Башни Латераны (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 67

Густав кивнул — облегчённо, с улыбкой:

— Вот так лучше. Теперь — в порядке.

Алисия повернулась, продолжила спускаться. Густав пошёл за ней — рядом, чуть позади.

Элеонора смотрела им вслед — долго, не отрывая взгляда. Две фигуры — одна в серебристом доспехе, вторая в потрёпанной кольчуге. Спускаются по лестнице. Идут к воротам. К армии. К смерти.

«Они идут. Двое против тысяч. Это безумие. Но это всё, что у нас есть.»

Она встряхнулась — резко, как выходя из транса. Заставила себя сосредоточиться.

«Позже. Разберусь позже. Сейчас — поднимать людей. Лучших. Командиров. Тяжёлую пехоту. Тех, кто выдержит.»

Обернулась к лежащим солдатам. Их десятки — на стене, у зубцов, на лестницах. Спят. Беззащитные.

Взгляд упал на Рудольфа — лейтенант «Алых Клинков», ветеран, шрамы на лице, седина в висках. Потом Максимилиан — корнет, молодой, но храбрый, шпага у пояса. Потом Дитрих — сержант тяжёлой пехоты, здоровяк, двуручный меч рядом.

Алисия спустилась по каменной лестнице, дошла до площади перед воротами. Остановилась. Перед ней — дымящиеся руины ворот. Обугленные балки торчат, как чёрные рёбра. Пепел кружится в воздухе, оседает на камни. За руинами — ров. Вода мутная, тёмная, с зелёной тиной на поверхности. На противоположном берегу — пять фигур в коричневых мантиях. Маги Земли. Втыкают посохи в землю, вытягивают руки вперёд, начинают читать заклинание.

Земля на дне рва задвигалась, медленно, тяжело, с хлюпаньем и скрежетом. Грязь, камни, ил поднимаются из воды — выползают, как живые, извиваются, сливаются в твердь. Вода бурлит, пенится, отступает в стороны.

Мост начал расти — от противоположного берега к городу. Медленно, но неумолимо. Метр за метром. Ширина — метров пять. Достаточно, чтобы колонна прошла строем. Звук — грохот камней, плеск воды, скрежет земли, как будто сама земля стонет под принуждением магии.

Густав добежал до площади — тяжело дышал, опирался на топорик. Остановился рядом с девушкой, у края площади, возле обгорелой колонны. Посмотрел на неё — стоит, как изваяние. Посмотрел на мост — почти достроен, осталось метра два. Посмотрел на армию за рвом — тысячи солдат, строем, со знамёнами, с оружием. Блеск доспехов, лес копий, чёрные знамёна с золотым орлом Арнульфа.

Сглотнул. Сжал топорик крепче.

— Дейна Алисия, — сказал он хрипло: — их тысячи.

Девушка не ответила. Не повернулась. Просто стояла. Густав пожал плечами, кивнул сам себе: — Всегда думал, что этот день придет. Ладно. Тогда я с тобой. Не могу бросить даму в беде. Даже если она… ну… необычная дама. «Алые Клинки» так не поступают.

Взял топорик обеими руками, встал рядом с ней — чуть позади, в стороне, у края проёма. Посмотрел вперед. Тем временем земля коснулась края площади, слилась с мостовой. Твёрдая, широкая — метров пять в ширину, метров десять в длину. Маги Земли опустили руки, тяжело дышали, опёрлись на посохи. Один упал на колени, бледный, истощённый. Другой вытер пот со лба дрожащей рукой. Наступила тишина. Только плеск воды в рву. Только скрип знамён на ветру.

Короткая гортанная команда и колонна двинулась. Впереди — штурмовой отряд, сто человек. Тяжёлая пехота. В чёрных доспехах, с щитами — большими, прямоугольными, с золотым орлом Арнульфа. С мечами, копьями, топорами. Строем, плотно, дисциплинированно. Во главе — командир. Огромный мужчина, почти два метра ростом. Широкие плечи, как у быка. Руки толстые, мускулистые. Борода чёрная, густая, заплетена в длинную косу, украшенную железными кольцами. Лицо изрезано шрамами — один через всё лицо, от лба до подбородка, старый, белый, память о давней битве. Глаза тёмные, спокойные, оценивающие — глаза опытного воина.

Чёрный доспех — помятый, царапанный, но крепкий. На груди — золотой орёл Арнульфа. На боку — двуручный меч, огромный, полтора метра длиной, рукоять обмотана кожей, потемневшей от пота и времени. Увидев этого мужчину, Густав мысленно застонал.

Тем временем здоровяк шагнул на мост — тяжело, медленно, уверенно. Сапоги стучат по камню — бум, бум, бум — ритмично, размеренно. За ним — сто солдат, строем, щиты впереди, копья над щитами.

Дошёл до середины моста. Остановился, поднял руку — сигнал отряду: — Стоять.

Отряд остановился — как один. Щиты ударились о камень моста — бум. Копья выпрямились — вертикально, как лес.

Тишина.

Командир посмотрел на Алисию — долго, внимательно, оценивающе. Увидел её — одну, посреди проёма ворот, в серебристом доспехе, с молотом в руках. Доспех знакомый — видел его на стене, когда они штурмовали. Видел, как она сражалась. Видел, как падали его люди под ударами этого молота. И Густава — рядом, в потрёпанной кольчуге, с топориком. «Алый Клинок». Узнал по широкополой шляпе, по чёрному перу. Он сделал шаг вперёд — один, медленно, не угрожающе. Остановился примерно в десяти шагах от неё. Посмотрел. Потом заговорил — громко, чётко, но без насмешки. Голос твёрдый, уважительный:

— Безымянная.

Пауза. Он выпрямился, положил руку на рукоять меча — не угрожающе, просто жест.

— Я — Бруно Железная Длань, командир первого штурмового отряда армии короля Арнульфа. Я видел тебя на стене. Видел, как ты сражалась. Видел, как ты убивала моих людей. Двадцать семь человек пало от твоего молота. Хорошие люди. Храбрые воины.

Пауза. Голос ровный, без злобы:

— Во мне нет ненависти, Безымянная Дейна. Это была война. Ты защищала свой город. Они штурмовали его. Всё честно. Всё по правилам.

Он сделал ещё шаг вперёд: — Я уважаю тебя, Безымянная. Ты — воин. Настоящий воин. Я видел, как ты держишь оружие. Как двигаешься. Как убиваешь. Ты не новичок. Ты сражалась сотни раз. Может, тысячи. Ты — легенда. Паладин. Защитница города.

Пауза. Он посмотрел на неё — прямо в забрало шлема:

— Но легенды умирают, Безымянная. Все умирают. Рано или поздно.

Он вздохнул — тяжело, почти с сожалением:

— Сегодня город падёт. Это неизбежно. Ты одна. Нас — тысячи. Твой гарнизон спит. Магия Мораны держит их. Когда проснутся — будет поздно. Мы уже будем в городе. Ворота открыты. Защиты нет.

Пауза:

— Ты можешь сражаться. Можешь убить десятерых. Двадцать. Пятьдесят. Но потом тебя завалят. Числом. Ты падёшь. И город всё равно падёт. Ничего не изменится. Только ты умрёшь. Зря. — Он шагнул ещё ближе — ещё один шаг, медленно:

— Я предлагаю тебе выбор, Безымянная. Не потому, что должен. Не потому, что боюсь тебя. А потому, что уважаю.

Выпрямился:

— Сдайся. Сложи оружие. Присоединись к королю Арнульфу. Он — настоящий воин. Не то что Гартман. Гартман — слабак. Трус. Прячется за стенами, пока его люди умирают. Арнульф — другой. Он сражается. Он ведёт. Он достоин верности. И если ты согласишься — то уверен, что наш король наградит тебя не только золотом, но и титулом.

Пауза:

— А барон Хельмут? Тот, кому ты служишь? Он предаст тебя. Первым. Когда город падёт — а он падёт — барон сдастся. Договорится с Арнульфом. Купит себе жизнь. А тебя бросит. Ты ему не нужна. Ты — инструмент. Оружие. Которое выбрасывают, когда оно больше не нужно.

Он посмотрел на неё — долго, серьёзно:

— Стоит ли хранить верность тому, кто тебя предаст?

Пауза. Он положил руку на сердце:

— Я даю тебе слово, Безымянная. Слово Бруно Железная Длань. А оно стоит дорого. Если ты сдашься — я не убью тебя. Не причиню вреда. Я пленю тебя. Отведу к королю Арнульфу. Он поговорит с тобой. Убедит присоединиться. Или — если ты откажешься — отпустит. Без вреда. Клянусь.

Он выпрямился, расправил плечи: — Это честное предложение, Безымянная. От воина к воину. Сложи оружие. Сохрани свою жизнь. Не трать её зря на тех, кто тебя не ценит.

Пауза. Он ждал ответа. Тишина. Только ветер. Только плеск воды.

Девушка, закованная в доспехи стояла напротив него совершенно неподвижно. Не говорила. Не кивала. Не двигалась. Просто смотрела. Молот в руках, опущен вниз. Руки неподвижные.