Регрессор №15 (СИ) - Арх Максим - Страница 51

Вскоре зал заполнился. Огни погасли.

И вот на экране — первая сцена: ВДНХ, ночь, золотые статуи, вспышка, туман… Появляется киборг…

В зале раздался лёгкий шум. Некоторые зрители ахнули.

Я, вновь сидя, по своей традиции почти не смотрел на экран, а наблюдал за публикой. А публике было очень даже интересно… Дамы прикрывали рот руками, студенты прижались к креслам, военные хмурили брови.

— Ох ты ж… — выдохнули на первом ряду. — Это ж наши фонтаны!

— Наши! И снято красиво, — согласился мужчина с каменным лицом в военной генеральской форме.

Когда появился защитник в метро «Комсомольская», зал впервые зашумел сильнее.

— Вот это да, — пробормотал кто-то. — Власов ещё больше и мощнее стал, чем прежде.

— Как живой, — вздохнули рядом со мной.

— Так он и есть живой! — не выдержал я, но на меня тут же шикнули.

Когда защитник прошёл по залу станции, две женщины на втором ряду одновременно вздрогнули. Шаги гулко отдавались в колоннах, что означало — звукорежиссура вышла на славу.

Погоня по Москве началась с резкой смены темпа. Защитник вытаскивает Свету из психбольницы, сирены, топот сапог, выстрелы.

В зале стало шумно: люди ёрзали, шептались.

— Ничего себе, едрить её в качель, вот теперь интересно, — услышал я мужские голоса, доносящиеся со всех сторон.

Когда защитник вышиб дверь плечом, зал дружно вздрогнул, а одна дама даже закрыла глаза и прижалась к соседке.

Просмотр фильма шёл на ура.

Смех, аплодисменты, кто-то даже встал, когда защитник сказал: «Со мной ты выживешь».

Далее был бой со спецназом. И тут случился первый курьёз. Когда на экране появился вращающийся пулемёт, публика ахнула, а какой-то чиновник вскочил и выкрикнул:

— Кто разрешил такое оружие показывать? Оно наверняка секретное!

В зале послышался вначале робкий смех, а затем полный ржач с криками:

— Да его уже давно в «Хищнике» рассекретили! Вы спали, что ль, и тот фильм не видели⁈

Чиновник хотел было что-то ещё сказать, но на него шикнули со всех сторон. Машинально отметил, что подобное оружие вообще человеку не под силу, его и таскать-то тяжело, а уж после начала стрельбы любого культуриста, даже Железного Юрия, просто отбросит чудовищной отдачей назад. Только с помощью магии кино такое реально провернуть, ну а пока публика от души потешалась над ляпнувшим несуразицу замшелым бюрократом.

Веселье быстро сошло на нет, тем более что киборг уже шёл с этим миниганом по коридору к оконному порталу.

— Тра-та-та-та-та! — из колонок раздались звуки бесконечной пулемётной очереди, тут же переросшей в рёв безжалостного скорострельного орудия. Аудитория вжалась в кресла, затаив дыхание.

Защитник поливал свинцом всё вокруг. Гильзы сыпались градом, дёргались как в припадке корпуса разносимых в клочья машин, пули вырывали куски из асфальта, но при этом ни один милиционер даже ранения не получил.

— Вот это молодец! — восхищённо сказал генерал. — Всех перепугал, а жертв нет!

— Такого б в армию, — хмыкнул другой.

Зал дружно засмеялся, напряжение немного спало.

А потом — Арбат, погоня. Толпы простых людей, паника, музыка.

Погоня на мотоцикле вызвала настоящие аплодисменты. Особенно когда мотоцикл вылетает на Садовое кольцо и уходит от грузовика.

— Как они это сняли? — поражённо спросил чей-то голос.

— На самом деле гоняли? — удивлённо вторил ему другой.

— И как только в живых после такого остались? Особенно при взрыве вертолёта⁈ Или всё же были трупы⁈ — недоверчиво пробурчал третий.

Я сидел и ухмылялся: ну да, гоняли и выжили.

Финальная битва в Мытищах своей масштабностью и эпичностью сцен поразила сердца всех. Пар, искры, огонь, грохот и безудержный бой. Зал, в который уже раз за сегодня, буквально замер, подавшись телами вперёд. Когда хороший киборг пожертвовал собой, женщина в первом ряду всхлипнула, да и молодой парень рядом с ней тоже не удержался и шмыгнул носом.

Люди молчали и смотрели не мигая. И в тот момент, когда прозвучала последняя фраза: «Я вернусь», — по залу пронёсся гул трогательных вздохов.

— Вот это кино, — сказал генерал, вставая. — Вот это мощь. Где тот, кто это сделал? Где режиссёр! Браво!

И тут — как будто кто-то сорвал стоп-кран: аплодисменты, крики людей. Буря оваций накрыла весь зал.

Я поднялся на сцену, и меня ослепил свет софитов. Люди аплодировали стоя. В это время на сцену уже поднялись актёры и все причастные к производству фильма. Иностранные журналисты махали руками, послы хлопали так, будто это был их собственный фильм.

Улыбаясь и кланяясь направо и налево, я краем уха услышал, как один из чиновников Минкульт СССР сказал кому-то из коллег.

— Это не советское кино — точно вам говорю… но, чёрт возьми, это великое кино.

И он был кое в чём одновременно и прав, и не прав. Мне перед собой оправдываться было не надо. Уж кто-кто, а я-то знал правду — оригинальный фильм был действительно снят не у нас. Но теперь, когда я появился в этом времени и вывернул прошлую историю наизнанку, всё стало совершенно по-другому. Отныне и на века фильмы серии «Терминатор» стали неотъемлемой частью кинематографа страны советов, и другому уже быть не дано.

Фойе шумело, как растревоженный улей. Восторженные зрители вопреки всему по домам не расходились, а обсуждали последние кадры, спорили, смеялись. Кто-то неистово доказывал всем, что хороший киборг всё-таки выжил, ибо не мог умереть столь нужный людям экземпляр. Ему громогласно поясняли со всех сторон, дескать, чан с расплавленным металлом не пожалеет никого — ни хорошего, ни плохого. Но он стоял на своём, обосновывая чудесное спасение тем, что добрый киборг провёл в чане совсем немного времени и выпрыгнул через расплавившееся дно этого самого чана. «Просто режиссёр это решил не показывать сейчас, а приберечь для третьей части».

Разумеется, я в спор вступать не стал, да и некогда было. Ко мне подошёл Лебедев. Его лицо было довольное и хитрое.

— Ну что, Саша, сейчас пойдём к репортёрам. Надо будет дать небольшое интервью и ответить на несколько вопросов.

— Может, потом? — вздохнул я.

— Надо, Саша, надо, — похлопал он меня по плечу. — Это важно.

Я не стал спорить, просто кивнул, расправил плечи и пошёл туда, где уже толпились журналисты. Камеры щёлкали, диктофоны выскакивали из карманов, микрофоны тянулись в мою сторону.

Первый вопрос был ожидаемым:

— Скажите, как вам удалось добиться такой реалистичности сцен погони?

— Секрет прост, — улыбнулся я. — Мы всё делали по-настоящему. Настоящие машины, настоящая Москва, настоящие нервы.

Репортёры дружно закивали и записали.

Второй вопрос был уже с подвохом:

— Правда ли, что в одной из сцен использовались настоящие милиционеры?

— Конечно, — ответил я. — Мы их просто не предупреждали, что идёт съёмка. Поэтому эффект паники был стопроцентно достоверный. — Тут я покосился на Лебедева, который широко открыл глаза и, хохотнув, произнёс: — Шутка! Все, кто был в кадре — были актёрами второго плана.

Толпа разразилась смехом, кто-то даже захлопал.

И тут пошёл третий вопрос, длинный и какой-то замысловатый — про философский подтекст фильма. Мол, о чём он на самом деле?

Я только начал отвечать, как заметил боковым зрением, что один из иностранных фотографов подбирается ближе, и ещё ближе.

— … Ну, понимаете, если смотреть шире, то фильм — это не столько о роботе, сколько о человеке и его месте… — начал я, но тут прямо перед лицом произошла вспышка.

— Эй! — успел крикнуть я.

И тут раздался треск, хлопок, и что-то горячее и острое ударило меня по лицу, как молотком.

«Что за фигня⁈ — пронеслись мысли в голове, и я схватился за лицо, ощущая, как по щеке скатывается горячая слеза. — Или это кровь?»

Репортёры вскрикнули, кто-то подбежал, кто-то выхватил носовой платок и протянул мне, суя в руку.