Мифы о смерти. От островов блаженных и знаков-предвестников до дьявольских рыцарей и дара бессмертия - Лекуте Клод - Страница 15

В этом тексте сочетаются языческие и христианские элементы, что типично для исландской литературы того времени. Скрежещущие врата смерти — это врата загробного мира, которые именовались в мифологии Хельгринд. Протекающий в преисподней поток Гьельв, вероятно, отсылка к Гьелль («шумная») — реке, которая в скандинавской космологии находилась ближе всего к подземному миру[125]. Норны — богини судьбы; по-видимому, мертвец отправляется в загробный мир верхом либо на повозке, и его путь туда занимает девять дней[126]. Что касается душ, предстающих в образе птиц, этот мотив был заимствован из латинской литературы откровений.

Также примерно в 1450 году одиннадцатилетний мальчик по имени Блазиус пять дней пролежал без признаков жизни, а затем пришел в себя, «будто кто-то пробудил его от крепкого сна» (tamquam a somno excitatus)[127].

Норвежская «Поэма грез» (Draumkvædet), дата создания которой точно не установлена, повествует о путешествии Олава Остесона (Olav Åsteson)[128] по загробному миру во сне. Поэма состоит из пятидесяти двух стихов, в 1890 году она была воссоздана Мольтке Му на основе сохранившихся древних записей.

Иллюстрация Г. Мюнте для «Норвежских народных песен» из «Поэмы грез», 1933 г.

National Library of Norway

В ночь на Рождество Олав Остесон возносится к облакам, а затем видит ад на дне морском и на мгновение заглядывает в рай. Ему доводится пройти через земли терний и пересечь мост через Гьелль (Гьялларбру); он бредет по болоту, доходит до перекрестка, поворачивает направо и видит рай. Олав добирается до Брокксвалина, места, где вершится суд над душами и святой Михаил взвешивает их. Затем Олав видит различные муки, на которые обречены грешники:

«Поэма грез» завершается описанием благ, получаемых праведниками (стр. 46–51)[130]. Исследователи установили, что автор этой баллады, вероятно, был знаком с «Диалогами» Григория Великого, видениями из «Церковной истории народа англов» Беды Достопочтенного, а также с видением Тнугдала, которое было переведено на исландский язык (Duggals leizla)[131].

Если бы существовала всего одна запись произошедшего с Годескальком, можно было бы усомниться в достоверности этого рассказа. Однако его видение зафиксировали два разных клирика, и в варианте А[132] подробно описаны его больные ноги и спина (гл. 58 и 60), головные боли (гл. 59), слабость и потеря аппетита (гл. 61). Интересный момент: тот клирик отметил сходство между опытом Годескалька и Эра из Памфилии[133].

Беда Достопочтенный рассказывает о видении, посланном во сне Лаврентию. Святой Петр явился ему и долго бичевал его за то, что задумал тот оставить вверенную ему паству. На следующий день Лаврентий показывал раны от бича на коже своей[134].

В «Золотой легенде» (гл. 142)[135], названной Андре Буро энциклопедией христианства и составленной между 1261 и 1267 годами, Иаков Ворагинский рассказывает о видении святого Иеронима[136]: «В середине Четыредесятницы его охватил внезапный лихорадочный жар: все тело стало холодеть и только в груди едва трепетало тепло жизни»[137]. Пока готовились похороны, Иероним «был восхищен к престолу Судии» (Бога), который обвинил его в том, что он цицеронианец, и приказал бичевать его. Когда он вернулся к жизни, плечи его были покрыты синяками и кровоподтеками от ударов, полученных на суде[138].

В том же сборнике Иаков Ворагинский пишет о Фурсе следующее (гл. 140[139]): «Тогда диавол ударил Фурсея так сильно, что, вернувшись к жизни, тот навсегда сохранил отметину» (tunc dyabolus tam graviter eum percussit, ut postmodum vitae restitutus semper percussionis vestigium retineret)[140]. Однако в записанном «Видении Фурсы» он вернулся с ожогами на плече и на челюсти, ибо дьявол схватил его и держал над пламенем. Интересно и то, что составитель сборника видений также поднял проблему телесной природы души (Mirumque in modum quod anima sola sustinuit in carne demonstrabatur). При этом, когда Баронт покидал свое тело, ему дано было другое — воздушное.

Если путешествовали только души Годескалька, Фурсы и Иеронима, то на их телах не должно было остаться никаких следов: надлежит понимать, что это их двойник (астральное тело) был перенесен в мир иной. Как справедливо заметил Мишель Наше, «таким образом, двойник может перемещаться и действовать в некой вселенной, которую можно описать как мысленную виртуальную реальность»[141]. Это представление не является прерогативой исключительно христианской литературы, множество его следов можно найти и в литературе развлекательной[142]. Однако церковные деятели фиксировали в своих записях травмы, полученные во время путешествий в состоянии транса, и на то была веская причина. В понимании христиан душа бесплотна и не может нести никаких следов физического воздействия. Экстатический транс — явление исключительно духовное, именно это они хотят нам внушить, ведь свидетели видят перед собой тело в летаргическом состоянии.