Бухта Донегол - Мёррин Алан - Страница 11

Сворачивая на центральную улицу Ардгласса, она сосредоточилась на дороге. Слева по тротуару шагала группа мальчишек в темно-синей форме школы Святого Джозефа – плечи опущены, руки засунуты в карманы, движения синхронные, как у стайки рыб. Подъехав ближе, в центре группы Коллетт заприметила своего сына. Бросила взгляд на часы на панели – до большой перемены оставалось минимум полчаса. Наверное, они направлялись на аллею возле небольшого кафе, где обычно покуривали школьники. Проехав вперед, она притормозила возле тротуара и, глянув в зеркало, едва узнала своего сына. На лице его играла лукавая, вороватая улыбка.

Ребята прошли мимо, и она опустила стекло и тихонько позвала:

– Барри!

Она медленно тронулась с места, чтобы не отстать, и снова крикнула:

– Барри Кроули, я знаю, что ты меня слышишь.

Один из мальчишек толкнул Барри в бок и кивнул в сторону Коллетт. Отделившись от остальных, он подошел к машине.

– Что тебе надо? – сказал он.

У него была новая прическа – длинная, рваная, с падающей на глаза челкой. Прямо как один из братьев Галлахеров[12], которыми все теперь заслушиваются.

Она остановила машину.

– Барри, что ты тут делаешь?

– А тебе-то что?

– Немедленно возвращайся в школу, а то позвоню отцу и скажу, чем ты тут занимаешься.

– Как будто он тебя послушает.

– Барри, что ты сделал со своими волосами?

И тогда он наклонился к ней, словно собираясь просунуть голову в окно, в уголках губ собралась слюна. Он положил руки на оконный проем, и она увидела грязные полукружья под его ногтями.

– А пошла ты, старая шлюха, – сказал он и пошел прочь.

– Барри, не думай, что тебе сойдет это с рук. Ты как со мной разговариваешь? – Она тихонько тронулась с места. – А ну вернись! – И тут из магазина Дохерти вышел Чарли МакГиан, в каждой руке его было по сумке с продуктами. Отступив назад, он метнулся в одну сторону, потом в другую, многозначительно подняв брови и глядя в сторону удаляющейся банды. И тут он увидел Коллетт. И тогда она вжала педаль в пол и не успела опомниться, как уже оказалась на другом конце Ардгласса. Кинула взгляд на цветы: желтые розы нежно выглядывали из коричневой бумаги.

Она аккуратно проехала узкий мост, и перед ней открылась дорога с видом на залив, в центре которого примостился маяк. Подъезжая к дому Иззи, она позавидовала видам из ее окна. Начиная с этого места и пропадая за горизонтом, простиралась вдаль длинная береговая линия. На том берегу из-за холма выглядывала печная труба коттеджа. Коллетт постаралась оправиться после стычки с Барри, понимая, что сейчас ей придется общаться с женой политика, привыкшей к тому, что люди ищут ее благосклонности. Поэтому нужно включить все свое обаяние, чтобы затушевать эффект неожиданности.

Иззи открыла дверь, взяла цветы и восхитилась ими, но Коллетт прочитала в ее глазах смятение, несмотря на гостеприимную улыбку.

– Проходите, Коллетт, – сказала она. – Удобней будет в гостиной. Сейчас я заварю чай.

Иззи двинулась по коридору, а Коллетт шагнула в комнату, тянувшуюся вдоль всей боковой части дома. Тут было два окна, но света все равно не хватало. В гостиной стояло два дивана, и Коллетт опустилась на тот, что был обращен к двери. По бокам от второго дивана стояли торшеры с длинной бахромой на абажурах. Во всю стену тянулся огромный шкаф-витрина: справа были выставлены хрустальные вазы и салатницы, слева – цветные фигурки мальчиков в гольфах и ангелоподобных девочек в косынках. Боковые столики под кружевными салфетками были заполнены фарфоровыми балеринами, замершими в момент исполнения жете или плие. На столике подле нее худенькая высокая девушка в розовой юбочке тянулась к воображаемому листку на воображаемом дереве.

– Любуетесь моими Лладро?[13] – сказала Иззи.

Коллетт подняла голову: Иззи внесла в комнату поднос с чаем. Она знала, что это испанское слово произносится как йадро, но не стала поправлять хозяйку.

– Мне нравится эта фигурка, – сказала Коллетт, указывая на девушку.

– О, ею я особенно горжусь. – Иззи поставила поднос на кофейный столик. – Надо же, уже стемнело. – Она включила верхний свет. – Дни уже такие короткие.

– И не говорите, – согласилась Коллетт. – И опомниться не успеешь, как день закончился. – После долгого молчания в коттедже слова отдавали странным привкусом во рту.

Иззи опустилась на диванчик рядом.

– Спасибо вам огромное за прекрасные цветы, мне очень приятно. Немного красок в пасмурную погоду способны согреть душу. Вы, наверное, не помните мой цветочный магазин на центральной улице?

– Отчего же, помню. Хорошо было иметь его в нашем городке.

– Да, но и забот с ним хватало. А потом появляются дети, и все сразу меняется. – Иззи взяла в руки заварной чайник. – Вам покрепче или послабее?

«Сколько в ней энергии», – подумала Коллетт.

– Без разницы, я не привереда.

Бледной струйкой Иззи разлила чай, поставила чашку на блюдце с разноцветными лепестками и протянула Коллетт.

– У вас столько милых безделушек, Иззи.

– Большую их часть я получила за игру в гольф. В частности, весь уотэрфордский хрусталь. Джеймс тоже выиграл несколько. А остальные нам подарили. Видите ли, официально Джеймс может принимать ограниченное число подарков, он безумно щепетилен в таких вещах. Поэтому народ старается отблагодарить нас как-то по-своему. Хрусталя и фарфора у нас набралось сверх меры, уже собралась почти вся коллекция «Белик»[14]. Также люди знают, что я люблю Хаммель[15], поэтому мне и их дарят.

Поднявшись, Иззи направилась к витрине. Легкий верх, тяжелый низ – казалось, эта женщина скроена из двух половинок. Ее широкие бедра покачивались при ходьбе. Она включила подсветку витрины и так любовно коснулась некоторых фигурок, что Коллетт не удержалась от улыбки. Коллекция была безвкусной, но такая увлеченность очаровывала.

– Не стану называть вам их цену, это грех, – заметила Иззи. Она снова села на диван, огладив руки и колени. – Ну и как, вы потихоньку обживаетесь? – спросила она.

– О да. Сняла небольшой коттедж. Там становится холодно, но я справлюсь.

– Вы уж там не замерзните, холод – это очень неприятно. У вас хватает одеял и прочего?

– О, я закаленная.

Иззи кивнула с улыбкой.

– А как ваша работа при университете?

– Там была грантовая система, деньги выделялись лишь в течение полугода, пришлось собрать массу документов. Но теперь полгода закончились, и я могу вернуться к собственной работе.

– И как она продвигается?

– Как обычно. Тружусь. Люди думают, что если любишь писать стихи, то каждое утро сам несешься к столу. А ведь в иные дни приходится заставлять себя, отказываться от других занятий.

– Неужели вам тоже сложно? А вы ведь уже настоящий профессионал. А я, знаете, сажусь иногда делать домашние задания, которые вы даете, а в голове совершенная пустота.

– Такое происходит почти со всеми.

– Знаете, пока вас не было, в городе мало что переменилось. Вы, наверное, думали, что не узнаете его после возвращения, а он каким был, таким и остался. – Иззи говорила, уставившись в чашку. – Впрочем, у нас появился новый священник. Да вы его знаете. Я про отца Брайана. Просто глоток свежего воздуха, знаете, огромное приобретение для всех нас. Именно такой нам и нужен. Предыдущий был слишком слащав, и ему не особо доверяли. – Иззи кинула на Коллетт хитрый взгляд. – А ведь прежде он был членом Гарды[16].

– Вы о ком?

– Об отце Брайане. Он много лет работал в Дублине, а потом, как говорится, услышал глас Божий.

– Должно быть, ему есть что рассказать.

– Да, но он не любит об этом распространяться.

Взгляд Иззи бродил по комнате.