Стой, курица!, или глэмпинг «в гостях у сказки» (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 6

Я умылась и оделась в удобные старые джинсы и голубую свободную рубашку. Подумав, заплела волосы в косу, а сверху нацепила кепку.

— Доброе утро, солнышко, — улыбнулась бабуля. — Я сделала омлет, хлеб и масло свежие, Лариса принесла. Помнишь ее, она молочкой занимается?

— Да. У нее очень вкусный домашний сыр.

— Угу. Вот у меня все яйца покупают, у Алешиных — ягоды. А баба Стеша грибы продает.

— Та самая Степанида Ивановна? — отозвалась я, делая себе растворимый кофе. — Ведунья?

— Она. Не поверишь: до сих пор все сама, резвая, еще и нас лечит!

Про заговоры и настойки местной ведьмы я знала всегда, но ни разу с ней лично не встречалась, только видела издалека, как сухая, небольшого роста женщина с длинными белыми косами уходит в лес или возвращается из него. Ей было уже больше девяноста лет, жила она одна, и уважали ее не меньше председателя. Ходили слухи, что она помимо трав и грибов еще и порчу наслать могла, но наказывала только плохих людей. В действенность всех перечисленных способов мне верилось с трудом, хотя женщину эту я немного побаивалась.

За завтраком я просмотрела вакансии и отправила в два места свое резюме, а потом надела выданный бабушкой фартук, вооружилась мотыгой и отправилась в огород — бороться с сорняками. Особенно противными были колючие, растопыренные. Их можно было выдрать только в перчатках.

— Или взять огнемет, — пробормотала я. — Бабуль, а вот эта штуковина опасна?

По моей перчатке карабкался здоровенный паук с белой жопкой, и бабушка рассмеялась.

— Брось его куда-нибудь… Вон, в ящерицу!

А ведь я и забыла, сколько милой живности здесь обитало! Это была не квартира с редкими сенокосцами, комарами и мухами, здесь можно было встретить кое-что пострашнее. В итоге при виде шершня я сбежала на кухню, а оттуда по совету бабушки отправилась прогуляться в сельский магазин — прямо в рабочей одежде, разве что без фартука и перчаток.

— Купи себе мороженое, — улыбнулась она. — У нас пломбир хороший привозят.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Ты не пойдешь?

— Полежу минут двадцать, набегалась, пока куриц ловила. Вернешься — познакомлю тебя с ними. И с козой, кстати, тоже.

— Что же не позвала? Я бы мигом их похватала и нарядила!

Бабушка рассмеялась.

— Они к тебе не привыкли. Удирали бы как от лисы, еще дольше бы гоняться пришлось. Это Глашка домашняя, ее и обнимать, и гладить можно.

Белая курица и правда была смешной: приходила за лаской сама, располагалась на коленях, смешно квокая, и балдела до тех пор, пока Тигр не прогонял ее, пихая лапой. Он тоже хотел, чтобы его гладили, и особенно сильно ревновал Глашу к бабушке. Что касается Бени, он любил всех, и на соседей лаял для проформы.

Я купила себе мороженое и решила прогуляться к ближайшему озеру — самому маленькому в округе. Кое-где после дождя было трудно пройти и не запачкаться. Преимущественно в Лузянках жили пожилые люди, хотя попадались и молодые ребята, и дети.

Места здесь были прекрасные: холмы в цветах и травах, светлые березовые и ольховые рощи, озера и прудики, и густой смешанный лес, где водились кабаны, зайцы и лисы. Говорили, что в глубине чащи обитали и волки, но местных они не беспокоили. А вот лисы, бывало, наведывались, и почти всегда это заканчивалось печально именно для птиц. Помнится, дядя Кирилл даже устраивал ночную охоту, но так вредительницу и не поймал, а кур она передушила с десяток.

На отмели у кувшинок плескались ребятишки, и вместе с ними резвилась мелкая рыжая собачка. Валера любил мелкопородных собак, мы даже хотели завести той-пуделя или йорка… Хорошо, что не решились. Сейчас бы пришлось делить собаку, и для нее это точно был бы стресс.

Сердце охватила печаль. А была ли любовь? Или я выдумала ее, потому что боялась одиночества? Я доверяла Валере. Мне казалось, что он тоже мне доверяет. У нас было так много хороших дней, пусть бывали и плохие, когда мы ссорились из-за пустяков, но кто через это не проходил? Конфликтные ситуации случались повсеместно, и на работе тоже, когда среди заказчиков попадались те еще душнилы…

Я резко встала с пенька, на котором сидела: к озеру приближались явно не местные мужики — что называется, трое из ларца, одинаковых с лица. Все коротко стриженные, в темных очках, с квадратными челюстями. В своих черных костюмах и начищенных ботинках они выглядели так же чужеродно, как Мерседес на грязной проселочной дороге.

Детей с берега как ветром сдуло, но я убегать не собиралась. Из унылого настроение стало боевым.

— Вы Василиса Моргунова?

— А кто спрашивает? — также без приветствия отозвалась я, крепко сжимая палочку от эскимо.

Жаль, что это было мое единственное и абсолютно бесполезное средство защиты, здесь бы больше подошел какой-нибудь устрашающего вида дрын или перцовый баллончик на худой конец…

— Мы говорили с вашей бабушкой на этой неделе. По поводу находящегося в ее собственности земельного участка, который хотели бы приобрести за хорошие деньги. Дело в том, что мы планируем активно участвовать в развитии деревни…

Я вскинула руку с палочкой — со стороны наверняка выглядело так, словно собираюсь произнести непростительное заклятие.

— Вы хотите отнять у людей их землю. Причем здесь развитие? Думаю, нам не о чем говорить, и к моей бабушке больше не приходите!

— Госпожа Моргунова, не надо геройствовать, — поморщился один из мужиков.

— Я и не начинала пока что. Мы просто беседуем, но, очевидно, вам ближе язык силы.

— А вот это верно, — медленно усмехнулся мужчина. — И лучше бы вы сейчас согласились.

— Иначе? — вздернула подбородок я, стараясь выглядеть волевой и бесстрашной.

— Будут проблемы, — отозвался он спокойно. — У вашей бабушки в первую очередь.

Обычно импульсивные поступки ничем хорошим не оборачивались, хотя, в случае с Елисеем вроде пронесло… Вот только теперь это был не улыбчивый сосед, готовый накормить оладьями незнакомку. Агенту Смиту и его копиям явно не понравилось, когда я сократила дистанцию, приняла боевую стойку и громко, отчетливо послала бандитов на три буквы.

Матом я ругалась редко, в тех случаях, когда по-другому люди не понимали. Сейчас — не помогло, и бугай небрежным тычком в плечо отшвырнул меня обратно к пню.

— Дура ты, девка, — процедил он. — Так боссу и передам.

— А я обращусь в следственный комитет! — пискнула я, понимая, что дело принимает нехороший оборот. — К вашему сведению, у меня включен диктофон, и наша беседа записывается!

Мужики переглянулись, дальний вдруг потянулся к карману… Нет, они не были одинаковыми. Это мне со страху показалось. На самом деле, один был лысый.

— Василиска Валентиновна, ты, что ли?

Я резко обернулась: со стороны леса к нашей компании шествовала седовласая осанистая женщина в старом, расшитом гладью платье, и с корзиной, заполненной мухоморами. Глаза у нее были черными, пытливыми и внимательными, в сухих морщинистых руках чувствовалась странная сила.

— М…

— Малой тебя помню, — сказала женщина, не обращая внимания на мужиков. — И как ушко тебе лечила. Пойдём, поможешь. У меня там ещё лукошко опят на поляне.

Это была деревенская ведьма, Степанида, которую уважал и за глаза боялся каждый. Она вела себя величественно, удивительно расслабленно, словно была негласной хозяйкой не только Лузянок — самой природной красоты вокруг. Или, что еще важнее, ее хранительницей.

— Идите, — кивнула она мужикам. — А главарю скажите, что я с ним на днях потолкую по-своему.

И почему они послушались? Почему я сама ее слушалась? Может, не зря говорили про способность некоторых людей к гипнозу? Правда, от ведуньи исходило и нечто притягательное, древнее и таинственное. Так чувствуешь себя, когда идешь по ночному лесу к поляне у родника, и над твоей головой начинают кружиться светляки, а на старой коряге загораются зеленые гнилушки, и сосны покачиваются, как мачты, словно сами себя баюкают…

Я взяла тяжеленькое лукошко, и мы пошли по тропинке в сторону деревни.