Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий - Страница 78

– Вот черт, – пробормотал коренастый боец справа, вытирая кровь с разбитого носа. – Это и есть наш новый комвзвода?

Я шагнул вперед, нарочито медленно обходя помещение, специально громко ступая сапогами по деревянному полу, усеянному осколками посуды и клочьями униформы. Сделав круг, остановился перед тем самым ножом, все еще торчащим в косяке, и выдернул его.

– Кто‑нибудь убит? – спросил я, пиная ногой одного из окровавленных бойцов. Тот застонал, но поднял вверх большой палец. – Отлично. Значит, будем знакомиться. Но не здесь. Никому не двигаться. Замечу, что кто‑то пошевелился – отправится на пол к этим полумертвым.

Я распахнул дверь барака и вышел на крыльцо. Поднеся два пальца к пульсирующей татуировке на шее, я активировал ее снова, наплевав на чьи‑либо неубодства:

– ХАМРОН! КО МНЕ! НЕМЕДЛЕННО!

Голос раскатился по окрестным зданиям, вызывая гулкое эхо и заставляя нескольких проходящих бойцов инстинктивно пригнуться.

Не прошло и минуты, как со стороны казарм послышался знакомый свист разрезаемого воздуха – Хамрон несся на «Прогулке», чтобы добраться быстрее. Он приземлился в трех шагах от меня, подняв клубы пыли, его лицо было напряженным и собранным, а рука уже лежала на рукояти меча.

– Да?

– Собери остальных, – приказал я, – всех. Здесь. За пять минут. Я жду.

Хамрон глянул мне за спину, на двери барака, хмыкнул, кивнул. Не тратя времени на вопросы, снова взмыл в воздух. Я развернулся и снова вошел в барак, где атмосфера, несмотря на мое предупреждение, начинала накаляться вновь.

Несколько бойцов уже перешептывались в углу, бросая злобные взгляды через все помещение. Двое самых крепких – здоровяк с татуировкой скорпиона на шее и коренастый блондин с разбитой губой – медленно сдвигались для новой схватки, сжимая кулаки. В воздухе снова запахло адреналином и агрессией.

Не тратя времени на пустые угрозы, я прицелился из подаренного «Грюнера», актвировал дублирующие тату, а также «Урию» – и сделал пять точных выстрелов подряд. Мановые пули со свистом рассекли застоявшийся воздух барака.

Первая чиркнула по краю уха здоровяка, оставив кровавую полоску – он только что собирался схватить соседа за горло. Вторая прошлась по кончику носа у рыжего забияки, мгновенно покрыв его красным ожогом. Третья сбрила прядь волос со лба коренастого бойца, уже замахивавшегося кулаком. Четвертая и пятая, ослабленные втрое, попали в икры двум самым агрессивным, заставив их вскрикнуть от внезапной жгучей боли. Синяки и кровоподтеки наверняка останутся, но это уже была их проблема.

В бараке воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием. Даже раненые стиснули зубы, боясь лишний раз пошевелиться.

– Я предупреждал. В следующий раз простыми царапинами не отделаетесь, – спокойно сообщил я. – Попробуйте меня проверить. Я люблю, когда меня проверяют.

Я прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди, и начал мысленный отсчет времени, наблюдая, как капли пота стекают по бледным лицам моих новых подчиненных.

Ровно через четыре минуты тридцать секунд снаружи послышались последовательные звуки приземления семи пар ног.

– Корвин, Дивр! – я резко махнул рукой в сторону самых покалеченных. – Забирайте раненых в лазарет.

Парни кивнули и пошли между рядами коек собирать травмированных.

Я перевел взгляд на остальных.

– Остальные – со мной. Поможете этим идиотам не потеряться. – Я снова активировал тату на горле: – А ТЕПЕРЬ НА ПЛАЦ! БЕГОМ! ЛИЧНЫЕ АРТЕФАКТЫ ВЗЯТЬ С СОБОЙ!

Секунда тишины. Потом – топот сапог, лязг доспехов, сдавленное бормотание. Они двинулись к выходу, нестройной толпой, но уже без драк.

Плац встретил нас резким порывом ветра, метнувшим в лицо песок и мелкие камешки. Бойцы, конечно, построились, но очень условно: сбивались в кучки, перешептывались, бросали на меня взгляды – кто с ненавистью, кто с любопытством, а кто и с откровенным страхом.

Я покачал головой. Дисциплины ноль. Даже у меня на «Небесном Золоте» было лучше.

– Хамрон, – я кивнул в сторону левого фланга. – Выстрой их. Бьянка – правый. Нервид, займись центром.

Хамрон щелкнул каблуками, как на параде, и ринулся в толпу, будто бульдог в стаю овец.

– Эй, дылда! – он схватил за плечо долговязого парня, который стоял, сгорбившись, словно пытаясь спрятаться за спинами других. – Ты что, впервые в строю? Ростом выше всех, а стоишь, как мешок с дерьмом! Первая шеренга, быстро!

Бьянка тем временем ловко проскользнула между бойцами. Ее пальцы поправляли плечи, выравнивали интервалы.

– Не толкайся, – прошипела она девушке с ирокезом, которая пыталась пролезть вперед, толкая локтями соседей. – Или хочешь, чтобы я показала, как надо стоять в строю?

Нервид работал молча. Он просто брал за шиворот самых упрямых и ставил их на место, не тратя слов. Один парень попытался огрызнуться – Нервид лишь приподнял его на пару сантиметров от земли, посмотрел в глаза, и тот сразу заткнулся.

Я наблюдал, скрестив руки на груди. Наконец, шеренги выстроились, плюс‑минус ровные, по крайней мере достаточно, чтобы соблюсти военную проформу. Уже не используя громкоговоритель, я представился.

– Старший лейтенант Марион. – Голос прозвучал ровно, но с той металлической ноткой, что заставляла даже самых отъявленных дебоширов на корабле замолкать. – С сегодняшнего дня – ваш командир.

– Опыта командования у меня немного, – продолжал я, – но вот опыта… усмирять буйных – более чем достаточно.

В третьей шеренге коренастый боец с перебитым носом усмехнулся. Я пристально всмотрелся в него, заставив встретиться со мной взглядами.

– В лазарете есть свободные койки. На неделю. На месяц. – Сделал паузу. – Навсегда. Выбор за вами.

Шевеление в строю затихло.

– Что касается начальства… – Я обвел взглядом шеренги, – им плевать. Как на меня, так, очевидно, и на вас. Спорю на свое звание: вас собрали чуть ли не со всей дивизии, потому что в своих подразделениях вы были никому нахер не нужны. И отдали мне, понадеявшись, что я смогу хоть что‑то с вами сделать. – Уголок рта дрогнул в чем‑то, отдаленно напоминающем улыбку. – Это, кстати, плюс. Значит, можно не церемониться.

Девушка с ирокезом во второй шеренге стиснула зубы, но промолчала. Хорошо. Уже прогресс.

– Если хотите выжить – будете слушаться. Без вопросов, без возражений. – Я резко развернулся. – Если нет… Ну, хотя бы умрете быстро.

Начал медленный обход строя, изучая лица. Грязь под ногтями у одного. Дрожь в руках у другого – абстиненция или страх? Ожог на всю щеку у третьего – явно не боевое ранение, скорее жестокое наказание.

– Теперь скажите мне, – голос стал тише, дружелюбнее, – за какие такие «заслуги» вас всех согнали в этот взвод?

Тишина. Только тяжелое дыхание где‑то сзади и скрип кожаных ремней.

– Не хотите говорить? Зря. У меня плохая память на лица. Чем лучше мы познакомимся, тем проще мне будет не забыть о вас на миссии и вернуться за вами, если вдруг отстанете. Так что давайте познакомимся. Кто вы и почему здесь?

Из третьей шеренги вышел стройный молодой человек с аристократическими чертами лица, но в потрепанном мундире и с неопрятной трехдневной щетиной. Его тонкие пальцы нервно перебирали прядь темных волос.

– Я… э‑э… – он кашлянул, поправляя очки с тонкой металлической оправой, – Меня зовут Лорик д’Арвиль. Вступил в Коалицию, чтобы… – его губы искривились в гримасе, напоминающей скорее оскал, – избавиться от дурного влияния. Видите ли, я должен был жениться на дочери торгового партнера отца. На девушке, которую видел всего два раза в жизни.

В строю кто‑то фыркнул. Лорик покраснел, но продолжил, теперь уже с вызовом в голосе:

– Так что я записался. Добровольно. Но… – он развел руками. – У меня не получается нормально использовать ману, да и сражаюсь я плохо. Я уже четвертый год на стадии Кризиса Истории и не знаю, как подняться выше.

Я медленно кивнул, изучая его. Было заметно, что он много тренировался. Но некоторым было просто не дано. Или, по крайней мере, они так считали и этим гробили самих себя.