Демон Жадности. Тетралогия (СИ) - Розин Юрий - Страница 76

Тень от канделябра на стене вдруг резко дернулась – командир впервые за весь разговор изменил позу.

– Вы лично выбрали меня для этой миссии, полковник, – я сделал шаг вперед. – Недавнего новичка, прошедшего лишь одну тренировочную экспедицию. Уверен, что отчасти это было сделано, потому что меня не было жалко. Но также потому, что вы или, может быть, кто‑то выше вас, захотел увидеть, что сделает с миссией, не удававшейся на протяжение пяти лет, человек, сумевший спасти от гибели роту, фактически в одиночку уничтожить три четверти гнезда шиваро, убить матриарха, против которого нужно было бы выставить как минимум Развязку Сказания, а потом сам неведомым образом прорваться на ранг Сказания, несмотря на то, что ему уже скоро исполнится сорок. – Я облизнул пересохшие губы. – Если прикажете – буду служить как все. Четко, по уставу, без малейших отклонений. Я люблю рисковать, но я не идиот, чтобы не понять слово «трибунал» и не самоубийца, чтобы самовольно лезть в петлю. Но тогда… кто выполнит те задания, где обычный подход не сработает? Где формальные методы – все равно что тупая сабля на дуэли?

Командир вдруг усмехнулся. Его желваки разжались, а в глазах мелькнуло одобрение.

– Боец, осмеливающийся спорить с командиром полка, – улыбнулся он, – вот кто‑либо идиот, либо самоубийца.

Я пожал плечами.

– Я не спорил, я лишь высказал свои мысли.

– Ладно, Марион. Ваши слова… заслуживают рассмотрения. На сегодня свободен.

Я кивнул и развернулся, но в дверях его голос догнал меня, неожиданно усталый:

– И поздравляю с повышением, командир взвода. Не заставляйте меня жалеть об этом приказе.

Дубовая дверь с гулким стуком захлопнулась за моей спиной. В кармане пальцы нащупали холодные грани навигационной Хроники.

###

Меня вызвали в главный штаб. Приплыли. Я стоял перед массивными дубовыми дверьми с выгравированными золотом символами 35‑й дивизии, ощущая, как холодная испарина стекает по спине под новеньким мундиром.

Это уже был уровень повыше, чем переговоры с командиром полка.

Двое часовых в полной экипировке артефактов Сказания молча проверили мои документы. Один из них провел сканером вдоль моего тела, но Маска надежно маскировала силу татуировок.

– Можешь проходить, – монотонно произнес часовой.

Кабинет замкомдива оказался просторным, но пугающе аскетичным. За длинным черным столом из полированного обсидиана сидел мужчина лет пятидесяти на вид. На самом деле ему было ощутимо больше, хотя я и не знал, сколько именно.

– Старший лейтенант Мак Марион, – его голос звучал удивительно мягко. – Или как тебя по‑настоящему зовут?

Он положил перед собой толстую папку с моей фотографией.

– Мака Мариона не существует, – он перевернул страницу, и я увидел свидетельство о смерти на мое имя. – Умер семь лет назад. Хотя, стоит отдать должное, подделка отличная. И вдвойне стоит отдать должное за то, что мы так и не выяснили, кто ты на самом деле такой.

Его пальцы, покрытые тонкими шрамами, перелистывали страницы моего досье.

– По всем статьям, – он внезапно захлопнул папку, – тебя следует немедленно отправить под трибунал. Подделка документов, проникновение в ряды Коалиции под ложным именем – это расстрельная статья. Но… – он улыбнулся, – ваши подвиги говорят сами за себя. Спасение роты Лильрена от шиваро. Уничтожение сети Зарога. Разоблачение предателя в наших рядах. Вы не похожи на шпиона, слишком выделяетесь и слишком сильно лезете на рожон. Создается впечатление, что вам действительно не все равно и что в Коалиции вы хотите начать жизнь с чистого листа. Это так?

– Так, полковник.

– Во‑о‑от, – протянул он. – Поэтому мы предлагаем вам… выбор. Первый вариант. Вы отказываетесь от своих «особых» методов. Служите как все образцовые Артефакторы Коалиции. Но первое же нарушение – и ваше следующее утро начнется в камере военной тюрьмы на нижних ярусах. Десять лет контракта остаются в силе. После их истечения сможете спокойно уйти. Второй вариант… вы становитесь «особым активом Коалиции». Особые миссии. Особые полномочия. Любые методы разрешены, пока они не вредят напрямую Коалиции или ее репутации. Но контракт становится бессрочным. И вы приносите Клятву верности. Не просто присягу, а закрепленную артефактом клятву, при нарушении которой вас ждет смерть.

В комнате повисла тишина.

– Время выбирать, старший лейтенант. У нас война. Коалиции нужны такие люди, как вы. Но… – его глаза сузились, – мы не можем позволить вам быть волком в овечьей стае.

– А мои люди? – спросил я, удерживая взгляд на его глазах. Голос звучал ровнее, чем я ожидал. – Если я соглашусь стать вашим «особым активом»… что будет с теми, кто шел или еще пойдет за мной в бой?

– Они принесут Клятву о неразглашении. Стандартный протокол. – В его голосе звучала усталость человека, объясняющего очевидное. – Если будут просто выполнять ваши приказы… их контракты останутся неизменными. Через десять лет – почетная демобилизация со всеми положенными льготами. При желании, разумеется.

– Тогда я согласен. – Я сделал паузу, давая ему возможность прервать, но он лишь поднял седую бровь, ожидая продолжения. – При одном условии. Мне потребуется… личное время. Для решения определенных вопросов.

– А ты наглый. Я тебе тут смертью угрожаю, а ты еще и отпуск требуешь?

Я мотнул головой.

– Это время нужно будет мне не для отдыха, а для наращивания силы. Настолько быстрого, насколько это возможно.

Долго, очень долго, почти полторы минуты (мозг помимо воли отсчитывал каждую секунду), он просто буравил меня взглядом.

– Сопровождение, – отрезал он, наконец. – Круглосуточное. Мой человек будет с вами в каждом таком… «личном мероприятии». – Губы искривились в подобии улыбки. – И да, он будет докладывать. Обо всем, что будет происходить.

– Согласен, – кивнул я.

Замкомдив молча потянулся к скрытому отделению стола. Раздался щелчок сложного механизма, и передо мной появилась массивная коробка из черного дерева с серебряными инкрустациями. В центре – углубление в форме ладони, окруженное концентрическими кругами рун.

– Правую руку – сюда. – Его ноготь постучал по углублению. – Левую – на свое плечо, рукав поднять.

Я медленно выполнил. Дуб оказался неожиданно теплым, почти живым на ощупь. В тот же миг десятки микроскопических игл впились в ладонь – не больно, но противно, будто руку опустили в муравейник.

– Повторяйте за мной, – его голос внезапно обрел металлический оттенок. – «Добровольно и осознанно, я клянусь…»

Клятва обязывала не вредить Коалиции, не лгать командованию о вещах, касающихся Коалиции и выданных мне миссий, хранить тайны…

На самом деле, хотя условия были довольно строгими, в целом можно было сказать, что каких‑то прямо глобальных ограничений на меня не поставили. Рабом не сделали и даже место для частной жизни оставили.

– … и да поможет мне в этом Клятворец, пусть он разорвет мое сердце при нарушении.

Почти сразу я ощутил, как мана начинает вытекать из меня в артефакт тонкими струйками. Одновременно что‑то холодное и тягучее, словно жидкий металл, вливалось обратно в мои вены.

Пальцы непроизвольно дернулись, суставы хрустнули. Я почувствовал, как эта чужая энергия ползет вверх по руке, оставляя за собой странное онемение, будто конечность погружали в ледяную воду.

– Не дергайтесь, – предостерег замкомдив.

Вторая ладонь, лежавшая на плече, внезапно загорелась адским пламенем. Сначала это было похоже на прикосновение раскаленного клинка – резкая, пронзительная боль.

Затем жжение сменилось до мурашек знакомым ощущением – точь‑в‑точь как при «кормлении» Маски, когда золотые узоры впитывали артефакты. Я стиснул зубы до хруста, чувствуя, как кожа под левой ладонью будто пузырится, посылая в мозг импульсы боли.

Когда наконец смог оторвать руку, кожа на плече была покрыта странным белым налетом, постепенно формировавшим четкий отпечаток моей же ладони. Боль пульсировала в такт сердцебиению, но постепенно утихала, а вместе с ней бледнел и след, пока не осталась лишь легкая белесая дымка, видимая только при определенном освещении.