Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

О, как убийственно мы любим…

Тютчев Федор Иванович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

О, как убийственно мы любим… - Тютчев Федор Иванович - Страница 44

Изменить размер шрифта:

2 сентября 1866

«Небо бледно-голубое…»

Небо бледно-голубое

Дышит светом и теплом

И приветствует Петрополь

Небывалым сентябрем.

Воздух, полный теплой влаги,

Зелень свежую поит

И торжественные флаги

Тихим веяньем струит.

Блеск горячий солнце сеет

Вдоль по невской глубине —

Югом блещет, югом веет,

И живется как во сне.

Все привольней, все приветней

Умаляющийся день, —

И согрета негой летней

Вечеров осенних тень.

Ночью тихо пламенеют

Разноцветные огни…

Очарованные ночи,

Очарованные дни.

Словно строгий чин природы

Уступил права свои

Духу жизни и свободы,

Вдохновениям любви.

Словно, ввек ненарушимый,

Был нарушен вечный строй

И любившей и любимой

Человеческой душой.

В этом ласковом сиянье,

В этом небе голубом

Есть улыбка, есть сознанье,

Есть сочувственный прием.

И святое умиленье

С благодатью чистых слез

К нам сошло как откровенье

И во всем отозвалось…

Небывалое доселе

Понял вещий наш народ,

И Дагмарина неделя

Перейдет из рода в род.

17 сентября 1866

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На юбилей H. M. Карамзина

Великий день Карамзина

Мы, поминая братской тризной,

Что скажем здесь перед отчизной,

На что б откликнулась она?

Какой хвалой благоговейной,

Каким сочувствием живым

Мы этот славный день почтим —

Народный праздник и семейный?

Какой пошлем тебе привет —

Тебе, наш добрый, чистый гений,

Средь колебаний и сомнений

Многотревожных этих лет?

При этой смеси безобразной

Бессильной правды, дерзкой лжи,

Так ненавистной для души,

Высокой и ко благу страстной, —

Души, какой твоя была,

Как здесь она еще боролась,

Но на призывный божий голос

Неудержимо к цели шла?

Мы скажем: будь нам путеводной,

Будь вдохновительной звездой —

Свети в наш сумрак роковой,

Дух целомудренно-свободный,

Умевший все совокупить

В ненарушимом, полном строе,

Все человечески-благое,

И русским чувством закрепить, —

Умевший, не сгибая выи

Пред обаянием венца,

Царю быть другом до конца

И верноподданным России…

1 декабря 1866

«Ты долго ль будешь за туманом…»

Ты долго ль будешь за туманом

Скрываться, Русская звезда,

Или оптическим обманом

Ты обличишься навсегда?

Ужель навстречу жадным взорам,

К тебе стремящимся в ночи,

Пустым и ложным метеором

Твои рассыплются лучи?

Все гуще мрак, все пуще горе,

Все неминуемей беда —

Взгляни, чей флаг там гибнет в море,

Проснись – теперь иль никогда…

20 декабря 1866

В Риме

(С французского)

Средь Рима древнего сооружалось зданье —

То Нерон воздвигал дворец свой золотой.

Под самою дворца гранитною пятой

Былинка с кесарем вступила в состязанье:

«Не уступлю тебе, знай это, царь земной,

И ненавистное твое я сброшу бремя». —

«Как, мне не уступить? Мир гнется подо

мной!» —

«Весь мир тебе слугой, а мне слугою —

Время».

Декабрь 1866

«Хотя б она сошла с лица земного…»

Хотя б она сошла с лица земного,

В душе царей для правды есть приют.

Кто не слыхал торжественного слова?

Века векам его передают.

И что ж теперь? Увы, что видим мы?

Кто приютит, кто призрит гостью божью?

Ложь, злая ложь растлила все умы,

И целый мир стал воплощенной ложью!..

Опять Восток дымится свежей кровью,

Опять резня… повсюду вой и плач,

И снова прав пирующий палач,

А жертвы… преданы злословью!

О, этот век, воспитанный в крамолах,

Век без души, с озлобленным умом,

На площадях, в палатах, на престолах —

Везде он правды личным стал врагом!

Но есть еще один приют державный,

Для правды есть один святой алтарь:

В твоей душе он, царь наш православный,

Наш благодушный, честный русский царь!

31 декабря 1866

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«Над Россией распростертой…»

Над Россией распростертой

Встал внезапною грозой

Петр, по прозвищу четвертый,

Аракчеев же второй[65].

1866–1867

«Как этого посмертного альбома…»

Как этого посмертного альбома[66]

Мне дороги заветные листы,

Как все на них так родственно-знакомо,

Как полно все душевной теплоты!

Как этих строк сочувственная сила

Всего меня обвеяла былым!

Храм опустел, потух огонь кадила,

Но жертвенный еще курится дым.