Сладострастие. Книга 2 (ЛП) - Муньос Ева - Страница 96

— Я донесу на тебя...!

— Приму это как твою последнюю волю. — Он вставляет три пули в барабан и вращает его, прежде чем приставить к голове. — Где Антони?

Стул дрожит, а Алекс без колебаний кладет палец на курок.

— Я не знаю.

Он нажимает на курок, но выстрела не слышно.

— Какая удача! — Он снова открывает барабан, вставляет еще три пули и снова спрашивает: — Где Антони?

Бернардо тяжело дышит, пот стекает по его лбу.

— Я не знаю, — дрожит его голос.

Он нажимает на курок, но ничего не происходит.

— Какой же ты везучий. Я сохраню один из твоих пальцев на счастье. — Он опускает оружие и вставляет еще три пули. — Третья — счастливая, девять пуль и три пустых гнезда, только чудо может спасти тебя. Если я промахнусь, не задумываясь, вставлю столько пуль, сколько понадобится.

Он закрыл барабан и приставил ствол к его черепу.

— Где Антони?

— Нет...! — он плакал.

— О, Боже. Если ты собираешься умирать, постарайся сделать это с достоинством. — Он опустил взгляд на его брюки. — Пописать в трусы — это для трусов. Я буду милостив и повторю вопрос: где Антони?

Он не отвечает, только рыдает, зажмурив глаза.

—Передай дьяволу, что Морган его приветствует. —Алекс кладет палец на курок и...

- Позитано! —кричит он. —Он всегда прячется в Позитано!

—Имени недостаточно. —Алекс продолжает целиться.

—У него есть поместье в лесистых холмах к югу от итальянской провинции. Добираться туда нелегко, потому что его защищает вся деревня.

—Видишь, не так уж и сложно было сотрудничать? —Опусти оружие. —Я пощажу твою жизнь, но скажи своему адвокату, чтобы он прекратил уловки и смирился с тем, что ты останешься в «Айронс Уоллс, - отбывая пожизненное заключение.

Охранники вытаскивают его, а Алекс бросает оружие и поворачивается ко мне.

—Я возглавлю поисковую операцию, — говорит он, — и мне нужен полковник, который будет командовать.

Я запнулся, я не привык благодарить, тем более его. Я ищу выход, но его рука на моем плече останавливает меня.

—Наша вражда связана с тем, что мы слишком похожи: мы грубы, упрямы и горды.

—Если ты хочешь слов благодарности...

—Мне плевать на благодарности, —перебивает он меня. — Ты мой единственный сын, и, хотя мне больно признавать это, я признаюсь, что мне больно, что ты считаешь, что ты не важен для меня.

Он глубоко вздыхает, прежде чем продолжить:

—Мне мало что важно. За сорок семь лет я дважды был на грани краха: когда ты ушел с Маскерано и когда ты впал в кому. Ты мой единственный сын, Кристофер, я могу быть жестким и не слишком снисходительным, но никогда не говори, что ты ничто в моей жизни, потому что это не так, ведь ты моя самая важная опора.

Я сглотнул, грудь сдавило, и я предпочел отступить.

—Давай поговорим о другом, — он собрался. — Мы можем взять только пятьдесят солдат, и те, кого ты возьмешь, должны пойти добровольцами, потому что нас ждет бойня. Жизни не будут пожертвованы просто так.

—Как прикажешь.

—Мы выйдем на рассвете и атакуем через три дня...

—Я не могу ждать три дня...

—Мы не будем ждать. Все будет по-моему, и если ты хочешь, чтобы все получилось, ты должен думать как полковник, поэтому забудь о своих чувствах к ней и веди себя как стратег, которым ты являешься, понятно?

Он прав: если я хочу вытащить ее, я должен сначала составить план.

—Хорошо.

—Переоденься, мы подтвердим координаты и встретимся с солдатами. —Он вручает мне значок перед уходом.

Более тысячи человек отдают мне воинский привет: офицеры, сержанты, лейтенанты и капитаны стоят передо мной в строю.

Роджер Гауна, Рик Джеймс и министр стоят на несколько шагов позади.

—Нам предстоит выполнить задание, — объявляю я. — Мы уже несколько месяцев боремся с мафией, которая убила много наших товарищей, и сегодня я рискую встретиться с ней лицом к лицу во время спасательной операции.

Я прохожу вдоль рядов.

—Я не боюсь их, надеюсь, вы тоже, и поскольку их угрозы мне по фигу, я пойду на вражескую территорию ради лейтенанта Джеймс. Для этого мне нужны пятьдесят готовых, смелых и закаленных бойцов, —говорю я. —Я не буду никого заставлять, поскольку это самоубийственная миссия, просто спрошу, у кого хватит мужества пойти со мной.

Я возвращаюсь к линии.

— Кто хочет со мной, шаг вперед.

— Готова и жду приказаний, полковник. — Лайла Линкорп первая вызвалась.

За ней следуют Братт, Паркер, Саймон, Скотт, Патрик, Александра, Анджела, Ирина, Мередит, Алан, Томпсон... В мгновение ока передо мной стоит более пятидесяти солдат. Я не могу игнорировать приказ Алекса, поэтому выбираю нужных мне людей и отклоняю предложения остальных.

Я просматриваю лица тех, кого возьму с собой. Я мог бы назвать их лучшими, и с хорошим планом я смогу выйти из этого без потерь.

Даны основные приказы, ряды расходятся, и все уходят готовиться к отправке.

- Три дня, — говорю я себе. — Через семьдесят два часа я взорву замок Маскерано, чтобы спасти ее.

Я сделаю то, что умею лучше всего, — сожгу мир, чтобы получить то, что хочу.

81

ПЫТКИ

Рэйчел

27 октября 2017

Позитано, Италия

Лулу заставляет меня открыть глаза. Это один из тех рассветов, когда она просыпается счастливой и заражает всех своей радостью.

—Рэйчел, завтрак остынет! —кричит мама.

Я понимаю, почему столько шума: присутствие моих родителей — это всегда повод для праздника. Я бегу в душ с врожденным стремлением хорошо выглядеть.

Столовая полна. Эмма мажет тост маслом, Сэм фотографирует себя на мобильный, пока мама подает завтрак. Я обнимаю папу, который сосредоточенно читает газету.

—Садись, дорогая, — улыбается мама.

Я слушаюсь и сажусь между ними. Я обожаю их. Мама берет меня за руку, и я прижимаюсь губами к ее ладони; другой рукой она гладит меня по волосам.

Эта сцена красиво отражается в зеркале над обеденным столом. Я снова смотрю на них и замечаю, что все плачут.

- Что случилось? — спрашиваю я, сбитая с толку.

Мама обнимает меня, не в силах сдержать слезы.

—Я хочу найти тебя, дочь.

—Найти меня?

—Моя девочка, —шепчет папа, — будь сильной, я не вынесу твоей потери.

—Потери? Но я же здесь.

Он качает головой, я редко видела его плачущим, а сейчас он плачет безутешно.

—Папа, я здесь, ты не потеряешь меня!

Они оба обнимают меня, и я смотрю на свое отражение в зеркале. Я отвратительна, вся в крови, у меня разбито лицо... Я все еще под наркотиками, измучена и омерзительна.

Струя ледяной воды возвращает меня к реальности, и от удара я падаю на пол вместе со стулом.

Изабель стоит передо мной, держа в руках шланг.

— Доброе утро, — издевается она.

Я моргаю, удар лишил меня ориентации.

— Готова к допросу?

Я качаю головой.

— Гори в аду.

— Как ты не хочешь сотрудничать. — Она снова брызгает на меня водой. — Так сильно хочешь? На твоем месте я бы покончила с мучениями.

Когда она останавливается, я блюю водой.

— Я могу делать это сколько угодно.

Она брызгает на меня снова и снова, пока я не теряю сознание, а когда просыпаюсь, я снова в канаве, прикованная цепями в подземной яме.

Я чувствую, что не могу больше. Я не ем, HACOC в моей крови, и это единственное, что держит меня в живых. Кошмары не прекращаются, как и воспоминания и ностальгия.

Я прижимаю колени к груди, я наркоманка без выхода, без цели. Сеансы становятся все сильнее. Меня душат, бьют и подвергают мой мозг воздействию галлюциногенов. С каждой минутой я вижу смерть все ближе.

Новый день, новые пытки. Меня привязывают к деревянному стулу и начинается кошмар.