Чехов. Последнее дело (СИ) - "Гоблин - MeXXanik" - Страница 82

И тут к нам, как всегда без предупреждения, подошёл Фома Питерский.

— Ну вы, конечно, молодцы, — начал он с ходу, хватая бокал с искристым напитком у проходящего официанта. — А я вот только что насилу отбился от дамы в свадебном платье.

Все удивлённо повернулись к нему. Алиса даже приподняла бровь.

— Она что, к вам?.. — не удержался Суворов.

— Ага, — кивнул Фома с деловитым видом. — Екатерина Юрьевна перебрала с хмельным и заявила, что готова выйти замуж за первого встречного. И, вот ведь не повезло, что первым встречным оказался я. Как раз из уборной выходил и не подозревал, что судьба мне уготовила такой «подарок».

Шуйский тихо хмыкнул.

— Ну и что вы ей сказали? — спросил я.

Фома пожал плечами.

— Я, значит, ей говорю: «Я почти женатый человек. У меня невеста есть.» А она, серьёзно так, мне в ответ: «Невеста — не стена. Отодвинется.»

Мы не сдержались и засмеялись.

— А дальше? — уточнил я, вытирая уголок глаза.

— А дальше, — Фома довольно прищурился, — я ей зубы показал. Свои. Настоящие, шаманские.

— Ты что, прямо там?.. — выдохнула Арина.

— Угу. Полный набор с клыками. Она как завизжит — не поверите! Подскочила так, будто к ней под подол крыса забежала.

Суворов подавился от смеха.

— А рядом как раз оказался Вальдоров, — продолжал Фома, ничуть не сбавляя темпа. — Я его к ней и толкнул. И говорю: «Вот, мол, кто вам подходит — интеллигент, с образованием, происхождением, герой, кустодий, отличный воин. Ну и вообще… подходящий такой шикарной даме жених». А этот самый Константин вместо того, чтобы по-тихому ретироваться — схватил эту даму, чтобы она не свалилась. Она сразу смекнула, что такого кавалера надо держаться.

— Ну ты интриган, — выдавил я, смеясь.

— Ага, — самодовольно кивнул Фома. — Устроил судьбу, так сказать, порядочных людей.

Шуйский усмехнулся. Алиса прикрыла рот ладонью, но в глазах её плескалось искреннее веселье.

А я, глядя на них всех, подумал: слава Искупителю, в этом вечере есть место не только для интриг, угроз и дворцовых трагедий… но и для живых людей, таких, какими они должны быть. Со смехом, с зубами, с нелепыми диалогами. И с чувством, что впереди всё-таки что-то хорошее.

— Да-а… — протянул Зимин с довольным выражением лица. — Вальдорову, честно говоря, и впрямь давно пора оставить за спиной холостяцкую жизнь. Возраст обязывает, да к тому ж такой титул пропадает. И потом, если не отобьётся от Екатерины Юрьевны, ну… так им двоим и надо.

Я улыбнулся, а потом к собственному удивлению даже на секунду почувствовал жалость к бедняге Вальдорову. В голове сразу возник образ: он, как мышь в ловушке, аккуратно сопровождает Екатерину Юрьевну, которая, несмотря на недавнюю сцену, по-прежнему уверена, что может взять судьбу за горло.

Но тут же я вспомнил, как Вальдоров в своё время позволил себе свысока говорить о Питерском с тем самым снисходительным тоном, которым настоящие дворяне размазывают грязь ботинку. И понял: пусть теперь сам выкручивается.

Судьба, как оказалось, отлично работает без посторонней помощи. И если она решила познакомить этих двоих поближе — ну что ж, посмотрим, у кого нервы крепче.

— Ладно, — сказал Зимин и взглянул на моего отца, который ощущал себя не в своей тарелке на этом празднике жизни. — Мы с князем Чеховым отбываем. Бумаги вернем в ваш стол, Павел Филиппович, как положено. Оставляю вас под ответственность Суворова. Он тут один без невесты и наверняка сохранит голову холодной.

Отец молча кивнул и последовал за Зиминым. Их фигуры быстро растворились в гуще гостей — уверенные, прямые, с холодной решимостью людей, которые всю жизнь умеют делать то, что нужно.

Мы остались. Я, Арина, Алиса с Дмитрием, Суворов, и, конечно, Фома, у которого в руке оказался бутерброд.

Настроение в компании было светлым, тёплым — таким, каким оно и должно быть, когда повод есть и люди рядом свои.

Я обвёл взглядом фойе и вдруг заметил у дальней стены знакомый силуэт. Вальдоров, одёрнув мундир, галантно подал руку Екатерине Юрьевне, и та как ни в чём не бывало приняла его предложение.

Она не торопилась. Напротив, шагала медленно, чуть наклоняясь к нему, словно невзначай, и смотрела с живым интересом. Как на лошадь на ярмарке: не сказать, что всем довольна, но уж больно хочется понять — хороши ли у коня зубы. Мне дама не показалась хмельной. И я даже подумал, не инсценировала ли она свои притязания на Питерского, чтобы получить внимание Константина.

— Ну что ж… — пробормотал я, отставляя бокал. — Пусть сами разбираются. Нам бы только не мешали.

Фома, услышав мои слова, усмехнулся и, не оборачиваясь, буркнул:

— Если повезёт, может, через годик позовут на свадьбу. Только я бы данное событие пропустил. Так, на всякий случай.

Мы тихо рассмеялись. И в этот момент я почувствовал, что впервые за весь день мне было хорошо в этом слишком белом костюме.

Глава 37

Откровения

После завершения торжественной части атмосфера в зале стала заметно мягче. Тяжесть императорского взгляда, сдерживавшая эмоции, чуть отступила. Гости, словно обсудив все новости, позволили себе вздохнуть свободнее, а вместе с этим и вторую, а то и третью рюмку чего покрепче.

Пока Его Величество находился в зале, даже самые отчаянные светские острословы не рискнули бы шептаться о сцене с Екатериной Юрьевной. Племянница супруги Императора, какой бы фривольной она не была, имела статус в высоком обществе. Но стоило Императору удалиться, как общество постепенно вернулось к своему привычному состоянию: недоверчивому наблюдению, тонкой насмешке и затаённому злорадству.

Теперь на Екатерину Юрьевну смотрели. Но не так, как она привыкла. Не с восхищением и придворным трепетом, а с почти научным интересом.

Впрочем, она этого не замечала. Ну, или делала вид, что не замечала. Стояла по-хозяйски, опираясь на руку Вальдорова, который выглядел так, будто его только что вытащили из ледяной воды. Лицо кустодия было бледнее фарфора, и лишь заострившиеся скулы выдавали напряжение, как будто он старался не скрипеть зубами.

Екатерина же держалась гордо, как королева. Словно всё, что случилось на церемонии, было частью ее плана В её позе, в повороте головы, в самоуверенной улыбке читалось одно: она просто дала Шуйскому шанс. Щедро, великодушно. А он, глупец, отказался. И наверняка еще не раз и не два будет горько жалеть об этом.

В её воображении, можно не сомневаться, вчерашний бастард обязан был пасть к её ногам. Он, конечно, должен был быть потрясён. Как-никак, сама Екатерина Юрьевна — партия не просто выгодная, а имперски значимая. Возможность заключить с ней союз это билет в первый ряд, на самую верхнюю ступень лестницы, по которой весь высший свет карабкался годами.

Но, как оказалось, Шуйский по этой лестнице предпочёл не подниматься вовсе. Он просто ушёл в другую сторону.

Сейчас же весь зал наблюдал, как бывшая героиня трагедии в одном акте висит на локте Вальдорова, словно он и есть тот стал для нее более надёжным и ценным призом.

Я сделал глоток шампанского и подумал, что судьба всё-таки женщина с чувством юмора.

Все, кто хоть немного разбирался в придворных привычках и нюансах общения, прекрасно понимали: Станислав Викторович не просто так позволил себе обращаться к Екатерине Юрьевне на «ты». В подобных кругах такая фамильярность не бывает случайной, особенно во время официальной церемонии, когда каждое слово звучит громче, чем обычно, и может быть услышано не только в этом зале, но и далеко за его пределами.

Екатерина была не просто племянницей императрицы. Она была вхожа в семью. И потому её поведение, столь уверенное и бескомпромиссное, вряд ли было результатом внезапного порыва. Скорее всего, она действовала по заранее продуманному сценарию, а сам выход к трону был не эмоциональной вспышкой.

Я бы ничуть не удивился, узнав, что вся эта сцена была спланирована не ею, конечно, а Императрицей. Всё выглядело слишком театрально и выверено. Если бы не один нюанс, который не был просчитан.