Королева ходит последней - Валентеева Ольга - Страница 34

Я вернулся в королевские покои. Мартин уже был здесь. Трус несчастный! И что-то королева не торопилась вступиться за своего любимчика.

— Собрать весь отряд, — приказал я напарнику Мартина. — Через четверть часа в караульной.

— Слушаюсь, лер Вейс, — ответил тот, с недоумением глядя на меня, но лишних вопросов не задавал.

Поэтому четверть часа спустя я стоял перед увеличившимся с разрешения ее величества отрядом из тридцати двух человек. Гвардейцы оказались хорошо вышколены, поэтому на лицах сейчас нельзя было прочитать лишних эмоций. А я глядел на них и думал о том, что ни одному, даже тем, кого прислал отец, нельзя доверять на все сто. Пока наибольшую симпатию у меня вызывали те двое, которых Бранда едва не отправила на границу. Хотя вполне возможно, что такое рвение с их стороны вызвано лишь угрозой королевы.

— Я собрат вас, чтобы поднять достаточно важный вопрос, — заговорил я. — А именно: отношение к службе. Вам оказана высокая честь и такое же высочайшее доверие защищать жизнь его величества Илверта. Нет никого в гвардии выше вас. И что я вижу? Попустительское отношение к своим обязанностям, расхлябанность, невыполнение прямых распоряжений.

Теперь уже гвардейцы смотрели только на меня. Кто-то удивленно, кто-то — свысока, и некоторые — с едва заметным страхом.

— Сегодня сержант Мартин Фейн самовольно оставил караул, — продолжил я. — Прошу заметить, не в первый раз.

— Это был прямой приказ ее величества, — вклинился Фейн.

— Во-первых, я не давал вам слова, Мартин. Во-вторых, вы должны были в первую очередь доложить об этом мне либо моему заместителю, чтобы на время вашего отсутствия кто-то заменил вас. А я знал, где вы находитесь.

— Но…

— Молчать! — гаркнул я. — Я предупреждал вас, сержант Фейн, что не потреплю подобного. Но вы решили, что можете шутить со мной. Поэтому вы получите двадцать плетей завтра же и будете исключены из состава личной гвардии короля.

— Ее величеству не понравится ваше самоуправство. — Мартин закусил губу.

— Приказ о разжаловании подпишет сам король.

Прости, Илверт.

У Фейна округлились глаза. Да, я нажил еще одного врага. И что с того? Одним больше, одним меньше. Зато в личной гвардии Ила не будет тех, кто может в любой момент предать. Я об этом позабочусь. Были у меня на примете еще трое гвардейцев, которых не мешало бы отправить с глаз долой.

— Я буду жаловаться! — не унимался Фейн.

Вот дурак! И это мужчина?

— Жалуйтесь. — Я пожал плечами. — А сейчас Инстон, Рредс, заключите лера Фейна под стражу до завтрашнего утра. Выполнять!

Солдаты увели упирающегося Фейна, а я уставился на оставшихся.

— Это лишь первый случай, — сказал им, — но могу уверить, что не потерплю такого отношения к службе, как у сержанта Фейна. Защита короля — вот единственное, зачем вы здесь. Обеспечение его безопасности — ваш долг. Помните об этом. Все свободны.

А сам пошел к Илверту. Каяться… Потому что ему моя идея с наказанием Фейна точно не понравится.

Ил еще не ложился. Он сидел под присмотром воспитателя с какой-то книгой, но, как только я появился в дверях, воспитатель поклонился и вышел.

— Что-то ты бледный, — заметил я, когда мы остались одни. — Опять хуже?

— Нет, я в порядке, — ответил Ил. — Просто кружится голова. Призраки мелькают, тяжело.

Вот еще горе… Я сел рядом, не зная, с чего начать. А предупредить Ила надо, потому что прикрываться его именем я не собирался.

— Знаешь, я сделал одну вещь… С одной стороны, достаточно глупую, а с другой — правильную. Один из гвардейцев, охраняющих тебя, оставил свой пост, и я приказал его наказать. Твоя мама будет против, поэтому пришлось сказать, что ты мне разрешил.

Ил удивленно посмотрел на меня.

— И кто он? — спросил мальчик с изумлением.

— Мартин Фейн. Он не первый раз сбегает, а воинская дисциплина — это залог твоей безопасности.

— Он ходит к маме. — Ил пожал плечами.

— Я знаю, только когда он в карауле, то должен там и оставаться. Представь, что кто-то нападет. Разве один солдат сможет отбиться?

— Нет, — признал Ил.

— В том-то и дело, малыш.

— Значит, ты все решил правильно, — одобрил мальчик. — Тоже поведешь меня на казнь?

— Нет.

— Хорошо.

И все-таки он неважно выглядел. Я коснулся его лба — жара не было. Устал?

— Мама приходила, — сказал вдруг Ил. — А мне не хочется ее видеть.

— Почему?

Теперь настала моя очередь удивляться. Как бы там ни было, а Илверт любит мать.

— С ней призраков становится больше, — признался мальчик.

— Твоя мама — королева. Она принимала много сложных решений. Может, дело в этом?

— Может, но я все равно от них устал. Они все чего-то хотят, а я не понимаю, чего именно.

И все-таки с Брандой придется поговорить. Только не сегодня, хватит с меня королевы. А вот завтра, после того, как все решится с Фейном, надо будет побеседовать.

— Ник, погуляй со мной по городу, — вдруг попросил Ил. — Праздники, там много интересного.

Я посмотрел на дверь, подумал, хватится ли Бранда сына за пару часов, изучил грустную мордашку Ила и решился.

— Хорошо. Только прости, дружище, твой костюм слишком приметен. Те вещи, выкупленные у поваренка, еще целы?

— Да!

Лицо Ила просияло.

— Тогда переодевайся и жди меня.

Пока мальчишка маскировался для похода в город, я быстро сбегал к себе, накинул плащ, захватил деньги, а затем вернулся и сказал страже:

— Его величество решил лечь пораньше. Приказано никого не впускать и его не тревожить.

Гвардейцы вытянулись во фрунт, а я обошел здание и вышел во внутренний дворик. Здесь тоже стоял пост.

— Сегодня можете быть свободны, — сказал страже. — Я сам буду дежурить.

Оба тут же исчезли, не скрывая радости, а я кинул мелкий камешек в окошко Ила. Тот тут же выглянул, заметил меня и ловко, как обезьянка, выбрался из комнаты. По коридорам для слуг мы покинули дворец, и уже десять минут спустя шли по улицам города.

— Я не думал, что ты согласишься, — признался Ил.

— Не вижу повода отказывать. Я с тобой. Если хватятся, скажем, что тебе не спалось и мы решили устроить ночную тренировку. Но, думаю, никто не станет тебя будить.

— Я тоже так считаю, — вздохнул Илверт. Слишком безысходно…

— И куда ты хочешь пойти, друг? — спросил я.

— На ярмарочную площадь. — Глаза мальчишки загорелись. — Мне прислуга рассказывала, что там продают диковинных птиц и зверей.

Да, любовь Илверта ко всему живому неистребима. Хорошо бы к людям она осталась. Я крепко держал его за руку, ни на миг не ослабляя бдительности. Но разве можно удержать ветер? Стоило нам приблизиться к ярмарочной площади, как Ил забыл о матери и ордах призраков, став обычным ребенком.

— Ник, ну пойдем туда! — тащил он меня к каким-то клеткам, и я покорно спешил за ним. В клетках нашлись птицы: попугаи, голуби. Названия некоторых я и вовсе не знал. А Илверт тут же выискал в толпе торговца и засыпал его вопросами.

— Какой любопытный мальчуган. — Тот протянул руку, и я напрягся, но он всего лишь потрепал Илверта по голове. — Ваш?

— Мой, — кивнул я.

А чей еще? Я успел понять, что никуда теперь не денусь от литонского двора.

— А эти птицы водятся в Литонии? А откуда вы их привезли? А чем они питаются?

Илу было интересно все. Оставив в покое птиц, мы подошли к клеткам с животными, и все повторилось снова.

— Жаль, нельзя взять себе хоть кого-нибудь, — тараторил Ил, пока мы шли вдоль балаганчиков и лавчонок. — Мама не разрешит.

— Мама точно не разрешит, — кивнул я.

— Зато можно купить свистульку. Можно ведь?

— Да.

Стоило ответить, как Ил потащил меня к еще одной торговой палатке, и уходили мы оттуда с тремя свистульками в форме птичек.

— Если мама увидит, скажу, выменял у слуг, — решил он.

— Не надо. Я скажу, что сам принес.

— Спасибо!

Наконец-то Ил походил на себя самого: нормального веселого ребенка, которому все интересно и до всего есть дело. И мне стало легче, потому что смутная тревога никак не отпускала. Мы еще долго бродили по ярмарке. На небе давно зажглись звезды, столь редкие в Литонии из-за плохой погоды, а мы все разглядывали товары и смотрели фокусы.