Сладострастие. Книга 2 (ЛП) - Муньос Ева - Страница 59

Я молю небеса о втором варианте.

Я сосредотачиваюсь на плане, который мне предстоит изложить на следующей встрече с министром. Осталось несколько дней, но из-за Луизы я должна все закончить перед отъездом. Я провожу все утро в поисках ключевых моментов и изучении периметра перемещения.

Я несколько часов просматриваю отчеты, пока легкий кашель не заставляет меня отвести взгляд от документов. Напряжение нарастает, так как Братт стоит перед моим столом в полной форме.

—Капитан, — я обращаюсь к нему по званию, - Братт» прозвучало бы слишком натянуто.

—Мои солдаты будут прикрывать Паркера во время спасательной операции. —Он скрещивает руки. —Мне нужны все стратегии и меры, которые вы разработали на данный момент.

—Они еще не одобрены... —Я предпочитаю не произносить его имя. —Не хватает деталей.

—Дайте их мне такими, как есть. Я изучу их со своей командой.

—Как прикажете.

Я открываю ноутбук, а он садится напротив меня.

Момент становится неловким: как бы ни хотелось вести себя нормально, это абсурдно, когда у вас такая долгая история. Мы были друзьями, любовниками и соратниками, поэтому он знает мои страхи так же, как я знаю его. Мы даже планировали совместную жизнь.

Интернет работает медленно, пока он стоит перекрестив руки передо мной, система зависает, и мне хочется бросить этот чертов компьютер.

—Капитан, — говорю я, — я думаю, я задержусь... Интернет не работает и...

—Не называй меня капитаном. —Он встает. —Формальности между нами никогда не сработают.

—Да... Просто... я не знаю, как ты хочешь, чтобы я тебя называла после всего, что произошло.

—Братт — это нормально.

—Я могу принести тебе отчет, когда он будет готов.

Он обходит стол и отталкивает меня от стула.

—Дай я сам, это не займет много времени.

Я слушаюсь, и через пару секунд все уже на его флешке.

—Постарайся не вносить изменения в последнюю минуту, я не хочу подвергать опасности жизнь своих людей.

—Как прикажешь.

Он встает и пытается что-то сказать, но предпочитает промолчать и уходит.

Днем я прошу у Гауны разрешения выйти, и меня забирает Эллиот; я отправляюсь в город, соблюдая необходимые меры предосторожности.

—Ничего нового, —сообщает он мне, — все указывает на то, что слежку сняли.

Остается только надеяться, что на этот раз жизнь улыбнется мне. Я прощаюсь с ним, когда он подвозит меня к дому. Чемоданы Луизы стоят в гостиной, я вздыхаю, осознавая, что это официально наша последняя ночь, которую мы проводим вместе.

—Мы здесь! —кричат из моей комнаты.

Они заканчивают паковать мой чемодан.

—Мы позаботились и выбрали, что тебе взять, — говорит Лулу, примеряя одно из моих сережек. — Завтра утром заберут багаж.

—Ты уверена, что хочешь замуж? — спрашиваю я Луизу. — На твоем месте я бы подумала еще, может, пять-шесть лет.

—Ты только что заговорила как Рик, —дразнит она. — Иди сюда, я хочу показать тебе все, что нашла в глубине своего шкафа.

Я бросаюсь на кровать, а она берет полотняную сумку и высыпает ее содержимое на простыни.

—Это ты? —Лулу поднимает фотографию с моего двенадцатого дня рождения. — У тебя был двойной подбородок?

— Я ненавижу эту фотографию. — Я бросаю ей одну из подушек. — Сожги ее на кухне.

— У тебя не было груди. — Она хватает меня за грудь. — Ты уверена, что они натуральные?

— Они появились в одночасье, — насмешливо отвечает Луиза.

— О, Боже! — восклицаю я, беря старый дневник подруги. Не могу поверить, что ты сохранила все письма, которые писала мальчикам, в которых, как ты думала, была влюблена.

Я достаю конверты из секретного отсека, Лулу бросается на кровать и берет один наугад.

—Дорогой Николас, —читает она вслух, —пишу тебе эти несколько строк...

Я смеюсь, вспомнив, как моя подруга писала на своем фосфоресцирующем желтом ковре.

—Смейтесь сколько хотите, — отвечает Лу. — Я не стыжусь своего прошлого.

—... чтобы выразить все, что ты вдохновляешь и пробуждаешь во мне, — продолжает Лулу. — Твои шелковистые волосы, золотистые, как пшеница и солнце...

—Мне было одиннадцать лет!

—Твои карие глаза...

Я падаю на пол, умирая от смеха.

—... Ты мой крутой, мой принц, мой...

—Хватит! —Она бросается на Лулу.

Я продолжаю валяться на полу, катаясь от смеха. - Мне это было нужно!, — думаю я. Я уже забыла, каково это — быть счастливой на мгновение.

—Вставай, Рэйчел! - ругает она меня.

Я встаю, вытирая слезы.

—Я сделаю бутерброды, —объявляет Лулу и уходит.

Луиза обнимает одну из наших старых фоторамок, пока я возвращаюсь в постель.

—Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой, когда я уеду. —Присядь рядом со мной.

—Ты просто переезжаешь в другой район, Лу, —я пытаюсь не придавать этому значения, не хочу, чтобы она сомневалась, когда придет время уезжать. Мы будем постоянно на связи.

—Я вставила эту фотографию в рамку, — она глубоко вздыхает, — чтобы, когда ты будешь чувствовать себя одинокой, ты смотрела на нее и помнила, что мы всегда будем рядом.

Она протягивает мне серебряную рамку, и мои глаза сразу наполняются слезами. - Гарри, Луиза и я улыбаемся в камеру, — думаю я. Боль от ухода моего друга снова пронзает меня до глубины души.

Фотография была сделана в день нашего отъезда из Феникса. Мы были в аэропорту, и Гарри был самым взволнованным. Семья Луизы стояла рядом с моей и семьей Скотта, осыпая нас поцелуями.

Мне не нравилось видеть его в такой ситуации, как на фотографии, потому что я чувствовала, что Гарри вспоминает о своем одиночестве. Я отбросила эту абсурдную мысль, когда увидела, как он подошел к моим родителям и бросился в объятия моей матери, а они крепко обняли его. В тот момент я поняла, что у него уже есть семья. Это не были родители, о которых он мечтал, но это были два человека, которые любили его как сына, а он любил их как своих родителей. Он был не моим другом: он был моим братом.

Перед посадкой в самолет Луиза достала фотоаппарат и попросила сфотографировать нас троих, обнявшихся в аэропорту. Он был посередине, Луиза и я — под его руками.

— Я сделала снимок для себя. — Положи фотографию на столик. — Я тоже поставлю ее рядом с кроватью.

Я киваю, и она поворачивается, чтобы вытереть мои слезы.

—Это был тяжелый год, но будут и лучшие времена. —Она обнимает меня. —У меня есть еще кое-что для тебя.

Она роется на дне сумки.

—Ежегодник нашего первого года в FEMF. —Она протягивает мне тяжелую книгу. —В ней было место для новых фотографий, так что я вклеила несколько из тех, что были у меня.

Я улыбаюсь, глядя на наши лучшие фотографии.

Есть фотографии нашего возвращения в Феникс на Рождество, когда мы разбили палатки с Лейлой и Брендой, наши туры по Лондону... Есть даже фотографии наших первых пьянок.

—Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой ни на секунду, Рэйчил, потому что у тебя есть я, девочки и Гарри, который смотрит на нас с небес.

Я обнимаю ее.

— Спасибо.

— Я люблю тебя. — Она целует меня в лоб. — Прими душ и надень что-нибудь удобное, девочки скоро придут.

Она уходит.

Я просматриваю записи своего первого года здесь, когда я была всего лишь простой курсантом в учебном центре. Моей единственной целью и заботой было стать лучшей в своей группе. В этой школе я познакомилась с Брендой, Ириной и Лайлой.

Перечитываю страницы, заполненные благодарностями, наградами и фотографиями лучших за год, среди которых Братт и Паркер, которые попали в новости за свою отличную работу в том году.

Любопытно, в каком порядке Луиза разместила их фотографии: одна напротив другой в одном разделе, ведь в то время она и понятия не имела, что они ненавидят друг друга до смерти.

Перечитываю небольшую надпись внизу.

Сержант: Братт Льюис Фрей.

Англичанин. Сын генерала Джозета Льюиса и Марты Фрей. Пять наград за: храбрость, стратегическое мышление, планирование, боевые навыки и военные операции. Благодарность за участие в международной команде по хоккею и регби.