Метроном. Том 1 (СИ) - "Василий" - Страница 67

Отряд эльфа, которому гвардия вообще не способна противостоять. Светлый совет не поскупился на усиление. А против них всего полторы сотни воинов, сосланный маг-недоучка, да полдюжины мечников.

Но полудемону было неспокойно.

Империя тьмы сильна. И, откровенно говоря, превосходит свободные королевства в магических искусствах. Их адептам позволяется многое, даже из запрещённых искусств. Некромантия, демонология, лепка плоти. Кто знает, что использует их маг, когда его прижмёт?

Кроме этого полудемону не нравилось кое-что ещё. Как бы ему не хотелось вернуться домой к дочери, он понимал, что сделано это будет лишь одним способом: Голхафен должен быть стёрт до основания, а жители убиты.

Ветер уносил за его нартами тихие слова:

— Свет мой меч, надежда броня, а любовь путеводная звезда. Эаларион светлый, дай мне уверенности, одари душу покоем. Очищаем тьму в сердцах людских именем твоим, во имя твоё.

Увы, от привычной мотивы легче не становилось.

Ради света он творил зло. Обычное мирское зло. Сотни людей уже погибли в поднятой им войне, ещё больше погибнет, когда состоится битва. И ради чего? Чтобы враги получили меньше золота? Где тут воля света и правое дело?

Сплюнув, полудемон горько усмехнулся.

Дело света… В тиши храмов проповеди жрецов воспринимались намного лучше, чем среди оленеводов, которым плевать на свет и тьму. Их интересует только гордыня и нажива. И то, исключительно после того, как он развратил их своими речами и обещаниями. Которые, как всё будет кончено, никто не станет выполнять.

Южные королевства не станут гонять корабли по чужому морю для торговли с оленеводами. Или тем более открывать порталы. Что с них взять? Песцовые шкурки? Не стоят затрат сил. Тайрон с долей стыда надеялся, будто его наука о работе с металлом и знание рун помогут гордому народу в будущем. Это загладит его вину.

Мысли о том, что местные бы получили это из Голхафена рано или поздно без всяких рек крови, он старался от себя отгонять…

— Стоп! Большой, пора вставать на отдых!

Тайрон хмуро посмотрел на едущие рядом сани и медленно кивнул. Тынэнкей вскинул руку, командуя остановку. И люди стали организовывать лагерь, кто-то ставил шатры, в том числе и для айшала. Другие ужинали и заворачивались в шкуры прямо в санях. Для них мороз на улице не являлся чем-то особенным.

Айшал посмотрел в сторону отряда эльфа, они поставили свои палатки вдалеке от основного лагеря. Поджал губы. Вот что стоило совету послать их сюда пять лет назад? Они бы уничтожили жалкую оборону посёлка. Вместо этого совет решил создать долгосрочное давление с опорой на местных, заставлять империю некроманта держать тут большие силы.

Всё, лишь бы пролилось больше крови…

Погружённый в тяжёлые размышления, он прошёл в свой шатёр и, разместившись возле небольшого костровища, выплеснул ману в вырезанные на камнях руны, наблюдая, как поднялся равномерный поток пламени. Поставил греться воду для взвара из ягоды и котелок с куском оленины.

Протянул руки к огню, наслаждаясь теплом. Даже несмотря на все особенности строения тела, к холоду он до сих пор не привык.

Жаль, что долго насладиться одиночеством не вышло, с той стороны заскрипел снег и скрипучий голос негромко поинтересовался:

— Большой?

— Заходи, старик.

Скользнувший внутрь оленевод действительно был стар. Покряхтев, он присел возле очага, с удовольствием греясь в магическом пламени. Рядом он разместил небольшой, вырезанный из кости жезл, а с другой стороны бубен.

Вэтгав, старейший шаман, известный Тайрону. Ему под девяносто и жизнь в нём давно поддерживает только магия. В том числе и целительские таланты полудемона. Очень старый, очень опытный, но при этом готовый учиться. Именно он первым перенял рунную систему.

Айшал достал ещё одну собственноручно изготовленную чашку, медленно налил горячий взвар и подал старику. Тот благосклонно принял, погрел ладони о горячую керамику, сделал небольшой глоток и, прикрыв глаза, тихо проговорил:

— Уже четвёртый род остался без очага, Тайрон. Сильный шаман растёт. Много наших убьёт в битве.

— Я сам его убью, старик. Вы будете отомщены.

— Тебе верю, — кивнул тот и без перехода попросил: — Помоги с воинами. Ссорятся. До крови дойдёт.

Айшал поморщился, но, оценив, сколько ещё предстоит вариться оленине, поднялся и последовал за шаманом. Благо, идти было недалеко. Полсотни шагов и они оказались среди собравшейся толпы, где по центру освободили место. Протолкнувшись, полудемон почти до скрежета сжал зубы.

— Такой слабак, как ты, не стоит брони. Сними, отдай сильному. Мне отдай, трусливая сука.

Очень широкоплечий и высокий воин насмешливо крутнул копьём пред лицом другого, затянутого в кольчугу с пластинами на груди. Тот сжался, поглядывая на врага бешенным взглядом, а от ярости на его бледных щеках выступали красные пятна. Но не нападал. Враг больше, сильнее. Людей за ним много.

Но главное: один на один воин в броне проиграет. Чего Тайрон позволить никак не мог. Как можно потерять своего сотника? Одного из немногих, кто с удовольствием учился строевому бою? Проигрыш ведь плохо скажется на всех людях, которых он с таким трудом хоть как-то обучил.

Однако и потерять Начгальына жалко, он почти сотню воинов привёл. Очень уж силён, люди идут за ним. Но броню он ему не отдаст. Обученный правильному командованию человек в грядущем бою сильно важнее, чем один силач.

Полудемон вышел в круг, встав напротив провокатора:

— Мой человек. Моя броня.

Он был безоружен, в обычной кухлянке, даже без кольчуги. Но его соперник побледнел и оглянулся вокруг, смотря на подбадривающих его людей. Крепче перехватил копьё и уже не так уверенно произнёс:

— Пусть отдаст. Я сильнее. Больше врагов убью.

Сколько раз Тайрон объяснял про строй? Описывал силу, которую он даёт, необходимость командных тренировок. Но не работают слова, пока сам не увидишь. А тех, кто увидел, слишком мало ушло живых. И их не уважают другие воины. Проиграли? Ещё и убежали? Тогда «слова твои всё равно, что лай собаки…»

Айшал устал. Шесть лет убеждений, борьбы, уговоров, обещаний. И смотря в глаза очередному дураку, он просто отпустил ту часть себя, что с детства привык контролировать.

Не было какой-то там волны гнева, бьющей изнутри ярости. Просто в один момент гигант смотрел на воина, а в следующий чужое копьё отлетело в сторону, а в ладонях оказалась шея и нога. Вскинув над собой немаленького сильного мужчину, он, с коротким рычанием, развёл руки в стороны.

Его окатило кровью из разорванного тела.

Отбросив в разные стороны голову с большим куском позвоночника и туловище, он глубоко вдохнул пахнущий кровью воздух. Было хорошо. Никаких цепей, ограничений. Лишь дух свободы, ощущение своей силы и страх в глазах толпы.

Очень хотелось продолжить убивать.

Вместо этого он молча повернулся и пошёл в свою палатку. Медленно сел перед очагом, до боли сжал кулаки и уставился в одну точку, тихо шепча:

— Свет первородный, дай силы не потонуть во тьме. Отбросить грех сущности моей жалкой, грех рождения от мерзости. Душу мою не спасти, но служу свету я, дабы тьмы в мире стало меньше!

С каждым словом магия в его ауре бушевала, медленно приходя в норму, разъедая волну тьмы нейтральной силой, с отблесками света даруемого светлым богом Эаларионом. Очень древним эльфийским богом, которому те молились задолго до того, как человечество научилось плавить медь.

Тьма сдалась быстро, пусть она никуда не делась. Всегда рядом, всегда ждёт момент слабости. И поэтому тихий шёпот молитвы продолжал тревожить воздух внутри палатки. Никаких посторонних мыслей, полная сосредоточенность на каждом слове.

До самого утра.

А там опять дорога и доносимые ветром шепотки вокруг. От гордых оленеводов в основном благоговейные. Они очень падки на такие проявления силы. Поэтому после его потери контроля собранная армия не досчиталась всего пары десятков самых преданных погибшему человеку.