Стой, курица!, или глэмпинг «в гостях у сказки» (СИ) - Эльденберт Марина - Страница 19

Я рассказала ему последние новости, а потом неожиданно для себя самой предложила:

— Хочешь, мы чай с тортом попьем и пойдем на лесное озеро? Ты его еще не видел.

— С тобой — хочу, — серьезно сказал Елисей. — И торт тоже буду. А после — ко мне.

— Да, я помню, что мы договаривались на шесть, – кивнула я. Сердце от его взгляда стучало бешено. — Буду рада снова побывать у тебя.

Я не сожалела о своей порывистости. Хотелось просто радоваться этому дню и тем сюрпризам, что он готовил. Хватит с меня трудных мыслей! И так уже неделю перед сном постоянно размышляла про Валеру, пытаясь понять, как бы все вышло, не приди я к нему в кабинет. Как долго он бы меня обманывал? Каким был бы наш брак? Впрочем, теперь это было уже не важно, ведь мы поставили в наших отношениях жирную точку.

Оказывается, Елисей и для бабушки привез большой букет — из белых хризантем. Мне он подарил помимо ромашек невероятной красоты ежедневник, скетчбук и набор профессиональных акварельных карандашей. Я знала эту фирму, они были весьма недешевыми.

— В прошлый раз я заметил у тебя наброски, — улыбнулся он. — Подумал, что понравится.

— Обалденный подарок! — призналась я. — Я действительно много рисую, спасибо тебе огромное! Ой, а тебе есть, в чем купаться?

— А мы не просто смотреть на озеро идем? — хмыкнул Елисей.

— Можно и так, конечно. Там красиво, и оно довольно холодное из-за подземных ключей.

— Вот теперь это звучит как вызов, — сказал Елисей. – Ты-то сама хотела бы искупаться?

— Одна бы точно не решилась.

— Правильно, потому что далеко от дома. Одна туда не ходи, — строго сказал он, и я улыбнулась.

— Дело даже не в бандитах. Тут знаешь, сколько всяких преданий и верований? Полевик среди прочих самый безобидный, куда хуже Водяной или Леший, например.

–— Ты в них веришь? — без насмешки сказал мужчина.

— Ну… Трудно сказать. Есть у меня странные детские воспоминания… Хотя, наверное, они есть у всех. Например, однажды, когда мы с дедушкой по лесу гуляли, я видела на пеньке вдалеке какое-то маленькое мохнатое существо.

— Зайца?

— Если они бывают бородатыми.

Елисей рассмеялся.

— И что оно делало?

— Сидело и смотрело в нашу сторону. Оно было покрыто мхом и все такое зеленое. — Я задумчиво провела рукой по волосам. — Возможно, это был сон, который я спустя время стала принимать за реальность. Или дети смотрят другим взглядом, который мы, вырастая, теряем. Не знаю. Еще был случай, когда мою подругу в одном из озер что-то за ногу схватило. Как она орала! Мы потом в том озере неделю боялись купаться.

— Может, это был сом или коряга?

— Возможно. Но она до сих пор говорит, что чувствовала пальцы. Даже водолазов приглашали, думая, что это утопленник, но нет, дно оказалось чистое.

— Хм, — отозвался Елисей. — Интересно. Но, знаешь, у меня тоже есть одна история из детства. Когда я гостил подолгу у деда в его старом бревенчатом доме, то ночью в полудреме слышал топот, а иногда шуршание по краю одеяла. И бабушка мне говорила, что это домовой ходит, и что бояться его не надо. Главное, дом свой беречь и не совершать злых поступков.

— Иногда от такого жуть берет, а иногда как будто даже уютней, — улыбнулась я. — Или у детей просто богатое воображение, а взрослым не до сказок. Мне кажется, ты очень любил дедушку и бабушку.

Глаза его потеплели, губы тронула мягкая улыбка.

— Да. С дедом я был особенно близок. Он многому меня научил, многое помог понять. Он был из тех людей, кто дорожит родиной и довольствуется малым, был мастером на все руки и прекрасным супругом. Тогда и люди были другие. — Он задумчиво посмотрел в окно. — Более терпеливые, добрые. Хотя, сейчас таких тоже хватает.

Мы некоторое время смотрели друг другу в глаза. Я не понимала всех своих чувств, не хотела признавать эту внезапно нахлынувшую симпатию, хотя от нее по телу бежала приятная щекотка.

Под наставления бабушки далеко в лес не уходить, мы покинули дом и прошли через деревню. Елисея местные уже приветствовали как своего, и мне это было приятно.

— Здесь направо, — показала я. — Тропинка узкая, и ветви низко расположены. Тебе, наверное, будет неудобно идти.

— Нормально, — произнес Елисей.

Я кивнула, выбирая нужную тропу: в эту часть леса я давно не ходила. Елисей же то оглядывался, то осматривался, и расспрашивал меня о лесе.

— Здесь грибов полным-полно, — сказала я. — Но места надо знать. Там дальше дубовая роща, и можно таких белых набрать — закачаешься! Ежевика есть, малина дикая, коряги, на которых опят по сто штук. Это щедрые места, красивые… Так, я, кажется, забыла, куда сворачивать.

— Все, мы уже попались Лешему? — улыбнулся Елисей, останавливаясь рядом. — Начинаем материться, снимать вещи и надевать наизнанку, правый башмак на левую ногу и наоборот?

— А ты хорошо осведомлен! — хмыкнула я. — Нет, просто здесь дерево было, а теперь пенек. Сюда.

— Места здесь дикие, — голосом ведущего «Битвы экстрасенсов» сказал Елисей, — непознанные. Местные рассказывают, что видели на болотах свечение, слышали голоса, говорящие на неведомых языках… Тени мелькали в зарослях папоротника, густели, дрожали средь тумана… Старые тропы пропадали и возникали новые, что вели в неизвестность…

— Тебе бы книги озвучивать! — восхитилась я. — Такой красивый тембр.

— Спасибо, — тем же зловещим голосом отозвался Елисей, и мы рассмеялись. — У меня тетя любит всякие передачи про сверхъестественное, ей бы здесь понравилось.

Мы свернули еще раз, и минут пятнадцать шли прямо, чтобы затем оказаться на маленькой поляне, возле которой и располагалось озеро. Оно было серо-бирюзовое, таинственное, спокойное. Только камыш негромко шумел, да дятел кричал где-то в чаще. Здесь будто бы иначе шло время, или тот, другой, более светлый и шумный мир, попросту не существовал в привычном измерении?

— А вода и правда холодная. — Елисей зачерпнул воду из озера и словно набрал в ладонь небо. — И чистая.

— Да. Там выше есть родник. Мы раньше, до артезианской скважины, оттуда воду носили. Она сладкая.

— М-м, — он загадочно посмотрел на меня.

— Купаться будем? — почему-то шепотом спросила я.

— Угу.

Он принялся раздеваться, и я, помедлив, тоже начала стягивать одежду.

— Только осторожно, здесь сразу глубоко.

Елисей, оставшийся в боксерах, усмехнулся:

— Тогда я первый на разведку. — И шагнул в воду, почти сразу уйдя по плечи. — Да, разгоряченным сюда лучше не соваться.

Он отплыл подальше, не сводя с меня глаз, минуя кувшинки и низкие ветви одинокой ивы. Я же решительно стянула брюки, выдохнула для храбрости, и чуть душу не отдала в ледяных объятьях озера!

— Ох, божечки!.. Ой, мамочки…

Я поплыла к Елисею, и он протянул мне руку.

— Пять минут, Василиса. Боюсь, как бы ты не простудилась.

Я вцепилась в его руки, хотела было также уверенно встать, но чуть не ушла под воду с головой: там, где он доставал до дна, мне не хватало роста.

— Держись, — мужчина мягко обнял меня за талию. — Не сводит ноги?

— Нет. — Я положила ладони ему на плечи, чувствуя приятный жар его тела. — А тебе не холодно?

— Сейчас точно нет, — хмыкнул Елисей, глаза которого из карих стали почти черными.

Удерживая меня, он сделал несколько шагов к берегу, чтобы я могла нащупать дно, но не отпустил — наоборот, притянул к себе, глядя все так же пристально. Я вдруг поняла, что с этого момента могу не бояться ошибиться в своих решениях. Пусть будет так. Пусть этим мигом правят чувства.

Я подалась ему навстречу, и Елисей привлек меня к себе плотнее, а затем, когда обхватила его руками и ногами, обнял действительно крепко. Это было мучительно: чувствовать его силу и твердость, быть такой слабой и жаждущей. Наверное, мы оба сошли с ума. Наверное, я сошла с ума чуточку больше, потому что, когда Елисей наклонился ко мне, потянулась к нему навстречу и закрыла глаза.

Мне нужен был этот поцелуй. Плевать на все! Меня впервые так тянуло к мужчине, которого я почти не знала или, кажется, знала всю свою жизнь. И, когда его губы едва ощутимо, ласково коснулись моих, пронзительное, горячее ощущение наполнило тело, сделав холодный плен озера незначительным. Про Водяного, если он здесь жил, я и думать забыла.