Ворон Бури (ЛП) - Кейн Бен - Страница 15

— Я спрошу о твоем будущем, господин. Магия утисеты будет сильна, — сказал он Маэлу, который выглядел удивленным. Недовольный священник быстро что-то шепнул ему на ухо, но получил отказ. «Христианство Маэла — лишь напускное», — подумал я. Если можно было извлечь выгоду из старых богов, из сейда, он ею воспользуется.

Векель вернулся утром, с осунувшимся и мрачным лицом. Он говорил с несколькими духами. Один из них, Сын Ужаса Асов, предупредил его, что Бриан Бору строит козни против верховного короля. Священник фыркнул и сказал так, чтобы все слышали, что это не новость; правитель Мунстера и Маэл были заклятыми врагами уже много лет. Невозмутимый Маэл потребовал подробностей. Векель кивнул, словно ожидал этой просьбы, и закрыл глаза.

Внутри раздался стук копыт; звук был обычным, никто не обратил на него внимания.

Веки Векеля открылись.

Нахмурившись, Маэл наблюдал за ним.

Даже священник выглядел напряженным.

Я и сам занервничал.

— Войско в движении, — нараспев произнес Векель.

Маэл подался вперед в своем кресле.

Застучали шаги. Раздался окрик, и на него ответили.

Дверь распахнулась.

Вошел гонец, запыленный с дороги.

— Господин, я принес вести, срочные вести!

Маэл махнул рукой; Векель отошел в сторону. Гонец подошел и опустился на одно колено. Не только из уважения. Человек был измотан.

Сведения, которые он принес от лорда, чьи западные земли граничили с Мунстером, были серьезными. Войско Бриана Бору подошло к границе с Миде. Оно было большим, возможно, две тысячи человек, и, казалось, вот-вот вторгнется.

Выполнив свою задачу, гонец замялся, а затем, побагровев от смущения, попросил разрешения отлучиться по нужде.

— Кишки, господин, — объяснил он.

Маэл махнул рукой, разрешая, и когда мужчина торопливо прошел мимо, я увидел, как взгляд Векеля проводил его. Он тут же сообщил верховному королю, что дух также призвал его покинуть Дун-на-Ски. Такова его судьба, сказал он, никогда не задерживаться долго на одном месте. Мне придется идти с ним. Поглощенный мыслями, зовя Конхобара, приказывая своим советникам явиться, Маэл едва заметил, как мы ушли.

— Будь я циником, — прошептал я, когда мы собирали свои вещи, — я бы подумал, что можно было заметить человека с поносом, останавливающегося по нужде еще до прибытия. Заметив рисунок на его щите, принадлежащий южному лорду Миде, и его спешку, нетрудно догадаться, что он нес серьезные вести.

Векель бросил на меня возмущенный взгляд.

— Ты сомневаешься в том, что мне сказали в загонах для трупов?

«Векель мог видеть гонца, — подумал я, — но не мог знать новостей, которые тот нес». И все же то, что Векель сказал Маэлу, было правдой. Я уважительно склонил голову.

— Нет.

Маэл все еще был погружен в беседу с Конхобаром и своими советниками, когда мы вышли из круглого дома. В поселении люди пялились на Векеля, но к этому мы уже привыкли. Кроме его способности предсказывать будущее и накладывать заклятия, никто особого интереса к нам не проявлял. Скоро путь домой будет открыт. Моя радость по этому поводу омрачалась разочарованием. Отец остался не отомщен, а мой меч все еще висел на поясе Кормака.

— Где твоя собака Ниалл, сельдежор?

Я нахмурился, увидев на дороге с востока Горностая с запыленными ногами.

— А?

Знающая ухмылка.

— Не так давно вы пили в Манастир-Буи, ты и твой женоподобный дружок. Пара дворняг у вас была, одну звали Собака, а другую Ниалл.

— Ньяль его зовут, — сказал Векель.

— Я слышал другое.

— Ара, у тебя, должно быть, уши воском забиты, — сказал я. — Ньяль я его звал, в честь моего дяди.

— Как скажешь, сельдежор. — Горностай повернулся к рату.

У меня все внутри перевернулось. «Он пришел донести на меня, — подумал я, — в надежде на серебро». Мои глаза метнулись к Векелю, и на этот раз я смог прочитать его выражение. Он думал то же самое, поэтому, незаметно для Горностая, он вопросительно провел пальцем по горлу.

Я действительно задумался. У нас было время — поблизости никого не было, — а за спиной Горностая зиял переулок. Но я никогда не убивал человека, тем более хладнокровно. Разрываемый сомнениями, я колебался.

Если моя решимость и дрогнула, то у Векеля — нет. Его лицо превратилось в холодную, застывшую маску, и он сжимал свой посох, как дубину. Горностай заметил это, бросился наутек и побежал.

— Маэл будет слишком занят. У него не будет времени слушать трактирные сплетни, — сказал я, словно произнося эти слова вслух, я мог убедить себя.

— Я бы не сказал того же о Кормаке. Нам следовало его убить.

— Я не буду убивать человека хладнокровно!

— А если ему удастся рассказать Маэлу или Кормаку?

— Как бы неуважительно это ни было, имя собаки не имеет значения, когда на пороге войско из Мунстера. К тому же, дело сделано.

— Верно.

Кар-р-р. Кар-р-р.

Звук был знакомым.

— Смотри, — сказал Векель.

Я поднял взгляд. Видеть воронов было не в диковинку, но два, прямо над головой, сейчас, казались посланием богов.

— Как вы, вороны? Откуда вы прилетели с кровавым клювом на заре? — вскричал Векель. — Плоть прилипла к вашим когтям, от вашего дыхания пахнет падалью, думаю, прошлой ночью вы гнездились там, где лежали мертвецы.

Я содрогнулся и потер свой амулет с вороном.

— Это Хугин и Мунин, я уверен, — объявил Векель. — Один хочет, чтобы ты вернулся в Линн Дуахайлл.

Я выбросил из головы и Горностая, и Кормака.

Меня призвал бог.

Глава седьмая

Я смотрел на голый шест — ибо чем еще мог быть этот медленно движущийся вертикальный брус?

— В устье реки корабль, или где-то рядом, — сказал я Векелю.

Он кивнул, словно это было в порядке вещей.

Но это не было. В лучшие дни Линн Дуахайлла это было бы обычным делом. Но не теперь. Хотя местоположение — широкий язык земли, с двух сторон омываемый рекой, с третьей — морем, и защищенный с суши массивным земляным валом и рвом, — было идеальным для поселения норманнов, его расцвет давно миновал. В реке могло поместиться не так уж много судов, а сильные прибрежные течения делали якорную стоянку рискованным предприятием. Дюфлин, с его защищенной гаванью, Черным прудом, стал естественным преемником.

— Думаешь, кнорр?

— Возможно, — ответил Векель. — Это, безусловно, объясняет, почему прилетели Хугин и Мунин.

Я не слушал. Это кнорр, решил я, и мое волнение нарастало. Такой же пузатый торговый корабль, чьи визиты были яркими событиями моего детства. Экзотические товары купцов и их частые упоминания о далеких краях — Исландии, Серкланде, Миклагарде — будоражили мое юное воображение. По сравнению с ними Линн Дуахайлл, Манастир-Буи и даже Дун-на-Ски казались донельзя скучными.

Вместо того чтобы идти в поселение, мы свернули к берегу, где я нашел меч. Людей не было, волны смывали водоросли с камней. До устья реки Касан, которая причудливо извивалась вокруг Линн Дуахайлла, прежде чем впасть в море, было недалеко. Место для стоянки, излюбленное торговыми судами, было пустым. Мы обогнули изгиб и вышли к илистым отмелям, обнажавшимся в отлив, и там увидели драккар, вытащенный на берег. Он был великолепен, длинный, стройный и узкий, добрых сто шагов в длину. Расписные щиты висели вдоль ближнего борта, но драконья голова была снята. Я был доволен; это означало, что капитан корабля уважает местных духов. Я также заметил на иле у носа корабля каменную пирамидку. Украшенная вороньими перьями, она, несомненно, была подношением Одину.

— Должно быть, его потрепало в море, — сказал я Векелю. Иной причины для драккара прерывать здесь свой путь было мало. Местные монастыри, такие как Манастир-Буи, некогда очень привлекательные, теперь находились под защитой верховного короля, и потому драккары, идущие на север, предпочитали бросать якорь в узком проливе у Карлингфорда. Если же они шли в обратном направлении, порт в Дюфлине был предпочтительнее.