Чехов. Последнее дело (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 90

— Вот и славно, — с облегчением выдохнула женщина.

Я открыл было рот, чтобы поблагодарить Людмилу Федоровну за ее заботу. Но в этот момент в кармане зазвонил телефон. Я вынул аппарат, на экране высвечивался номер Кочергина.

— Кажется, новости дошли до моего клиента, — пробормотал я, нажимая кнопку приема вызова:

— У аппарата.

— Добрый день, мастер Чехов, — голос в динамике был усталым, но счастливым. — Меня вам послал сам Искупитель. Спасибо за помощь. Правда, я даже не ожидал, что вы решите вопрос так… кардинально. Даже надеяться не смел.

— Так вышло, — усмехнулся я.

— Вышло лучше, — заверил меня Кочергин. — Уверен, сейчас вам благодарны половина помещиков Империи, которые каждую ночь засыпали в страхе за свои наделы. Вы мне и им, выходит, жизнь спасли. Теперь я вам должен. И даже не знаю, как смогу расплатиться. Потому как любого гонорару будет мало.

Я открыл было рот, чтобы ответить, и в этот момент, в голове мелькнула одна мысль.

— Вы не против, если я заеду к вам? — произнес я. — Скажем, сегодня до полудня?

— В любое время, — ответил Кочергин. — Буду ждать.

— До встречи, — сказал я и завершил вызов.

— Этот тот самый помещик, ради которого ты взялся за дело «Содружества»? — спросила Яблокова.

— Да, — я откинулся на спинку кресла. — Кажется, сегодня точно хороший день.

Она улыбнулась, но не успела ничего сказать, потому что в прихожей хлопнула дверь. Я нахмурился. Если призраки пропустили человека, значит, пришел кто-то из близких. Людмила Фёдоровна взглянула на часы и с какой-то девичьей неловкостью и вздохнула.

— Засиделась я с тобой. Мне, пожалуй, пора собираться.

Она поспешила в свою комнату, оставив меня удивленно смотреть ей вслед. На лестнице послышались быстрые шаги, а через несколько мгновений, в гостиную вошел отец.

Филипп Петрович заметил меня и неловко остановился у входа. Выглядел он на удивление свежим. Волосы были уложены так, словно над ними долго колдовал цирюльник. Отец был в светлом прогулочном костюме, а галстук был идеально завязан. Но самое главное, на его лице не было привычного строгого выражения и вечной сосредоточенности.

— Доброе утро, — растерянно произнес я и снова покосился на дверь, за которой скрылась Людмила Федоровна.

— Доброе, — ответил отец и поправил воротник пиджака.

— Ты ко мне? — глупо уточнил я, начиная понимать истинную причину старшего Чехова.

Он кашлянул, смущённо опуская взгляд:

— Можно и так сказать.

— Людмила Фёдоровна у себя. Собирается…

Князь кивнул, притворно вздохнул, прошел по комнате, присел на свободное кресло напротив меня и постучал пальцем по газете, лежащей на углу стола.

— Во всех изданиях сегодня пишут про то, что в отношении «Содружества» начались проверки. Сдвинуть такой камень было под силу только одному человеку. И кажется, я догадываюсь, кто он.

Он многозначительно посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Не без помощи друзей, — заявил я, наливая гостю чай. — И, признаюсь, в этот раз мне очень повезло.

Отец одобрительно кивнул. Взял чашку, сделал глоток, а затем внезапно произнес:

— Ты же понимаешь, что дело вовсе не в везении?

Я пожал плечами. В этой истории было много всякого, что я не хотел бы рассказывать даже отцу. Например, про подарок Маре. Или про то, что мне с Нечаевой пришлось фактически ограбить ячейку банка. И что без всего этого, дело бы не дошло до проверок.

— Тебе стоило обратиться ко мне. Хотя бы за консультацией, — продолжил отец.

— Не хотелось впутывать тебя в это, — мягко пояснил я.

— Все, что касается тебя — и мое дело, — упрямо возразил отец, но почти сразу же махнул рукой. — Я всегда действовал также: все сам, все по-своему. В этом мы с тобой похожи.

— У нас много общего, — согласился я. — Мне не удалось поблагодарить тебя за поддержку Беловой на вчерашнем мероприятии.

— Я не знал, что ей будет предложен титул без наследования, — нахмурился отец. — Подозреваю, что это было задумано именно для того, чтобы Алиса не могла стать княгиней. Все было рассчитано с учетом, что Шуйский не будет возражать и смириться с предложенным ему выбором.

— Рад, что все пошло по другому сценарию.

— Признаться, и я этому рад, — ответил Филипп Петрович.

Дверь комнаты Яблоковой распахнулась, и на пороге появилась Людмила Федоровна. И я невольно приоткрыл рот, глядя на стоявшую в дверях женщину.

На Яблоковой было простое, но элегантное кремовое платье, с кружевным воротом. Ткань подчёркивала её тонкую талию, на плечах соседки был палантин из золотистого шелка. Свет из окна за ее спиной освещал даму, и я заметил, как на висках Яблоковой играют серебряные нити. Но седина не портила её. Наоборот, делала образ благородным.

— Простите, что заставила ждать, — сказала она, не опуская взгляда.

— Вас я готов ждать вечность, — порывисто ответил отец, и в его голосе впервые за много лет прозвучало тепло.

— Мы договорились прогуляться, — пояснила мне Яблокова с легкой тревогой, словно ожидая осуждения.

— Сегодня отличный день для того, чтобы провести его в хорошей компании, — я встал с кресла и подошел к Людмиле Федоровне. Я взял ее ладонь в свою и мягко коснулся костяшек пальцев губами. — Вы прекрасно выглядите. Филиппу Петровичу повезло, что вы согласились составить ему компанию.

— Спасибо, — прошептала женщина, заливаясь румянцем.

— Кажется, мне пора. Не буду вам мешать. Удачной вам прогулки.

— Спасибо, — послышался мне в спину голос отца.

Я улыбнулся и спустился в холл. Проникающее через окна солнце рисовало на полу узоры. Я пересек помещение, вышел на крыльцо. Прищурился от яркого света. А затем сошел по ступеням крыльца и вышел из арки, на ходу вынимая из кармана телефон, чтобы вызвать такси.

Петроград только начинал просыпаться. Пахло корицей и специями, травяным чаем. По тротуару бежал мальчишка, который предлагал купить свежий номер газеты. А неподалеку от него стоял продавец румяной выпечки. Где-то у моста звякнул трамвай. Прохожие спешили по делам, а небо, чистое и светлое, отражалось в каждом окне.

У арки я заметил припаркованную машину отца. Чуть дальше же стояло явно незнакомое авто с тонированными стеклами. И заметив его, я замедлил шаг. В душе шевельнулась осторожность. Но в следующую секунду, дверь авто открылась, и наружу вышел Гришаня.

Я не сразу узнал парня. Вместо старой куртки на нем был тёмно-серый костюм, под которым виднелся ворот белой рубашки. А еще, на шее водителя был повязан необычный для него галстук. Причем было видно, что завязывал галстук не он сам. Уж слишком аккуратно был оформлен узел. Обычно беспорядочные волосы парня были уложены, а ботинки оказались начищены до блеска.

— Добрый день, Павел Филиппович, — с улыбкой начал он, но я заметил какую-то робость в поведении парня.

— Добрый, — ответил я и уточнил. — Случилось что?

— С чего вы взяли? — с наигранным удивлением осведомился Гришаня.

— Ну, твой внешний вид… — начал я, и парень пожал плечами.

— Просто решил, что пора меняться.

— У тебя вышло, — ответил я. — Костюм делает из тебя не бандита, а прямо чиновника, который собирается баллотироваться в Государственную Думу. Какие еще перемены ты запланировал?

— Ну… — парень бросил на меня потемневший взгляд и продолжил, — выйти из «Сынов».

— А что по этому поводу сказал Плут? — прищурился я.

Парень пожал плечами:

— У Плута и Волкова новые мутки… то есть дела, — поправился водитель. — Они даже зарегистрировали через Елену Анатольевну какую-то контору в Торговой Палате. Теперь все легально, так что все на добровольной основе. Гордей Михайлович пригласил меня к себе и сказал, что претензий ко мне никаких не имеет. И долгов за мной нет. Даже предложить выдать бумагу, в которой будет указано, что я занимал должность водителя для частного развоза.

— Даже так, — удивился я.

— Татуировки я вывел, чтобы все по правилам было, нашивки срезал и больше прав на них не имею.