Гимн шута 15 (СИ) - Федотов Антон Сергеевич - Страница 12

Отвечать молодой мужчина не стал. Лишь прошел мимо, бросив напоследок нечто неразборчивое вроде:

— Ну-ну…

«Дядя Гена» вздрогнул. Но остановить недавнего пленника не рискнул. Да и не было у него вариантов, как можно объяснить все происходящее.

На улицу Алексей вышел в прекрасном расположении духа. Да, эта история оставила пару все еще саднящих «сечек» на его лице. Да и на душе тоже. Он же прекрасно помнил, как Коршунов еще каких-то лет десять назад угощал мороженым. Ему-то к тому времени уже не совсем по возрасту было. Но ради светящихся счастьем глаз Инны он готов был на гораздо большее, чем низковатый для его рост в местном детском кафе.

Однако и горевать причин не было. Он выжил. Сестра под защитой. Дед (директор был в том уверен!) скоро поправится. Так чего ж грустить-то⁈

Визг тормозов заставил его на миг застыть на выходе их штаб-квартиры. А уже через секунд он почувствовал, как который раз за день сильные руки ловко подхватили его, вмиг лишая возможности к сопротивлению.

Дальше была поездка на полу микроавтобуса с мешком на голове, спуск в подвал и часовая беседа с Григорием Романовичем, который очень долгих шестьдесят минут объяснял, как недоволен строптивым директором. Стоило клановцу устать, как его тут же сменял куда более выносливый и старательный «Саша».

Затем его оставили. Одного. На четыре дня. Кормили, правда. Раз в сутки. Также выносили и помойное ведро, что оставили ему вместо туалета.

И вот теперь этот «Саша» вернулся.

— Не погубите, — едва ли не взмолился «молотобоец». — Я человек маленький!

Однако раскрыть мысль он не успел. За него это сделал… мокрый до нитки Волконский.

— Алексей Владимирович, — словно бы удивленно приподнял брови «небожитель» из Великих. — И снова рад вас видеть! Хозяева уже готовят чай. Ждут только нас!

— Мне бы умыться, — прохрипел свои первые за несколько дней слова Тюфякин, приподнимая брови от удивления.

Застывшая корка крови на лбу тут же треснула в нескольких местах.

— Нет-нет, что вы! — запротестовал Волконский, будто они случайно встретились в кофейне. — На чаепитие непременно нужно отправиться именно так!

Алексей изобразил вопрос одним долгим взглядом.

Павел по-простецки развел руками:

— Мы же не хотим, чтобы хозяевам в голову закралась хотя бы тень мысли, — клановец внимательно осмотрел лицо «узника». — Что это будет дешево!

— Милая!

Инна сделала шаг вперед. Затем еще один. После чего пробежала несколько шагов и обняла уже успевшего привстать на больничной кровати дедушку.

Диагност вновь возмущенно взвыл.

— Господин Тюфякин! — тут же раздался возмущённый голос.

Обладательница стройных загорелых ножек и голубого халатика пустила посетителя под честное слово. И вот опять…

Инна внимания на возглас не обратила. А Юрий Николаевич, глянув в сторону строгой медсестрички, состроил столь «умоляющую» гримасу, что так только сердито рукой махнула и шагнула к экрану диагноста, срочно переключая какие-то режимы.

Эмоции прошли быстро. Тюфякина умела контролировать чувства, а оттого в руки взяла себя почти сразу же.

— Простите, — чуть склонила голову она в сторону медсестры главного императорского госпиталя. — Больше не повторится.

— Я надеюсь, — рассерженной кошкой фыркнула та.

Несколько секунд внучка и дед смотрели друг на друга. Как будто пытались о чем-то договориться. При этом девушка вид имела чуть смущенный. Словно натворила чего, но сознаться боится. Точь-в-точь как лет десять назад, когда она разворотила модель парусника «Богатырь», любовно собранную патриархом еще в юности, и пришла «сдаваться»…

— Как ты, милая? — негромко спросил Юрий Николаевич.

Пальцы его сами с собой сложились в знак «все чисто?», а брови вопросительно приподнялись.

— Все хорошо, — кивнула девушка.

«Отстукивая» по спинке кровати ответ «да» военным шифром. Воспитание давало о себе знать. Экстренные способы связи и сообщения в Семье учили едва ли не одновременно с речью.

Несколько секунд Юрий Николаевич рассматривал усевшуюся на край его кровати внучку. Та улыбнулась и еще раз кивнула без всякого жестового сопровождения. Это значит: говорю, что думаю.

— Все хорошо, дедушка, — повторила она.

Однако мелькнуло в ее глазах нечто такое, что патриарх Семьи нахмурился.

Да и ситуация заставляла усомниться в словах Инны. Чем этот чертов Волконский уже прижал внучку, что та боится попросить помощи даже у собственного деда? Неужто предъявил ей «свободу» из застенков МВД в качестве «крючка»?

— Инна, — негромко произнес он. — Ты же знаешь, что ничего не должна Волконскому за свое освобождение?

Девушка застыла. Вопрос она поняла. Однако ее куда больше интересовало, почему именно тот был задан.

Медсестра же отшагнула подальше, благо размеры палаты позволяли. Одной случайно услышанной ей фамилии вполне хватило, чтобы резко возжелать держаться подальше от чужого разговора.

Однако за показаниями диагноста она все равно следила. Клятва Гиппократа, чтоб ее…

— Не волнуйся, — наконец мягко произнесла Тюфякина, разглаживая ладонью простыню на постели Юрия Николаевича. — Павел мне об этом…

— Павел⁈.. — прошипел «больной» под завывания диагноста.

— Юрий Николаевич! — с другого конца палаты запричитала медсестра. — Да что же вы!..

Однако порыв броситься к пациенту она сдержала.

Инна же мысленно хлопнула себя по лбу. Не стоило так резко сообщать деду, что она получила право обращаться к «небожителю» именно так.

Однако юлить девушка смысла не видела.

— Да, Павел, — вздохнула она. — Извини, дедушка, но тут уже ничего не поделать.

Юрий Николаевич нахмурился. Диагност смолчал.

— Он тебя принуждает? — спросил он через минуту. — Угрожает?

— Нет, — покачала головой девушка. — Он попросту обещал… не делать ничего, если я откажусь.

Это правдой не было. Гораздо больше на решение «управленца» повлиял разговор со Светланой. Как и аналитик, она могла развиваться, лишь работая над сложными проектами. Желательно разнонаправленными и с моментальной оценкой результата. Волконский такую возможность предоставить мог. Ее Семья — нет.

Впрочем, уже через миг Инна устыдилась. Ее учили принимать ответственность за собственные решения. А потому она тут же добавила:

— Я хочу поработать с Павлом, деда, — опустила взгляд она на угол подушки за спиной Юрия Николаевича. — Это пойдет на пользу… Мне… Всем…

И вновь палата погрузилась в тишину. Тюфякин меланхолично размышлял. Сначала о том, как быстро растут дети и внуки. Затем о ремне, которым следовало воспитывать юное поколение, когда поперек лавки ложились. Сейчас-то уже поздно…

Но беспокойство вызывало другое. Девушка нервничала вовсе не из-за признания о желании работать на Волконского…

Было что-то еще…

— Инна, — потребовал дед, превращаясь в патриарха. — Что случилось?

Тюфякина вздрогнула и нервно глянула на диагност.

Тот молчал.

— Коршунов? — помог внучке Юрий Николаевич.

Людвиг в общих чертах уже ввел Главу в курс дела. Но у него и самого была лишь общая информация. Инна просто не успела поставить в известность Слугу. Единственная, что знал Юрий Николаевич: ответственность за разрешение конфликта взяла на себя внучка.

— Нет… — замялась та, но тут же поменяла «показания». — То есть, да…

На несколько секунд девушка замолчала, после чего, собравшись с мыслями, выдохнула:

— Алексеевы. Они похитили Лешу.

В такие моменты патриарх Семьи умел соображать быстро. И хладнокровно. Он даже не потревожил датчики диагноста.

— Ты слишком спокойна, — констатировал дед через четверть минуты. — Говори.

— Брат нужен им живым, — негромко произнесла девушка, комкая пальцами недавно разглаженную простыню.

— Согласен, — сухо кивнул Юрий Николаевич. — Однако как только они получат подписи, ситуация может измениться.

Девушка склонила голову. Ей очень не хотелось признаваться, но, коль скоро это все равно неизбежно…