Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович - Страница 30

На правой фаре стекло было от другой машины. Присмотрелся внимательнее – действительно, стекло чужое. Но ведь это правая сторона, а та машина ударилась левой...

Капитан начал внимательно осматривать винтики, которыми крепится ободок фары. Один, второй... Погоди, а почему на винтике левой фары свежий след отвёртки?

Эта царапина вдруг всё прояснила, а прежде всего – логику мыслей и действий шофёра этой машины. Он рассуждал совершенно верно, как и положено трезвому человеку: если ударил санки левым боком, то будут искать машину с разбитой левой фарой. Те, кто будут искать, придут к выводу, что водитель может стекло вставить, если оно будет под руками. А когда не будет оригинального, то вставит любое, чтобы не ездить завтра с «подбитым глазом».

Рассуждая так, водитель фургона решил перехитрить того воображаемого водителя, которого он ставил на своё место. Тот, воображаемый, удовлетворился бы тем, что вставил бы любое стекло, надеясь заменить его позже оригинальным. А этот, не воображаемый, решил, что он умнее того простака: вынул оригинальное стекло из правой фары, поставил его на левую сторону, а правый «глаз» застеклил другим стеклом. Кому какое дело до того, что там другое стекло? Случилась неприятность, кто-то выбил, выдавил, а то и само могло лопнуть. Пусть прицепятся!

Осмотрев ещё раз фары и царапины, – видно, отвёртка была в неуверенной, дрожащей руке, – капитан Хоменко улыбнулся: до чего же люди бывают наивны в своей хитроумности!

Через несколько минут он уже был на квартире шофёра. Квасница встретил его с глубоким негодованием:

– Что вам нужно? Как вы смеете!

– Не кричите на меня, товарищ, – сказал капитан, – я пришёл вам напомнить одну вещь. Вы так спешили менять стёкла в фарах, что забыли спрятать свои новенькие плоскогубцы. Они лежат на заднем буфере той машины, которая стоит перед вашей. А она же выедет утром первой, и плоскогубцы потеряются... Прошу вас одеться, я вас подвезу к вашему гаражу, – сказал капитан, не сводя взгляда с Квасницы.

Водитель покраснел, заморгал глазами и начал одеваться. Не сказал ни слова, пока не приехали в гараж. А как увидел забытые плоскогубцы и поцарапанные отвёрткой винты, начал:

– Но ведь я ничего не должен, товарищ капитан! Они должны ещё за фару мне заплатить...

Капитан остановил его:

– За свои хитрости вы будете расплачиваться сами, товарищ Квасница.

И вот Василий Иванович снова в комнате дежурного автоинспекции. Сидит за столом и лаконично записывает в книгу последнее событие. Пишет и думает, что хорошо было бы, если бы оно действительно было последним. Хоть и любит своё дело, но предпочитает реже составлять протоколы, оформлять документы и передавать судебным органам. Он понимает, что когда нарушений меньше, то это хороший признак и для времени, и для людей. Если бы имел тысячу рук, то сам бы держал рули всех машин, вёл бы их тихо, осторожно. А так...

Не успел капитан сделать запись в книге событий на городских улицах, как снова зазвонил телефон. Рука механически легла на трубку.

– Капитан Хоменко слушает!

Звонили из больницы медицинского института. Дежурный врач сообщал, что только что привезли двух людей после аварии на улице Ленина. Не успел капитан произнести и слова, как в трубке послышался другой голос:

– Здесь рабочий ювелирной фабрики.

– Слушаю, что скажете? Как ваша фамилия? – спросил капитан.

– Моя фамилия Симаченко, а скажу вам то, что это я привёз сюда этих людей, – сообщил рабочий.

– Значит, вы видели машину, которая их сбила?

– Видел.

– Вот и хорошо. Какой номер машины? – капитан приготовился записывать.

– Номера не приметил, – ответил Симаченко.

«Опять загадка», – подумал капитан, а вслух произнес:

– Хочу вас видеть через несколько минут на месте происшествия.

– Конечно, я там сейчас буду и всё расскажу.

Капитан положил трубку и взглянул на часы. Был первый час ночи. Несколько слов помощнику, команда шофёру, и Василий Иванович мчится на место несчастного случая.

Несмотря на столь позднее время, против ювелирной фабрики собралась немалая толпа. Кое-кто выбежал на улицу полуодетый.

Навстречу капитану шёл Симаченко. Познакомились. Симаченко рассказывал:

– Вышел я с фабрики и иду себе домой... Вдруг вижу – мчится из центра машина. Маленькая такая, ну – «Москвичок». –– Симаченко видел, что любопытные слушатели ловят каждое его слово. –– Ну, едет, то и хорошо, что мне до того? Когда вижу: не доезжая до меня шагов на сотню, машина останавливается возле тротуара и из неё выходят двое: мужчина и женщина. Ну, думаю себе, погостили где-то люди, вот и возвращаются поздно домой. Я и сам люблю иногда в обществе посидеть и поговорить... А эта пара, видно, хорошую рюмку где-то выпила, потому что даже женщина и та будто в пляс собиралась. Да ещё и припевает... Расплатились они с шофёром такси и двинулись на другую сторону улицы, видимо, жили там. Взялись себе за руки и идут... И тут снизу, то есть от центра, слышу: гудит-ревёт, какая-то машина мчится как на сломанную голову. Вырвалась из-за угла, и я увидел, что это наш ГАЗ, только с будкой. Так что иду я себе. Когда вижу: та машина приближается к такси, которое не тронулось ещё с места, а те два человека остановились посреди улицы, и ни сюда, ни туда, стоят и дёргают друг друга за руки. Женщина хочет, видно, вперёд идти, а муж не пускает... И тут та машина, что с будкой, замигала светом, а потом ещё и просигналила несколько раз. Не останавливаясь, начала объезжать и машину-такси, и тех двух людей, которые посреди улицы стояли... А что дальше было – я не разобрал как следует. Когда грузовая машина проехала, то те двое уже лежали на мостовой. Пока я пришёл в себя и понял, что к чему, машина уже была далеко, и я номера не приметил. Но что это ГАЗ с будкой, могу подписаться хоть сейчас...

– А как вёл себя шофер такси? – спросил капитан.

– Это я сейчас расскажу, как раз дошёл до того, – продолжал Симаченко, увлёкшись собственным рассказом, – Как только я увидел, что те люди лежат, то сразу же к шофёру такси: «Ты чего же сидишь?». А он глазами моргает, а слова произнести не может – испугался человек или что с ним случилось. Спрашиваю ещё раз, почему машина стоит на месте, когда ведь надо догонять того, что беду наделал. Очухался немного шофёр такси, посмотрел на середину улицы, потом завёл мотор и поехал догонять того нарушителя, – Симаченко показал рукой в сторону Винников, – а я остановил вторую машину и завёз тех людей в больницу... Должен вам сказать, что плохи их дела. Мужчина еле дышит, а женщина совсем...

Не успел Симаченко высказать свои прогнозы относительно состояния здоровья пострадавших, как со стороны Винников подъехал «Москвич»-407 с кубиками на дверце.

– Вот эта машина! – сказал Симаченко и, опередив капитана, спросил:

– Догнал его?

– К сожалению... поздно спохватился, – признался шофер, почёсывая затылок.

– Куда пошла машина? – спросил капитан.

– Машина свернула налево, к «профессорскому местечку».

– Это точно?

– Точно.

– Почему же вы не преследовали её дальше?

– Да, знаете... – замялся шофер такси.

– Испугался?

– А разве знаю, кто там за рулём сидит? – развёл руками шофер. – Может, какой-нибудь бандюга, которому терять нечего, раздавит меня вместе с машиной.

– Эх ты, макуха, – выругался Симаченко, – Разве я тебя за тем посылал вдогонку?

Капитану Хоменко тоже хотелось выругаться, но ведь этим делу не поможешь. Нарушителя или, может, настоящего преступника надо было искать и найти немедленно. Дорога каждая минута. Ведь два человека пострадали, а виновник не обнаружен. Это должен сделать он, капитан Хоменко, ведь сейчас ночь, а он – дежурный, на его плечи ложится ответственность.

И Василий Иванович принимает решение – ехать вслед за нарушителем. Правда, потеряно несколько минут, но не беда.

Профессиональное чутьё подсказывало капитану, что нарушитель далеко не убежал, что он спрятался где-то в том районе, куда свернул с магистральной дороги. Все данные свидетельствуют о том, что машина городская. Как правило, периферийные машины выезжают из города ещё вечером. Кто не успел управиться с делами до вечера, тот ждёт второго дня, а не едет среди ночи домой. Но почему тот неизвестный водитель свернул с магистральной дороги налево? Ведь из «профессорского местечка» нет другого выезда. Разве что на Кривчицу. Получается, что он сам себя загнал в ловушку. Он растерялся? Испугался погони? Или, может, просто не знал, куда едет, а свернул, чтобы переждать лихую годину и машину осмотреть.