Онлайн - связь (СИ) - Алая Аля - Страница 23

Жалко, что я не могу как Адель — жить просто, ярко и без оглядки. Пользуясь мужчинами для своего удовольствия.

Раскрыв шкаф, долго смотрю на вешалки с одеждой. От безвкусных костюмов, что ношу на работу последнее время, тошнит. Надоело выглядеть как пугало. Прав был Давид, мне не идет. Никому не нравится, и на Колесникова тоже не подействовало. Поэтому выбираю простое бежевое офисное платье с пиджаком и туфли на каблуке. Не что-то сверхъестественное, но просто и со вкусом. Наношу нюдовый макияж и пару капелек моих любимых духов на запястье.

Потом отправляюсь на кухню. Кофе, омлет и немного свежих овощей составляют мой нехитрый завтрак. Параллельно просматриваю новостную ленту в телефоне и чуть не давлюсь, получая новое сообщение.

«Доброе утро. Заеду за тобой через десять минут. Захар»

Лаконично и доходчиво, но нервирует.

Вот зачем прямо с утра? Я с этим обманщиком вообще пересекаться не планировала.

Подрагивающими руками мою посуду, затем складываю заявление на увольнение и убираю его в сумочку. На выходе еще раз осматриваю себя в зеркале. Решаю убрать слишком вольно рассыпавшиеся по плечам волосы. Делаю хвост и критически на себя гляжу. Кусаю губы и опять снимаю резинку.

Глупо это, что я хочу ему понравиться. Особенно в свете новых обстоятельств.

Подхватываю с банкетки ключи, сумочку и надеваю выбранные туфли. В лифте еду с нарастающим напряжением.

Выйдя из подъезда, сразу натыкаюсь на Захара. Он припарковался совсем рядом и стоит, прислонившись к боку машины.

— Доброе утро, — роняю тихо и несмело подхожу.

— Доброе, — Захар медленно осматривает меня с головы до пят. Дергает бровью, явно заценив новый образ и загар. — Хорошо отдохнула? Как отец?

— Отцу все же потребуется еще одна операция, — стараюсь улыбнуться как можно более нейтрально, — но прогнозы самые оптимистичные. Врач на этот раз использует какую-то передовую методику.

— Рад слышать, — он отрывается от машины и идет к пассажирской двери, чтобы открыть ее от меня.

— Спасибо, — вежливо киваю, — я бы и сама добралась, тут рядом на метро.

— Знаю, — он вздыхает, будто я только что сболтнула очередную глупость. — Ты не отвечала на звонки.

— Не до телефона было, — краснею и бормочу сбивчиво. В салон забираюсь быстро, стараясь на Лелеса не смотреть. Не нравится мне его взгляд, слишком напряженным становится.

В салоне вдыхаю парфюм Захара, смешанный с запахом кожаного салона, и жду пока он займет место за рулем.

— Это тебе, — кивает на заднее сиденье, где лежит воздушный букет крокусов в крафтовой бумаге, и достает его для меня.

— Очень мило, — осторожно принимаю цветы и втягиваю тонкий аромат, — не нужно было, правда.

— Почему? — Захар немного безразлично принимается крутить радио и настраивает кондиционер с моей стороны на комфортную температуру. — У тебя кто-то есть?

— Да, — кладу букет на колени и смотрю на него украдкой. Хорош, очень по-мужски привлекателен. И манеры как я люблю — ненавязчивые и приятные. Жаль, занят.

— Ты не говорила, — ладони обхватывают руль слишком напряженно, и оплетка скрипит.

— Ты не спрашивал, — отворачиваюсь к окну и затихаю. Так действительно лучше, чем все эти выяснения отношений вроде «ты меня обманываешь», «женишься, а меня на свидания зовешь» и так далее. Разборки, фу, не люблю такое.

— Понял, тогда извини, — Захар сдерживается, но вижу, как ему неприятно. Черт, мне тоже, когда я думаю о том, что он на два лагеря старается. — Но написать хотя бы смс ты могла. Я беспокоился, — мужчина сводит брови и качает головой, — у вас в отделе беда.

— Какая? — нахмурившись, оглядываюсь на него профиль.

— С твоим начальником случилось несчастье.

Глава 14

С Колесниковым? — коротко смотрю на Захара и потом опять в окно. — Какое именно?

Черт, что там у него может быть? Инфаркт? Инсульт? В его возрасте столько за молоденькими бегать. Организм мог и не выдержать стресса.

— Его избили, — в голосе Захара появляются печальные нотки, — очень жестоко.

— Насколько? – уточняю я и ничего не могу с собой поделать, губы постепенно растягиваются в улыбке.

Я ужасный, ужасный, преужасный человек! Пусть так! Но не могу Колесникову посочувствовать, особенно после четверга. Был бы он сильнее, он бы меня там изнасиловал. И не жаль было бы меня нисколько. Воспользовался и выбросил. Потом бы измывался, показывая свое превосходство. Тварь. Ненавижу!

— Сотрясение, перелом трех ребер, руки в двух местах, тазобедренного сустава и лодыжки.

— Все? — По моей спине пробегает горячий ручеек.

— Нет, — глянув на меня, Захар морщится, — отбили все ниже пояса. И это пожилому человеку. Изверг какой-то.

— Какая жалость, — из меня вырывается смешок. Ничего не могу с собой поделать. Заслужил! За все, что вытворял.

— Вера, — раздается сбоку строго, и Захар ловит мою ладонь, — что происходит?

— Пусти, — тут же напрягаюсь и пытаюсь вырваться, — не надо меня хватать.

— Ты что-то знаешь? — он не обращает на мой протест никакого внимания и дергает на себя. Глаза напряженно шарят по моему лицу, — Знаешь, кто это сделал?

— Нет, — качаю головой и упираюсь свободной рукой ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.

— У тебя ненормальная реакция, — говорит он с расстановкой и перехватывает мою вторую ладонь, сжимая ее. Фиксирует прямо перед собой и не позволяет отодвинуться, — я жду, Вера!

— Похоже, ты не в курсе, как друг твоего отца развлекается у тебя же под носом, Захар Петрович, — криво усмехаюсь.

Он ничего не отвечает. Просто продолжает ждать.

— А ты не задавался вопросом, почему мы все как монашки ходим? А некоторые вообще как пугало? Почему за полгода уволились четыре молодые сотрудницы? Почему двойные премии получает одна особенная сотрудница, которая не делает ни хуя, а остальным ничего? Почему отгул только через тебя получить получилось? — меня начинает накрывать от накативших воспоминаний, и катятся слезы. — Чертов отгул. Еле вырвалась из лап этой старой падали.

— Не может такого быть, — Захар ослабляет хватку, но все равно меня не отпускает. — Семен, конечно, заглядывается на девушек, я видел. Но чтобы такое, — качает головой. — Он так жену любит и детей.

— Да поэтому мы все и молчали. Где мы, а где он, — отталкиваю Захара и забиваюсь на сиденье у двери, — он же все равно вернется, а я не могу больше. Вот, — дрожащими пальцами вынимаю из сумочки сложенное в несколько раз заявление, — подпиши, и я ухожу. Прямо сейчас.