"Фантастика 2025-168". Компиляция. Книги 1-34 (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 109

— Как тесен мир, — вздохнула призрак.

— Особенно мир высшего света, — произнес я и взглянул на стол. — А как прошел ваш вечер?

— Как может пройти вечер у призрака, который привязан к дому? — вздохнула Любовь Федоровна. — Пыталась разыграть перед Фомой узницу замка. Даже нашла цепи и гремела ими.

Я заинтересованно посмотрел на собеседницу:

— Вот как? И что же было дальше?

— Он забрал их и куда-то уволок. Но поблагодарил и сказал, что в хозяйстве сгодится все.

Я довольно усмехнулся:

— Ожидаемо.

Любовь Федоровна фыркнула:

— А как по мне это было вопиющим хамством и неуважением! О чем я ему и написала сообщение кровью на стене в его комнате.

— И что же он ответил?

Любовь Федоровна сжала губы:

— Посоветовал обратиться в профсоюз, — ответила женщина после паузы.

— Молодец, — оценил я поступок Фомы. — Схватывает на лету.

Призрак улыбнулась:

— Очень смышлёный парень. Тебе повезло, что он прибился к порогу моего дома. Как бродячий кот, — произнесла она и сменила тему. — Кстати хорошие подделки. Качественные. Где взял?

Она с интересом посмотрела на меня, ожидая.

— Там же, где и того деревянного человечка, — ответил я.

— Знавала я пару мастеров, которые могли изготавливать такие подделки. Одно время мы даже сотрудничали, — похвасталась женщина.

— И где они теперь? — с интересом уточнил я.

— Порешили их, — вздохнула призрак. — Не поделили они что-то с одной из банд. Вот и пропали без следа.

— Вот оно что, — пробормотал я.

Сел в кресле, взял со стола блокнот, где был написан адрес и время. Задумчиво посмотрел на светлый лист. До отмеченного временного промежутка оставалось ещё полтора часа. А встал, убрал блокнот в карман и направился к выходу из гостиной:

— Опять уходишь? — уточнила мне в спину призрак.

— Сначала загляну в офис. А потом хочу проверить свою теорию, — ответил я. — Надеюсь, Фома трезв и не спит. И кстати, спасибо за цветы. Они были очень кстати.

— К сожалению не вышло заказать ландыши, — вздохнула женщина.

Я почему-то ощутил странную тревогу и обернулся.

— Почему не вышло? — уточнил я.

— Представляешь, во всем городе не оказалось этих цветов. Какой-то сумасшедший скупил их во всех оранжереях.

— Действительно, странно. А что означает подаренный ландыш? Вы ведь в этом разбираетесь, Любовь Федоровна.

— Я во многом сведуща, — с гордостью ответила женщина. — Существует легенда про молодильник.

— Кто бы сомневался, — пробормотал я и тотчас замолк, чтобы не злить призрака.

— Прекрасная морская царевна Волхова полюбила Садко. Но стоило ли доверять свое сердце мужчине? — Виноградова вздохнула. — Мерзавец изменил ей с Любавой, другой наивной девой. Царевна плакала, когда шла к воде и на месте ее слез появлялись белые ядовитые цветы.

— Это цветы измен? — удивился я. — Еще и ядовитые?

— Тебе стоит помнить, что все красивое обычно бывает опасным. Ландыши обычно считают символом чистоты и первой любви. Но есть те, кто помнит, что они были когда-то символом безответной любви.

— Девушка шла и под ногами ее белели ландыши, — произнес я задумчиво, вспомнив, Регину уходящую со сцены по сломанным цветам. — Спасибо за историю, Любовь Федоровна.

Я посмотрел на призрачную даму, но она уже медленно таяла, теряясь в своих воспоминаниях.

Я прошел через приемную, открыл дверь кабинета. Сел за стол и включил компьютер. Дождался загрузки, подключился к сети. Открыл браузер и вбил в поисковой строке «Владелец Васильевской лавки».

Результатов поиска было немного. И в основном, это была оцифрованная версия газетной статьи. Но я с интересом открыл ее и начал читать про купца.

Биография лавочника была достойна мемуаров по истории успеха. Игорь Васильев рос в приюте святого Иоанна, откуда выпустился с прекрасным аттестатом. После приюта парень легко поступил в Императорский технический лицей имени Кулибина. И за пару лет до начала смуты закончил его с отличием, и отработал на Путиловском заводе.

В начале смуты, парень решил попробовать себя в роли промышленника. Взял займ у лихих людей и попытался вложить их в производство первых отечественных компьютеров. Но дело не пошло, и Васильев остался с долгами. Из-за чего парню пришлось бежать из Петрограда и скрываться где-то долгих восемь лет.

Вернулся он в Петроград только после окончания междуцарствия. И вместе с ним в столицу прибыл мужчина, которого Васильев называл своим духовным наставником. Этот человек был очень близок Игорю, раз он много говорил о нем в интервью. Было даже несколько фото, где Васильев, улыбаясь, позировал рядом с этим мужчиной.

Я всмотрелся в фото. Мужчина лет шестидесяти, одетый в какой-то широкий балахон, расшитый цветными нитками странным повторяющимся узором. Рукав халата задрался, открывая нанесенные под кожу синие рисунки, которые обычно наносят каторжане. Местами краска рисунков растеклась, и разобрать набитое было уже невозможно. Такие же узоры были у той женщины, которую мы с Фомой встретили у игорного притона. И я нахмурился. Но продолжил читать.

После возвращения, Игорь снова попытал удачи в купеческом деле. И в этот раз судьба ему благоволила. И дело пошло.

За год Васильев открывал лавку за лавкой, и за пару лет сеть опутала всю Империю.

Я довольно усмехнулся и закрыл браузер. Вынул из кармана телефон, нашел в адресной книге номер слуги, нажал на вызов.

— Слушаю, вашество, — послышался в динамике голос парня.

— Нам нужно кое-куда съездить, — ответил я.

— Подогнать «Империал»?

— Нет. Поедем на твоей.

— Опять на окраину города? — мигом смекнул слуга.

— Снова, Фома, — поправил его я. — Снова.

Рельсовая улица, указанная в блокноте, располагалась на севере города и состояла из одного строения. Долгое время там был луг, теперь же за оврагом, разделяющим пустырь и жилой массив Южной улицы, высился большой склад.

— Останови здесь, — попросил я Фому, когда машина выехала на Южную.

Помощник затормозил на обочине, и мы вышли из салона.

— Куда дальше? — поинтересовался слуга, и я указал на едва заметную дорожку, которая спускалась в овраг.

Фома удивлённо взглянул на меня:

— Да вы что, барин? Не ровен час, ноги себе переломаем.

— Выбора у нас нет, — ответил я. — Спрятать машину у склада будет проблематично. А светить ее там сегодня будет нежелательно.

— А что там будет сегодня, да ещё и ночью? — уточнил слуга.

— Сейчас узнаем, — ответил я и направился к тропинке.

— Тогда давайте я первым пойду, — вызвался Фома. И не успел я ответить, как слуга обогнал меня и пошел по тропе к оврагу. Я последовал за ним.

Слуга шустро спускался по едва приметной тропке, протоптанной в густом высоком бурьяне. Я торопливо последовал за ним. Фома был чем-то вроде проводника в горах. Подсвечивая дорогу крохотным фонариком, он ловко спускался, в овраг по едва заметной среди кустов тропке. И я старался ступать за ним шаг в шаг. Одно неаккуратное движение, споткнешься о корень — и кубарем полетишь на самое дно оврага, оставив глаза на ветках какого-нибудь куста. Поэтому я старался ступать осторожно, но быстро, поспевая за слугой.

Подниматься было куда сложнее. Приходилось цепляться за ветки кустов и корни: больно крутой была дорожка, которая выводила из оврага.

Фома же, казалось, абсолютно не испытывал неудобств. Ступая на едва заметные выбоины в земле, он ловко взобрался по крутому боку ямы, выбрался на другую сторону, присел и протянул мне руку, помогая встать рядом:

— Давайте, вашество.

Я ухватился за протянутую ладонь, и Фома рывком вытащил меня на тропу. Мы быстро сошли с нее, скрывшись в траве и рассматривая склад.

Помещение было огорожено высокой глухой бетонной стеной, и я щёлкнул пальцами, призывая тотем. Вызвал призрака-разведчика, добавил ему «взгляд мертвеца», и приказал: