Священная война (ЛП) - Хайт Джек - Страница 10

Мимо промчался Нуман с высоко занесенной секирой.

— Убить ублюдков! — взревел он. — Всех убить!

Он поскакал прямо на врага, в последний миг свернул и рубанул вниз, рассекая череп воина надвое. Он ворвался в прорыв, рубя направо и налево.

Юсуф последовал за ним. Он ткнул копьем, поразив одного из вражеских солдат в горло. Следующий принял удар на щит, и бамбуковое древко разлетелось в щепки. Юсуф выхватил меч и ворвался во вражеские ряды. Один из воинов ткнул в него копьем, и Юсуф увернулся, полоснув его по лицу. На брусчатку брызнула кровь. Копье скользнуло по боку Юсуфа, сорвав несколько пластинок его золоченого доспеха. Он рубанул нападавшего сверху вниз, и тот закричал от боли — меч прорубил кольчугу и вонзился в плечо. Когда Юсуф выдергивал клинок, другой воин вонзил копье в шею его коня. Животное рухнуло, и Юсуф успел откатиться в сторону, прежде чем туша придавила его. Он вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы уклониться от очередного выпада. Юсуф рубанул нападавшего по бедру, и тот упал. Сзади раздался крик, и он начал оборачиваться, когда вражеский солдат врезался в него, выбив меч и отправив их обоих скользить по окровавленной брусчатке. Над Юсуфом навис воин с косматой черной бородой и дикими глазами. Его руки сомкнулись на горле Юсуфа. Юсуф попытался оттащить руки врага, но тщетно. У того были бугристые предплечья и толстые пальцы кузнеца. Перед глазами Юсуфа поплыли огни. Он тщетно хватал ртом воздух.

— Сдохни! — прорычал бородач, скаля гнилые бурые зубы. — Сдохни!

Внезапно хватка на горле Юсуфа ослабла: кто-то сзади схватил бородача за клок бороды и дернул его голову назад. Горло ему перерезали, обдав лицо Юсуфа горячей кровью. Бородач обмяк и повалился набок. На его месте стоял Насир ад-Дин. Он протянул руку и помог Юсуфу подняться.

— Шукран, кузен, — выдавил Юсуф. Горло уже наливалось синевой, говорить было больно.

Юсуф огляделся в поисках нового противника, но враг уже начал отступать к площади в центре города. Воины Юсуфа ринулись за ними, и отступление превратилось в бегство.

— Поздравляю, малик, — сказал Мухаммад, брезгливо переступая через трупы на пути к Юсуфу. Ни капли крови не было ни на доспехах эмира, ни на клинке его меча. — Великая победа. Я…

— Малик! — К ним рысью приближался Нуман. Рассечение над глазом залило лицо карлика кровью. В руках он держал отрубленную голову. Нуман соскользнул с седла и протянул ее Юсуфу. — Голова Ишфака из Диярбакыра.

Ишфак был худым мужчиной со впалыми щеками и стальными седыми волосами. Его бескровное лицо выглядело на удивление умиротворенным. Юсуф отшвырнул голову в сторону.

— Спасибо, Нуман.

Мухаммада, казалось, вот-вот стошнит.

— Прошу прощения, малик. — Он указал на стены. — Диярбакыр теперь мой. Его воины складывают оружие. Может, лучше пощадить их?

Юсуф покачал головой. Убивать безоружных было ему не по душе, но это было необходимо.

— Я знаю Имад ад-Дина, правителя Алеппо. Когда он узнает, что здесь сегодня произошло, он не посмеет нам противиться.

***

Июнь 1183 года. Алеппо

Призыв муэдзинов, созывавших верующих Алеппо на вечернюю молитву, доносился до Юсуфа лишь слабым шепотом, пока он завершал свой обход городских стен. Пропущенные молитвы он возместит ночью. Сейчас важнее было позаботиться о своих воинах. Прошло больше года с тех пор, как Юсуф и его люди покинули Каир, и он знал, что они устали от войны. Эмиры рвались в свои владения, а мамлюки роптали на задержку жалованья. Лишь сила воли Юсуфа удерживала войско от распада. Поэтому каждый вечер и каждое утро, в сопровождении одного лишь Сакра, он обходил город, останавливаясь, чтобы подбодрить воинов и разделить их тяготы у каждого из шести ворот Алеппо. Когда он подошел к следующему дозору, некоторые воины потерли пальцы — всем известный знак, требующий монет.

Юсуф встретил их улыбкой.

— Вы получите свое жалованье, воины, достаточно скоро, когда падет Алеппо.

Худой, седовласый воин шагнул вперед. Хусам уже много лет сражался за Ширкуха, когда Юсуф с ним познакомился. Прежде чем заговорить, он вынул изо рта соломинку.

— И когда же это будет, малик?

Юсуф знал, что Хусам говорит от имени других мамлюков. Долгая служба давала старому воину право говорить прямо.

— Достаточно скоро, — пообещал Юсуф.

Хусам улыбнулся, и его золотой зуб сверкнул.

— Ты и вчера так говорил.

— И сегодня это такая же правда. Осада длится двадцать дней. В городе скоро кончится еда. Но хуже нехватки еды — отсутствие надежды. Мы захватили все крепости между Алеппо и Мосулом. Никто не придет на помощь Алеппо, и горожане это знают. Они также знают, что случится, если мы возьмем город силой. Именно это знание и откроет нам ворота.

Молодой мамлюк с редкой бородкой встал рядом с Хусамом.

— Разговоры о надежде — это все хорошо, но я хочу денег. Мы не рабы, а воины. Я рассчитываю…

Хусам влепил ему пощечину, отчего голова юнца мотнулась в сторону. Старый мамлюк схватил своего молодого товарища за подбородок.

— Я служу Саладину больше тридцати лет, и за все это время ни разу не видел, чтобы его слово оказалось ложным. Если он говорит, что город скоро падет, значит, он падет.

Юноша потер щеку, затем повернулся к Юсуфу и поклонился.

— Прошу прощения, малик.

Юсуф кивнул и пошел дальше. Пока у него были такие люди, как Хусам, он знал, что может рассчитывать на свою армию. Он зашагал через поле яровой пшеницы к последнему дозору, охранявшему Ворота Садов. Воины отдыхали в зеленой траве у реки Кувейк. При его приближении они поднялись. Вперед выступил аз-Захир. Юсуф поручил каждому из своих сыновей командовать одним из дозоров. Аль-Афдаль, аль-Азиз и аз-Захир присоединились к войску две недели назад. В письмах Шамса настаивала, что мальчики слишком юны для войны, но Юсуф хотел, чтобы они были рядом с ним, когда он возьмет Алеппо. Глядя на аз-Захира, он, однако, подумал, что, возможно, Шамса была права. Кольчуга мешком висела на худеньком теле девятилетнего мальчика. Однако он стоял прямо и, не мигая, смотрел отцу в глаза. Он напомнил Юсуфу самого себя в этом возрасте.

— Малик, — официально приветствовал его аз-Захир.

— Все спокойно?

— Никакого движения в городе.

— При первом же признаке вылазки труби в рог. Всегда держи людей при себе. Твой первый долг…

— Остаться в живых. Я знаю, отец.

— Хорошо. Продолжай.

Юсуф повернул к лагерю. Его разбили в садах по ту сторону реки Кувейк, которая служила оборонительным рубежом от любых вылазок из города. Пыльная тропа, по которой шли Юсуф и Сакр, вела их между фисташковых и оливковых рощ и через деревянный мост. Небо уже угасало, когда он добрался до своего красного шатра, примостившегося на холме в центре лагеря. Он вошел и повернулся к Сакра.

— Сообщи Таки ад-Дину, Каракушу и моим сыновьям, что они приглашены на ужин в мой шатер. Насир ад-Дин пусть тоже придет.

Юсуф еще не отблагодарил как следует двоюродного брата за спасение жизни в Диярбакыре. Он вернет ему титул эмира Хомса. Иншаллах, на сей раз юноша будет править мудрее.

Пока Сакр передавал сообщение гонцам снаружи, Юсуф прошел в отгороженную часть шатра и снял доспехи. Он надел стеганый жилет, подбитый стальными пластинами — мера предосторожности против убийц, — а поверх него кафтан. Налил стакан воды и выпил его залпом, затем вернулся в главную комнату. Слуги уже разложили набитые пухом подушки вокруг низкого круглого стола, уставленного чашами со сливочным хумусом и корзиной лепешек. Юсуф сел в ожидании гостей.

Первым прибыл Каракуш; в одеждах из шелка цвета индиго он чувствовал себя неловко. Вскоре за ним последовал Убада. Сыновья Юсуфа вошли вместе. Аль-Афдаль, которому было почти двенадцать, был высок и хорошо сложен. Он напоминал Юсуфу его брата Турана. Аль-Азиз был таким же высоким, но тонким, как тростинка. Это был бесстрашный ребенок, решивший во всем походить на старшего брата. Последним пришел аз-Захир. Во время ужина мальчики молчали, пока Юсуф и его советники обсуждали осаду. Они заканчивали последнее блюдо, когда вошел Сакр.