Сладострастие. Книга 2 (ЛП) - Муньос Ева - Страница 52

—Ты самый циничный человек, которого я знаю. Ты смеешь ставить мне условия, зная, что ты наделал. Ты украл мою девушку!

—Нет! Украсть можно вещь или имущество, но не человека!

—Ты промыл ей мозги и предал мое доверие, зная, что мы были друзьями!

—В вопросах страсти и желаний никто никому не друг.

—Я бы никогда не сделал с тобой такого.

—Поэтому ты и был лучшим из нас двоих.

—Я по-прежнему лучший.

—Нет, ты перестал быть лучшим, когда осмелился прикоснуться к ней.

— Думаешь, мне было легко видеть ее под твоими простынями? В объятиях ненормального, травмированного, без семьи и без кого-либо достойного вокруг. Посредственность...

— Посредственность? — я насмешливо спросил. — Вспомни, кто капитан, кто полковник и кто за мгновение достиг того, чего ты не смог за столько лет.

—Не оскорбляй меня, я чувствую себя хорошо таким, какой я есть. Мне не приходилось никого унижать или ранить, чтобы повысить свое самолюбие, как ты сделал с моей сестрой и всей ее семьей. Каждый вечер я задаюсь вопросом, что ты ей такого сделал, что она так запуталась. Она не из таких, как ты, грубых и высокомерных.

—Ты не хочешь этого знать, ты не хочешь объяснений, почему любви не всегда достаточно, — отвечаю я. — И если ты пришел сюда за извинениями, то будешь ждать, потому что я не сожалею, мне не тяжело, меня это не волнует, потому что я достаточно насладился...

Он сжимает челюсти, опираясь на трость, а глаза блестят, пытаясь сдержать слезы.

—Исчезни из нашей жизни, — пробормотал он сквозь зубы. — Ты из тех, кто разрушает и убегает. Не нарушай это правило сейчас. Ты промыл ей мозги, она даже верит, что влюблена в тебя, так что из-за той малости, которую ты когда-то притворялся, что испытываешь ко мне, уходи. Позволь нам восстановить то, что ты разрушил.

— А что, если я не хочу? Что, если на этот раз я хочу остаться?

Он кладет ладони на стол, ему трудно признать горькую пилюлю поражения.

— Не говори мне, что ты влюбился, потому что в это не веришь даже ты сам, а тем более такая женщина, как Рэйчел, которая не твой тип и которая является моей девушкой.

— Она не твоя девушка, Братт. — Меня раздражает, что он подчеркивает это и считает себя ее владельцем. — Пойми уже, что между вами ничего нет!

— Ты знаешь, что это не так! Она запуталась, потому что до тебя у нее никого не было, и это нормально, что она растерялась, оказавшись рядом с другим человеком. Не думай, что это потому, что ты заставил ее почувствовать себя женщиной, затащив ее в постель, так не бывает. Дело не только в том, чтобы уметь трахать ее, но и в том, чтобы она чувствовала себя центром твоего мира, чтобы ты любил ее и почитал, как я всегда делал, — его голос дрожит. — Для меня она — все, мое прошлое, настоящее и будущее, а для тебя она — всего лишь кусок мяса, которым ты рано или поздно насытишься и захочешь выбросить.

—Нет...

—Да, все, что ты хочешь, это причинить ей боль, как ты сделал с Сабриной и Эмили. Вспомни, как ты их бросил; одна чуть не покончила с собой, а другая мертва.

—Не втягивай в это Маскерано.

—Ты разрушил ее жизнь, как жизнь Сабрины, и хочешь сделать то же самое с Рэйчел.

Он фыркает, стараясь не сломаться.

— Я знаю, что выгляжу как трус, — продолжает он, — тебе забавно видеть меня таким, побежденным и униженным женщиной, женщиной, которую ты никогда не должен был трогать, потому что она моя.

В горле у меня поднимается клубок гнева.

—Я хочу, чтобы ты ушел и позволил ей быть счастливой со мной, ты не заслуживаешь ее и не сможешь дать ей то, что я хочу дать. Ты никогда не делал ничего, кроме как разрушал жизнь людей, которые тебя любят, — продолжает он. — Я прошу тебя... нет... я умоляю тебя, не вмешивайся в то, что я хочу построить, потому что это может вырваться из моих рук, но я не собираюсь терять ее.

Я чувствую себя беспомощным, сдерживая все, что хочу сделать, потому что я не человек ограничений и барьеров.

—Уходи... Я тебя услышал, так что уходи.

—У тебя вокруг тысячи женщин, не отнимай у меня единственную, которую я люблю.

Он уходит, и я выплескиваю свой гнев, сметая все со стола.

- Что с тобой, Кристофер Морган? Ты же не из тех, кому больно повернуться спиной»? Я превратился в мешок ограничений, которые не дают мне сделать ни шага вперед, ни назад.

- Где моя мужественность и желание поглотить мир, несмотря на то, кто встанет на моем пути?

- Как ты смел позволить ей увидеть тебя таким?! — кричит мне Мари с порога. - Почему ты всегда должен мне противоречить?!

- Не лезь в это! — упрекаю я ее.

- Ты разрушил свою дружбу из-за женщины с сомнительной репутацией!

Я пинаю стул перед собой, заставляя ее отступить.

— Еще одно слово, и ты убираешься отсюда навсегда!

— Женщин много, Кристофер, а друзей, как Братт, мало! Ты чуть не убил его из-за шлюхи, которой рано или поздно ты пресытишься!

Конечности дрожат, когда гнев застревает в горле, мешая дышать.

— Убирайся!

—Ты выгоняешь меня, потому что знаешь, что я права. Если она та женщина, которую хочет Братт, отпусти ее. Не веди себя как капризный ребенок, каким ты всегда был, и позволь другим быть счастливыми.

—Убирайся! —кричу я.

—Посмотри на себя, ты — точная копия отца, которого ты всегда ненавидел, — продолжает она. — Он разрушил все, даже свою семью!

Я не отвечаю, бессильно поворачиваюсь к окну, пытаясь избавиться от того, что застряло во мне.

—Я вырастила тебя в надежде, что ты не будешь таким, как он, но я вижу, что потерпела неудачу.

Она уходит, а я в конце концов ударяю кулаком по окну, и костяшки пальцев кровоточат; теплая жидкость растекается по ковру.

—Сынок, — говорит Сара. — Я знаю, что ты хочешь побыть один, но я хочу, чтобы ты помнил, как ты мне дорог...

—Что заставляет тебя думать, что мне не все равно? —Я поворачиваюсь к ней.

—Я говорю тебе, — она прячет прядь каштановых волос за ухом, — на случай, если тебе вдруг понадобится кто-то, кто тебя выслушает. Иногда нам нужен кто-то, кто прислонит к себе плечо, чтобы утешить нас.

—Мне не нужно утешение, мне нужно, чтобы ты ушла и оставила меня в покое.

Она кивает, повернув назад в коридор. Я устал от этого, от сентиментальности, эмоций, сложностей и споров. Я забываю, что сначала я, а потом весь остальной мир.

65

ПУЛИ, ВЫПУЩЕННЫЕ ИЗ ТВОИХ УСТ

Рэйчел

— Мы собираемся через полчаса в конференц-зале, — сообщает мне Паркер из-за двери.

— Как прикажете, капитан.

Прошло уже четыре дня с момента моего разговора с Браттом; из соображений безопасности я не выходила из штаба и вынуждена была выполнять обязанности лейтенанта и капитана в своей военной части, поскольку мой начальник по-прежнему находится в Мексике, занимаясь поиском пропавших людей.

Это подтверждено: итальянская мафия покупала и похищала людей по всему миру, и всех их отправили в Мексику. FEMF теперь обязана освободить более тысячи человек.

Братт присутствует, его отпуск по болезни закончился, и я избегаю неловких моментов, садясь вместе с остальными товарищами, которые ставят нас в известность обо всем. Я замечаю, что чем больше я это делаю, тем больше убеждаюсь, что это мое место, ведь с тех пор, как я себя помню, я марширую в военных рядах, и тому, кому это дается с трудом, тому это больно.

Эллиот снова позвонил мне сегодня утром, чтобы дать мне тот же совет — поговорить с полковником... Я размышляю об этом, когда... двери распахиваются, и входят министр Морган, Гауна и... Кристофер.

Мы встаем, а охрана министра расставляется по всей комнате.

Я сохраняю свою позицию, позволяя им устроиться, и бессознательно мои глаза ищут возможность рассмотреть последнего вошедшего. Мысли о преследовании Антони бьются в моей голове, как и советы моего телохранителя.