Чехов. Последнее дело (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 88

В гостиной было пусто. Ни отца, ни Людмилы Фёдоровны. В комнате стояла тишина, нарушаемая только размеренным тиканьем висевших на стене часов. В воздухе качался запах свежего чая и слабый аромат духов Яблоковой. Я тихо спустился по лестнице, пересек приемную и вышел на крыльцо.

Небо над Петроградом потемнело до свинцового оттенка, словно предвещая скорую бурю. Где-то вдали звенел трамвай, и его гул эхом отражался в арке. Я пересёк двор и остановился у выхода.

На другой стороне стояли несколько машин без номеров. Двигатели были заглушены, а фары выключены. У авто виднелись люди, в надвинутых на глаза кепках. Некоторые курили, другие тихо о чем-то переговаривались. Часть из них по повадкам была из людей, которые с малолетства выросли на улицах. В других же проявлялась военная выправка, полученная за долгие годы службы в дружинах.

Плута и Волкова я заметил сразу. Они стояли особняком, оживленно что-то обсуждая. И я с удивлением отметил, что от былой вражды у главарей двух банд не осталось и следа. Старший товарищ хлопнул младшего по плечу, а тот на это по-доброму усмехнулся. Я хмыкнул и направился к ним, услышав за спиной хриплый голос:

— Так это и есть тот самый адвокат Чехов?

— Ага, — ответил ему другой.

— По виду пацан еще совсем. Но похоже уважает его Плут, раз сам решил все проконтролировать. Да и Волков в городе человек не последний.

— Этот пацан Плута из острога вытащил, приведя на допрос к самому начальнику третьего отделения мертвую девку. А вообще он за несколько месяцев практики дел порешал больше, чем ты раз в метро спускался. Правильный он пацан, с понятием.

— Адвокат с понятием… — недоверчиво протянул первый. — Да ему Рипер поди за Плута денег отвалил столько…

— Ты у простых людей поспрашивай, сколько этот пацан-практикант добрых дел сделал. И ни копейки с этого не получил. Они расскажут, — раздраженно ответил второй.

— Ну раз так.

Боковым зрением я заметил, как один из анархистов кивнул и покосился на меня с тем самым уважением, которого не купишь ни титулом, ни родом.

— Приветствую, мастера, — произнес я, подходя к Плуту и Волкову. — Чем обязан в столь поздний час?

— Вечер добрый, мастер Чехов, — произнёс Плут. — Да Гришаня сказал, что к вечеру у вашего дома неуютно становится. Слишком много лишнего народа на неприметных машинах, и еще больше ненужных глаз. Вот, решили подежурить сегодня.

— На всякий случай, — добавил Волков. — Да и город шевелится. Не хотелось бы, чтобы к вашим дверям подкатили не те люди с очень дурными намерениями.

— Вряд ли это необходимо, — начал я. — Сегодня Зимин назначен руководителем следственной группы. Завтра у «Содружества» начнутся проблемы, и им будет не до меня. Ну а я под защитой кустодиев как консультант по делу.

— Охраны много не бывает, — усмехнулся Волков. — Всякое может случиться. Среди монархистов могут найтись отморозки, которые совсем без башки. И за большие деньги они готовы будут на что угодно. Хоть против кустодиев, хоть против самого некроманта.

— Выходит, дело все-таки закрутилось? — с интересом уточнил Плут, и я кивнул:

— Да. Так что Дубинин и его люди отстанут от вас. На время. Пока не появится новый человек, который решит сделать имя на разбойных делах.

Плут и Волков переглянулись:

— А следующий, наверное, ничего и не накопает, — начал глава «Сынов». После той встречи в ресторане, мы пересеклись, обсудили кое-какие моменты-фрагменты, и решили создать частную дружину. Клиентов у нас хватает, просто теперь всю защиту можно будет провести официально.

— Во главе компании будут стоять другие люди, не связанные с нами, — поспешно добавил Волков.

— А вербовать дружинников? — усмехнулся я.

— Из «Сынов» и «Кадетов», которые не привлекались, — спокойно ответил Плут. — Поверьте, Павел Филиппович, таких хватает.

— Еще хотим зарегистрировать народные патрули, — добавил Волков. — Официально, через жандармерию. Как помощь правопорядку.

— Будем охранять порядок на улицах и ловить мелких жуликов, — усмехнулся Плут. — И все это абсолютно законно. Елена Анатольевна предложила еще пару идей. Так что и «Сыны», и «Кадеты» решили объединиться и завязать с прошлым. Нам нечего делить. Да и времена меняются, надо подстраиваться под них.

Я невольно улыбнулся, с удивлением внезапно оценив, насколько сильно может влиять на людей способность Нечаевой, раз два главы крупных банд вдруг решили действовать сообща. То, что именно ее талант помог разрушиться стене отчуждения между этими двумя я не сомневался.

— Что ж… достойный выбор. Возможно, в Петрограде станет чуть тише. И город будет вам за это благодарен.

— Постараемся, — сказал Волков, и в его голосе впервые прозвучала уверенность. — К слову, можете поздравить Гордея Михайловича.

— С чем же? — удивился я.

— Елена Анатольевна оказался мне честь и согласилась стать моей невестой, — с достоинством произнес парень.

— Это же замечательно, — искренне обрадовался я. — Никогда бы не подумал… — я осекся и продолжил, уже осторожнее подбирая слова, чтобы не обидеть бывшего подследственного, — что вы так быстро сможете завоевать сердце такой достойной дамы.

Мой ответ пришелся Плуту по душе. Он расплылся в широкой улыбке и по-мальчишески растрепал волосы на затылке.

— Как она могла устоять перед таким, как я? — он шутливо развел руки в стороны. — Я красив, высок, умен, и…

— Скромен, — добавил Волков и захохотал.

— И харизматичен, — поправил его Гордей и продолжил уже серьезнее, — Но если уж откровенно, мне и самому не верится, что такая шикарная девушка ответила мне взаимностью. Теперь мне обязательно надо быть законопослушным поданным. Потому как вскоре мою фамилию будет носить моя супруга.

— И повезло же вам, Гордей Михайлович, что она у вас адвокат — завсегда вытащит из передряги, — подмигнул ему Волков.

— Она работает с кустодиями, — напомнил я с показной беспечностью. — Потому может не только вытащить из передряги, но и организовать визит в каменный мешок в подвалах службы кустодиев. В профилактических целях, конечно же.

При упоминании этого скорбного места два бывших преступника сотворили перед собой охранный знак.

— Если мне и понадобится помощь по части закона, то я уж лучше по старой памяти — к Чехову отправлюсь, — отозвался Гордей. — Он и поможет, и не станет потом неделями мне припоминать промах. С моей невестой так не выйдет. Она у меня строгая.

— Это хорошо, что строгая, — ухмыльнулся Волков. — Слабая женщина нужна только такому же слабому мужчине.

Тут бывший кадет посмотрел в окно моего дома, словно мог увидеть за занавеской кого-то. Я проследил за его взглядом, но не смог различить никого в темноте комнат.

— Я тоже решил начать жизнь заново, — внезапно сказал Юрий. — Быть может, тоже найду себе супругу. Мне тут намекнули, что моя помощница ко мне неровно дышит. А я даже не замечал этого. Слишком глубоко погряз в делах и позабыл, что я еще не совсем старик.

— Вот и правильно, — кивнул я, испытывая облегчение оттого, что Волков открыто дал понять, что не станет преследовать Яблокову. Не думаю, что моему батюшке понравилось бы такое.

— Слышал, что ваша мачеха ушла в монастырь, — заметил Плут, когда молчание затянулось. — Странное это место. Я бы никогда…

— Всякое бывает в жизни, — перебил его Волков и нахмурился. — Ежели душа человека хочет единения с Искупителем при жизни, то нельзя с этим спорить. И раз Маргарита Ивановна решила отойти от мирской суеты, то у нее на это были свои причины. Поговаривали, что она давно уже отошла от дел и жила при монастыре. Главное, чтобы князь не впал в тоску из-за этого. Брак ведь теперь расторгнут.

— Он справится, — вздохнул я, понимая, что по Петрограду уже пустили нужные слухи о моей семье. — В конце концов — на все воля Искупителя.

Мы еще немного побеседовали, а затем я обменялся с гостями короткими рукопожатиями и отправился в дом. За сегодняшний день я устал и хотел спать, а история призрачного приказчика заняла много времени, и на часах было глубоко за полночь. Поднялся по ступеням крыльца, пересек приемную и вошел в гостиную, где встретил Людмилу Федоровну, которая стояла у окна и задумчиво смотрела в сторону арки. Свет горевшего на улице фонаря выхватывал её профиль, и в глазах отражалось мягкое сияние. Она выглядела по-особому живой, лёгкой, почти счастливой.