Эпоха Титана (СИ) - Скабер Артемий - Страница 61

Ставит условия? Ультиматум? Сдержался, чтобы не усмехнуться. Интересно. Она нашла в себе смелость торговаться. Ну что ж, раз ты сама решила играть со мной в эту игру…

— Сначала я должен увидеть твою сестру, — спокойно ответил, глядя ей в глаза.

— Что? — Кольцова округлила глаза, растерянность вернулась на лицо, — Зачем? Как это поможет?

— Так надо, — пожал плечами, — Я могу почувствовать, когда к ней прикоснусь, можно ли у неё вырастить ядро или нет. Это не гадание на кофейной гуще. Нужен контакт.

Сказал чистую правду. Мне действительно нужно было прикоснуться к человеку, чтобы понять, подходит ли его организм для выращивания ядра.

— И как это сделать? — растерянно хлопала глазками девушка, явно не ожидавшая такого поворота, — Тебе нельзя покидать корпус. Ты под охраной. А я не смогу сюда её привезти. Здесь же режимный объект!

Пожал плечами. Это не моя проблема. Если она хочет помочь сестре — пусть думает сама, как организовать встречу.

— Всё зависит от тебя, — дёрнул уголком губ, позволяя себе лёгкую улыбку, — Информация мне нужна, и ещё вчера. Теперь ответь: когда она у меня будет?

Я тоже так могу. Переворачивать ситуацию и ставить условия.

Она замерла, стоя передо мной. В её глазах промелькнуло недоверие, потом что-то похожее на обиду, затем… расчёт. Кольцова задумалась. Губы беззвучно шевелились, словно она вслух гоняла свои мысли, взвешивала варианты.

Но что ей оставалось? Выбора не было. Это был единственный, пусть и призрачный, шанс спасти сестру. Она это понимала.

Девушка глубоко вздохнула, словно собираясь нырнуть в ледяную воду. Плечи распрямились. Подняла голову.

— Завтра, — решительно тряхнула головой, — Завтра я отвечу на твои вопросы. Все. И… привезу Викулю как можно быстрее. Дай мне неделю. Максимум две.

Упрямая. Выдохнул, своего я добился. Информация будет завтра — этого достаточно.

Мне необходимо узнать, как тут развиваются маги и с чего нужно начать. Требуется выбрать подход: открывать все стихии сразу, пытаясь развиваться во всех направлениях, или сосредоточиться на одной, доводя её до совершенства?

— Ты можешь идти, — кивнула Оля, отворачиваясь.

Поднялся с кушетки. Забинтованная рука ныла, пульсировала тупой болью в такт сердцебиению. Зяблика уже не было, рыженький успел убежать предупреждать остальных. Хоть какая-то польза от него.

Всё это время на нас с Ольгой смотрел Олег. Врач стоял у дальней стены, делая вид, что изучает какую-то карту пациента, но периодически бросал быстрые взгляды в нашу сторону. Ничего не слышал из нашего разговора — слишком далеко, да и говорили мы тихо. Но когда я проходил мимо него к выходу, он вдруг подмигнул мне и показал большой палец вверх.

Замер на мгновение. Что это было? Какой-то условный знак от Матросова? Сообщение или послание? Непонятно.

Кивнул врачу в ответ и вышел из медкорпуса.

На улице подул холодный ветер, забирался под одежду, леденил кожу. Солнце пробилось сквозь серые облака, бросив косые лучи на бетонные дорожки и казармы. Прищурился от неожиданного света.

Направился обратно в новую казарму, придерживая забинтованную руку. Охрана у входа окинула меня равнодушным взглядом и пропустила без вопросов. Толкнул тяжёлую дверь.

Внутри уже собрался народ. На этот раз были и ребята из десятой группы — те, кого я знал, и мои новые «соседи» из девятой. Все разговоры стихли, когда я вошёл. Смотрели с опаской, отворачивались, когда встречался с ними глазами.

Подошёл к «своей» кровати. На ней лежали чужие вещи — грязная футболка, какие-то тряпки. Взял всё это и без церемоний сбросил на пол.

— Эй! — кто-то громко запыхтел возмущённо за моей спиной.

Обернулся. Парень лет восемнадцати, худой, с длинными сальными волосами, смотрел на меня с обидой. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но встретился со мной взглядом и осёкся. Сглотнул. Отвернулся. Больше ничего не сказал.

Стянул с кровати одеяло. Достал из тумбочки новое, чистое. Простыни тоже сменил. Поменял пододеяльник, встряхивая ткань, чтобы легла ровно. Методично, спокойно, не обращая внимания на напряжённую тишину в казарме.

Наконец сел на кровать и закрыл глаза. Выдохнул.

Внутри что-то шевелилось. Неприятное, чуждое ощущение. Часть меня пыталась как-то отреагировать на Кольцову, её поведение и горе. На слёзы, на историю про сестру. Хотела… сочувствовать? Помочь бескорыстно?

Давил это в себе. Жёстко, беспощадно.

«Володя-Володя…» — мысленно хмыкнул я, обращаясь к остаткам прежней личности. «Как ты собирался мстить и восстанавливать справедливость с таким мягким сердцем? Какая-то совершенно незнакомая девка способна тебя разжалобить? А ты бы помчался ей помогать? Спасать всех подряд, жертвуя собой. Идиот».

Сосредоточился на том, что действительно важно. Выход к аномалии с Матросовым и Мамонтовой. Как это теперь сделать в новой группе без лишних вопросов? Возникнут подозрения. Судя по тому, какие мы тут «любимчики», кто-нибудь обязательно настучит Патрушеву. А это лишние проблемы.

Как мне выйти на Колю? Получить его окончательный ответ и потом взять с собой на операцию?

Стучал пальцами по краю кровати, обдумывая варианты. Открыл глаза и вдруг почувствовал какую-то странную пустоту внутри. Не физическую — что-то другое. Глубже.

Хм… Странное ощущение. Если не ошибаюсь, это что-то среднее между грустью и одиночеством. Откуда?

Кротов. Чтоб ему неладно было.

Человеческая часть меня уже успела привязаться к нему. Как? Когда это произошло? Почему? Мы провели вместе от силы несколько дней, большую часть времени молча, во всяком случае с моей стороны. А он? Болтал без умолку.

Ужасное тело. Как оно само может решать, что мне нужно или не нужно? Какое право имеет навязывать мне эти чувства? Тряхнул головой, прогоняя мысли.

Дверь в казарму распахнулась с грохотом. Все вздрогнули. В проёме показался… Матросов.

Все тут же подскочили с кроватей, выстраиваясь. Кто-то поправлял одежду, кто-то вытягивался по стойке смирно. Борис окинул всех тяжёлым взглядом, задержался на мне на секунду дольше.

— Девятые! — повысил голос, чтобы его слышали все, — Руководство решило, что каждая группа выделит одного человека для дежурства рядом с казармой.

— Ух ты! — с придыханием вздохнул кто-то в глубине, — Свобода!

— Губу особо не раскатывайте, — сухо хмыкнул мужик, и улыбка сползла с лиц желающих, — Вы по-прежнему будете под охраной, контролем и наблюдением. Задача такого человека: дежурить у входа, пока идут обходы. Всё.

Пока всё это говорилось, Матросов смотрел прямо на меня. Не отрывая взгляда. Послание было ясным.

— Желающие? — спросил он, оглядывая собравшихся.

— Я! — выкрикнул кто-то справа.

— Я! — подхватил другой.

— Нет, я первый!

Тут же начали тянуть руки все или почти все. Возможность выйти из казармы, пусть и под надзором — редкая удача.

— Очень рад такому рвению, — кивнул Борис с насмешливой улыбкой, — Только уточню: этот человек не будет спать ночью. Совсем. Для него никаких поблажек — утром та же тренировка или выезд к аномалии, как для всех.

Все тут же опустили руки. Кто-то тяжело вздохнул. Энтузиазм испарился мгновенно.

— Что такое? — ещё шире улыбнулся Матросов, — Уже передумали? Быстро же вы… Ладно, будете дежурить по одному и меняться. Кто сегодня?

Повисла тишина. Желающих не было. Все старательно смотрели в пол, на стены, куда угодно, только не на Бориса.

— Я! — поднялся с кровати.

— Большов? — Борис изобразил на лице удивление, хотя в глазах читалось удовлетворение, — Даже не удивлён, если честно. Учитесь, — обвёл взглядом остальных, — вот такая инициативность и должна быть у вас. А не стонать от одной бессонной ночи.

Направился к выходу. Парни расступались, пропуская меня. Кто-то смотрел с завистью, кто-то с облегчением.

Вышли с Матросовым на улицу. Дверь в казарму закрыли за нами. Борис тут же достал из нагрудного кармана помятую пачку сигарет, вытряхнул одну. Щёлкнула зажигалка. Затянулся глубоко, выдохнул дым в сторону. Сделал ещё несколько затяжек, потом вдруг дёрнулся всем телом, словно вспомнив что-то.