Регрессор №15 (СИ) - Арх Максим - Страница 14

— Но курить, например, где-то разрешено, а где-то запрещено, — стал проводить логическую аналогию я.

— А ты, что, ещё и куришь? — как мне показалось, ошеломлённо произнёс Суслов.

— Нет, — ответил я, автоматически замотав головой, хоть собеседник этого видеть и не мог. — Просто я говорю, что правила везде разные. В некоторых местах нельзя курить, а в некоторых нельзя пить.

— А ты, что, ещё и пьёшь⁈ — ещё больше удивившись, произнесли в трубке и ту же забурчали: — Ну знаешь ли… Ну знаешь ли!..

— Да нет, конечно! Я в завязке! — сразу же успокоил я Секретаря ЦК. — Просто как пример привожу. Ведь не всё что запрещено, то разрешено. И наоборот.

Собеседник задумался над сказанным мной, а потом спросил:

— Ты чего, Васин, меня запутываешь? Что запрещено, то запрещено. И не надо мне тут зубы заговаривать. Ты не хулигань главное. И веди себя трезво. Это в первую очередь алкоголя касается. Он многих погубил. Так что не пей!

— Да не пью я! — заверил я и тут же на всякий случай добавил: — И не курю!

— Вот и молодец! — похвалил меня товарищ Суслов, а затем, чуть помолчав, произнёс: — А знаешь что?.. Раз уж ты не пьёшь и не куришь, то сделай-ка ты нам доклад для молодёжи об этих вредных привычках.

— Что? О чём вы говорите? Какой доклад? — обалдел я. — Где я его буду докладывать?

— На осенней сессии съезда ВЛКСМ и доложишь! Выступишь прямо на открытии! — назначили мне сроки в трубке, после чего явно радостным тоном добавили: — Всё! Работай! Конец связи!

— Охренеть можно! — только и прошептал я, поражаясь, как быстро и непринуждённо меня припахали к полезной социальной рекламе — причём бесплатно.

«Да, попал ты, Вася, как кур в ощип, — начало приходить понимание. — Теперь с живого с меня не слезут. Всю кровь выпьют коллеги-бюрократы, все соки выжмут. Эх, дела наши тяжкие… Из режиссёра в народные лекторы, и явно не обойдётся всё одним выступлением, по всей стране вести агитацию придётся, не меньше!».

Я встал, подошёл к окну и, откинув штору, замер на мгновение. Передо мной раскинулась вся территория студии — ухоженная, вылизанная, словно только что сошла со страниц журнала «Огонёк». Асфальтированные дорожки блестели после утренней росы, на газонах ровными квадратами зеленела свежая трава. Слева тянулись покрашенные в светлые тона цеха — бывшие кирпичные заводские корпуса, но теперь они выглядели как новые. Даже трубу, ещё недавно покрытую копотью, успели побелить — теперь она стояла белоснежная, словно памятник индустриальной эпохе, и совсем не портила вид.

Чуть дальше виднелись ангары и боксы бывшей автобазы — аккуратно покрашенные, с новыми воротами, блестящими на солнце. Между ними сновали люди: кто-то катил тележку с реквизитом, кто-то спешил с кипой бумаг и папок. В углу территории заметил небольшой скверик со скамейками и аккуратными цветниками — там сидели и беседовали какие-то работницы.

— Красота, — пробормотал я вслух и усмехнулся. — И это теперь мой рабочий двор. Кстати…

Тут мне вдруг вспомнилось кое-что, и стало очень интересно, где именно теперь располагается компьютерный цех, который, как мне недавно докладывали, был перенесён в более просторное здание.

Аппаратура, которую замечательный режиссёр Джордж Лукас любезно передал нам вместе со своими инженерами, уже давно была смонтирована, скоммутирована и готова выполнять свою главную миссию — создавать на экране то, что иначе либо невозможно было создать, либо обошлось бы в баснословные деньги.

В моём времени, в светлом будущем, мы настолько привыкли к спецэффектам, что не мыслили ни одного крупного фильма без них. А здесь, в конце 70-х, компьютерная графика — ещё новинка, не до конца осознанная большинством режиссёров. Одним из первых, если не самым первым, Лукас внедрил эту технологию в свою легендарную сагу «Звёздные войны». Без компьютерных моделей и комбинированных съёмок тот фильм просто не выглядел бы таким, каким мы его любим. Анимация, которая до этого момента превалировала в кинопроизводстве, конечно, вещь важная, но при грамотном сочетании её с компьютерными эффектами результат может быть по-настоящему впечатляющим.

Я нажал кнопку селектора.

— Регина Павловна, вы знаете, где сейчас располагается компьютерный цех студии? Насколько я слышал, он переезжал.

— Да, товарищ Васин, — немедленно откликнулась секретарша. — По решению директора, цеху выделили новое помещение, просторное. Там установлены как высокие, так и панорамные экраны хромакея.

— Ого, — удивился я. — А вы, смотрю, неплохо разбираетесь в кинотехнике.

— Я, как и многие сотрудники, прошла месячный усиленный курс кинопроизводства, — с явной гордостью ответила Регина Павловна.

— Тогда ведите меня туда. Хочу посмотреть на всё это своими глазами.

— А чай? Я его приготовила и уже собралась нести вам.

Я на секунду задумался и с сожалением произнёс:

— Чай попьём позже. Сейчас меня интересует будущее, а значит, пора заглянуть в приближающуюся компьютерную эру!

Цех впечатлял. Я ожидал что-то вроде скучной аппаратной, а попал в огромное, залитое светом помещение. По моим указаниям, экраны хромакея здесь сделали светло-зелёными — в отличие от светло-синих, которые использовали на студиях Лукаса. В будущем именно зелёный цвет стал стандартом, ведь на нём меньше всего шумят камеры, он не совпадает с цветом кожи актёров и для правильного освещения требуется меньше света, чем для синих тонов.

Навстречу мне вышел начальник цеха — очевидно, его предупредили о моём визите.

— Игнат Поваров, — представился он.

Мы познакомились, и он провёл для меня небольшую экскурсию: показал операторские, монтажные комнаты и серверные стойки. Сотрудники цеха знали о предстоящем запуске нового фильма и откровенно радовались, что им предстоит участвовать в чём-то масштабном.

— Ваш «Терминатор-1» мы смотрели десятки раз, — признался один из инженеров, худощавый парень по имени Эдик. — Мы все фанаты этого фильма.

— Вот и отлично, товарищи, — ответил я. — «Терм-1» был хорош, но «Терм-2» должен стать куда масштабнее и зрелищнее. Через пару дней утвердят график производства, и вы получите первое техзадание. Не переживайте, оно будет тщательно прописано и детально проработано. Вы скажите вот что: вы уже пробовали самостоятельно что-то создать?

— Само собой, — оживился Игнат. — На днях сделали несколько тестов. Хотите посмотреть?

— Конечно, — кивнул я.

На экране одного из множества мониторов мне показали короткий пролёт самолёта над лесом — деревья под крылом шевелились от ветра, а внизу пробегала речушка, блестя на солнце. Затем был показан парусник, идущий по широкой реке: белый парус колыхался, как живой, а на воде играли блики. И, наконец, была продемонстрирована драка двух космонавтов на астероиде — вокруг летали, медленно вращаясь в невесомости, обломки скал.

Я скрестил руки на груди, внимательно глядя на экран.

— Так… В общем, неплохо, но есть пара замечаний, — протянул я. — Первое: сглаживание контуров надо усиливать, особенно на самолёте — он сейчас слишком «зубчатый». Второе: воду анимируйте с удвоенной частотой кадров, она будет выглядеть более живой и естественной. И добавьте немного хаотичности в движение обломков на астероиде — сейчас они вращаются слишком синхронно, и от этого картинка выглядит искусственно.

Инженеры энергично закивали и начали что-то быстро записывать в блокноты.

— И ещё, — добавил я, — попробуйте поиграть с цветокоррекцией. Лучше всего слегка приглушать цвета в космических сценах — так они должны, по идее, выглядеть реалистичнее.

— Сделаем, товарищ Васин, — пообещал Игнат. — Спасибо за советы, это очень поможет.

Разумеется, при первом знакомстве я не мог вывалить на ребят все хитрости, которые хранил в своей голове благодаря знаниям из будущего.

Дело ведь вот в чём: чистая компьютерная графика, какую можно сделать в эти годы, как бы старательно ни трудились художники и программисты, всё равно будет выглядеть ненатурально. Нет ещё в мире ни таких программ, ни таких мощностей, чтобы изображение стало полностью фотореалистичным. Отличие от живой съёмки всегда будет бросаться в глаза — особенно на длинных статичных планах, снятых с одного ракурса.