Щит Спэрроу (ЛП) - Перри Девни - Страница 92

Мы опоздали. Рэмзи прибыл в Равалли до того, как мы смогли уехать.

Кто эти люди, одетые в обычную одежду? Новобранцы того ополчения?

Кем бы они ни были, они, безусловно, привлекли к себе внимание. Двери открылись, люди, все еще одетые в ночные рубашки, заполнили пороги, чтобы посмотреть, из-за чего такой переполох.

Королевские солдаты слетелись на постоялый двор, как мухи на мед. Как будто они точно знали, где найти нас. Они налетели со всех сторон, преграждая нам путь. Никто не доставал оружия. Никто не угрожал. Никто не произнес ни слова. Они просто смотрели на нас, ожидая.

Рэнсом хмуро посмотрел на нескольких человек в первом ряду — тех, кто был достаточно умен, чтобы посторониться. Затем он принялся подтягивать подпругу Ауринды и закреплять свои седельные сумки.

— Садись на лошадь, Кросс.

Он действительно думал, что эти люди позволят нам уйти?

— Кросс, — прорычал он.

— Хорошо. — Слишком много глаз было приковано ко мне, когда я забиралась в седло Фреи.

Сможет ли он пробиться сквозь эту толпу? Или они расступятся, чтобы дать нам пройти?

Рэнсом вскочил на своего жеребца, и атмосфера изменилась. Среди мужчин пронесся гнев.

Неужели они собираются взяться за руки и образовать блокаду? Двое мужчин, оба в форме, переглянулись, когда Рэнсом прочистил горло. Затем они расступились, отведя своих лошадей в сторону, чтобы освободить дорогу.

— Они действительно собираются позволить нам уйти? — прошептала я.

— Конечно, нет. — Рэнсом вздернул подбородок, его лицо окаменело, а глаза превратились в жидкий металл. Расплавленное серебро.

Что ж, это было нехорошо.

— Ничего не говори, — сказал он. — Ни единого слова.

Я сглотнула и прошептала одними губами:

— Хорошо.

Рэмзи проскакал сквозь брешь, сидя выше любого из своих людей. Он был на том же коне, на котором приезжал в Трео, и почти таким же крупным, как Ауринда. А сам король обладал внушительной фигурой, такой же высокой и широкоплечей, как Рэнсом. Как и у Завьера, на лбу у него поблескивал серебряный обруч.

Когда он приехал в Трео, я была слишком далеко, чтобы как следует его разглядеть, но у него были выразительные черты лица — от широкого носа и суровой линии бровей до квадратной челюсти и ямочки в центре подбородка. Глаза Рэмзи были серо-стального цвета, который с таким же успехом мог быть и льдом. Он остановился перед Рэнсомом, и их взгляды встретились.

Их молчаливое противостояние длилось целую вечность. Они уставились друг на друга, сцепившись в беззвучной схватке, а я изо всех сил старалась не дышать.

Разве Рэнсом не должен был поклониться? А я должна была? Мои нервы напряглись, когда Фэйз пошевелился в своей переноске и фыркнул.

С таким же успехом это мог быть звон колокольчика.

Все взгляды устремились в мою сторону, включая взгляд Рэмзи.

Он прищурился, изучая мое лицо и волосы.

— Ты — призовая невеста. Спэрроу.

У меня есть имя.

Рэнсом резко повернул ко мне лицо, его ноздри раздувались.

— Упс. Извини, — сказала я одними губами.

Видимо, во время стресса мысли, которые должны были оставаться в моей голове, вылетели сами собой.

Но Рэмзи не был заинтересован в том, чтобы узнать мое имя. Его внимание вернулось к Рэнсому.

— Она должна быть в Аллесарии.

Мое сердце бешено заколотилось. Это хорошо? Или плохо? Я не была уверена. Да, я хотела поехать в Аллесарию. Но не с Рэмзи. Он же не заберет меня отсюда, правда? Что-то вроде похищения?

Не потому ли Рэнсом выглядел так, словно был готов совершить убийство? Собирался ли он дать отпор королю, этой толпе людей, чтобы меня не потащили в столицу?

— Не раньше, чем ей можно будет доверять, — сказал Рэнсом.

Это было больнее, чем следовало бы. Он пообещал, что никогда не будет доверять мне. А я-то, глупая, думала, что, может быть, он передумал.

Если бы у меня сейчас была карта Аллесарии, нашла бы я способ передать ее своему отцу? Смогла бы я предать этих людей? Смогла бы я предать Рэнсома?

Все, во что меня учили верить, казалось хрупким. Мой отец просил меня доверять ему. Я доверяла ему. Я действительно доверяла ему.

Но…

Смогла бы я предать туранцев?

Нет. Нет, не смогла бы.

Даже несмотря на неопределенность в отношении предстоящей миграции. Даже столкнувшись лицом к лицу с Рэмзи. Я не могла предать ни Тиллию, ни Луэллу, ни Кэтлин, ни Завьера.

Я не могла предать Рэнсома.

Он мог мне не доверять. Но в какой-то момент он заслужил мою преданность.

Боги, это снова было похоже на моего отца. Но меня не волновало, что доверие было только в одном направлении. Я не была уверена, чего мой отец так решительно добивался от Аллесарии, но я не собиралась позволять ему причинить вред этим людям.

— Нам нужно кое-куда пойти, — сказал Рэнсом. — Что-нибудь еще, ваше величество?

Уф. Ни разу за все годы своей жизни я не слышала, чтобы кто-то произносил этот титул с таким презрением.

Если оскорбление и задело Рэмзи, он не подал виду. Его губы растянулись в медленной улыбке, в светлых глазах появился вызов, устремленный на Рэнсома, прежде чем он снова взглянул на меня.

— Какие красивые волосы. Неудивительно, что ты привлекла внимание моего сына, принцесса.

Только когда я встретила Завьера, у меня были каштановые волосы. Я одарила Рэмзи заученной приторной улыбкой.

— Спасибо, ваше величество.

Рэнсом погнал Ауринду вперед, его жеребец фыркнул, глядя на королевского, словно животные тоже были вовлечены в это противостояние.

Рэмзи отошел в сторону, махнув рукой в сторону прохода в шеренге своих солдат. Он сделал вид, что разрешает нам уйти.

Рэнсом так сильно сжал челюсть, что я услышала, ее скрип, но он двинулся вперед, а я последовала за ним по пятам.

Я хотела уехать из этого города. Немедленно.

Меня не должно было удивлять, что у богов были другие планы.

Крик раздался в тот самый момент, когда я заметила облако густого дыма, поднимающееся над крышами.

— Рэнсом, — выдохнула я.

Но он уже двигался, ведя Ауринду сквозь толпу мужчин, заставляя их разбегаться, когда он вытаскивал меч из ножен.

Они раздвинулись, как занавески на окне, освобождая нам место, чтобы мы могли пробраться мимо домов к дыму. К дому Сэмюэля Хэйя. Он был окружен людьми с горящими факелами.

— Нет, — закричала я, и сердце у меня сжалось.

Джонас стоял возле своего дома, наблюдая, как пламя лижет стены, подбираясь к деревянным бревнам. Его глаза были безумными, когда он прижал ладони ко рту и закричал:

— Папа!

Люди побежали на шум, неся ведра с водой. Но прежде чем они смогли подойти достаточно близко, чтобы потушить пламя, солдаты преградили им путь, оттолкнув их.

— Папа! — голос Джонаса сорвался, когда он снова закричал.

— Сэмюэл. — Я посмотрела на Рэнсома, но он уже соскочил с лошади и промчался мимо солдат, прежде чем они успели его остановить. Он со скоростью ветра спустился по лестнице и влетел в дом, а огонь отлетел назад, как будто пламя боялось коснуться его кожи.

Мое сердце подскочило к горлу, когда я спрыгнула с Фреи, подбежала к Джонасу и крепко обняла мальчика, прежде чем он тоже осмелился зайти внутрь.

По его щекам потекли слезы.

— Папа.

— Все в порядке, — сказала я, перекрестившись Восьмерым. — С ним все будет хорошо.

Ама, спаси его.

Я молилась не о Рэнсоме. Мое сердце знало, что он выживет. Что огонь не унесет его тело. Поэтому я помолилась за последнего оставшегося в живых родителя этого мальчика, не мигая глядя на дверь.

Огонь разгорался все сильнее и жарче, опаляя мне лицо. Но когда я попыталась оттащить Джонаса, он стал сопротивляться, вместо этого сделав шаг вперед.

— Мы должны отойти.

— Нет, — всхлипывал он. — Пожалуйста.

Сэмюэл, должно быть, услышал мольбу своего ребенка. Он выбежал за дверь, нагруженный книгами, одеждой и всем остальным, что мог унести по ступенькам.