Ком 10 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 3

Честно скажу, сперва я подумал, что старался кайзер зря. Уж такой скучный у них был протокол — словно кожаный ремень без горчицы жуёшь*.

*С горчицей — оно тоже занятие дурацкое, но хоть с огоньком…

Фридрих стоял с кислой миной. Ему удалось даже Сокола, давеча изображавшего морду тяпкой, переплюнуть. И вдруг — натурально у меня аж холодные мурашки по спине побежали — взгляд у него как-то изменился. Что-то наш принц затеял!

И точно.

Не успела возникнуть микроскопическая пауза, как он заявил:

— Я так рад, что наконец-то улетаю, — переводчик от нарушения протокола немножко растерялся, но переводить продолжил, как заведённый. — Хотел вам, дорогие родители, перед отъездом задать один вопрос. Отец, вы знали, что матушка затеяла интригу с целью убить моего сюзерена?

— Я не знал! — отчеканил Вильгельм и потрясённо уставился сперва словно бы в никуда (очевидно, осознавая, с чего это он вдруг даёт такие откровенные ответы), потом на сына и наконец на жену: — Мария⁈ Это правда⁈

Кайзериня растерялась всего на долю секунды и холодно заявила:

— Мы поговорим об этом не здесь!

— Нет, мы поговорим здесь и сейчас! — набычился Фридрих, обращаясь к матери: — Ваше величество, разве вы не понимаете, что не добьётесь взаимопонимания со мной, ставя под угрозу жизнь моих друзей и моей любимой женщины.

— Это пустое! — отрубила кайзериня. — Эти твои «друзья» — всего лишь дикие варвары! Какой-то казак из ужасной Сибири. Можно подумать! Одним казаком больше, одним меньше. А этой женщине вовсе не стоит переживать, совсем скоро она навсегда перестанет тебя беспокоить! — Тут императрица Мария поняла, что она только что сказала и хлопнулась в обморок.

— Спасибо, я услышал всё, что хотел, прощайте! — холодно сказал Фридрих и почти бегом сбежал с помоста.

— Быстро в машину! — прошипел Сокол, и мы почти бегом устремились к автомобилю.

Фридрих рявкнул на шофёра, и к причалу «Пули» мы летели с таким свистом, что аж волосы назад.

— Когда-нибудь мы научимся делать всё так, чтобы позади не оставались руины и зарево пожарищ? — довольно поэтично спросил Петя, пока мы вшестером втискивались в кабинку лифта.

— Но не сегодня! — сурово ответил Фридрих, и мы понеслись наверх.

— Вот как затормозят нас на вылете, — вслух подумал я, входя в «Пулю» и занимая своё кресло.

— Это вряд ли, — возразил Сокол. — Дядюшка очень не любит, когда кто-либо творит препоны его подданным. Но если речь заходит о членах семьи, он становится крайне неприятным.

Действительно. Попытаться задержать дирижабль с великим князем на борту…

Мы благополучно покинули воздушный порт Берлина, и никаких сигналов нам не поступило. «Пуля» развернулась, и в мой иллюминатор стало видно злополучную трибунку и суетящихся вокруг людей. Интересно, что они в газетах напишут? А, впрочем, верно, выберут из фотографий что-нибудь приличное.

ВЫ ИМЕЕТЕ ДЕЛО С ЛИТЕРАТОРОМ

Чего я откровенно боялся — так это того, что Иван всю нашу компанию опять за собой потащит. На этот раз в гости к своим родственникам. Что-то как-то я уже кайзеровскими щами нахлебался, спасибо. Можно, я просто в какую-нибудь блинную зайду? Или, скажем, в пирожковую? Есть тут, к примеру, в Москве подобные заведения?

Видать, мои опасения так крупно были написаны на лице, что Иван сказал:

— Да не переживай так! Никаких больше высочайших обедов. Тем более, Катерина у нас — непоседа. Сейчас, узнаю только, куда она нынче лыжи навострила…

И пока мы определяли «Пулю» на техобслуживание (точнее, Фридрих определял, а мы рядом толклись), великий наш князюшко, не теряя времени, сбегал в переговорный пункт воздушного порта и домой позвонил.*

*А может, надо сказать «во дворец»? Во дворцах же великие князья живут? Иль в особняках? Хрен этих князей разберёт!

Явился бодр и весел.

— Екатерина Кирилловна изволит гулять, и по счастью, сообщила маман, где именно. Едем на Всероссийскую торгово-промышленную выставку.

— А Кнопфель? — я кивнул на взъерошенного профессора, который топтался вдоль перил пассажирской платформы, таращась во все стороны и норовя улететь вниз. Хорошо, у него две крупнокалиберные няньки есть.

— А Кнопфеля вместе с его амбалами в гостиницу для техперсонала отправим, — предложил Петя. — Я знаю, тут есть. Я когда из госпиталя сбежал, тут мимоходом тоже ошивался.

— Я, с ваший позволение, тоже в гостиница, — Фридрих внезапно устал — прямо как сдувшийся шарик. — Сила отсутствовать. Надо полешать.

— А я останусь присмотреть, — кивнул Хаген. — Так надёжнее будет.

— Может, и я тогда останусь? — мне страшно не хотелось тащиться куда-то и разговоры разговаривать с той дамочкой, которая доставила мне столько неприятных минут своими литературными подвигами.

— Нет уж! — воспротивился Иван. — Нам нужен железный аргумент!

— А я при чём?

— Да при том! Нам Катька от ворот поворот покажет. А тебя застесняется.

— Да правда что!

— Тут я тебе гарантию дам, — заверил Сокол, — представлю тебя так, что застесняется, сто процентов.

Не могу сказать, что меня подобное заявление чрезвычайно обрадовало, но потащился. А что делать?

Выставка была огромной. Нет, ОГРОМНОЙ! Если взять всю территорию нашего училища — с корпусами, хозяйственными и тренировочными зонами — да умножить раза этак в два или даже три, вот тогда примерно и получится Всероссийская торгово-промышленная выставка.

— И как, я стесняюсь поинтересоваться, мы будем здесь твою сестрицу искать? — вопросил я.

— Да очень просто! — Иван (а гуськом за ним мы все) направился к огромной карте с восклицательным знаком и надписью «ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ!» От наименований павильонов пестрело в глазах.

— Что-то мне не кажется, что это будет просто, — поддержал меня Серго.

— Погодите крыльями хлопать! — Иван что-то искал в списках, сдался и окликнул прохаживающегося неподалёку смотрителя: — Любезный! Не подскажете ли нам, где тут павильон с рубиновыми слонами?

— Извольте, ваше высокоблагородие! — кинув руку к козырьку фуражки, служитель поспешил на помощь. — Вот тут, недалече, где обозначен малый стадион.

— А чего ж слоны не обозначены? — недовольно нахмурился Иван. — Сколько искали по всей карте!

— Слоны-то — они ить только вчерась прибывши, — заступился за карту смотритель. — Сегодня первый день выступления, место только с утра определено, послали новую карточку заказать, да ещё не прибыла. Для того я и дежурю!

— А представлений много?

— В начале каждого часа по сорока пяти минут, — отрапортовал смотритель.

— Ну, добро! — Сокол смягчился и даже выдал смотрителю четвертак* за услуги и устремился по усыпанной мраморной крошкой дорожке: — За мной, братцы!

*Монета в 25 копеек.

Вскоре стало ясно, что мы приближаемся к нужному павильону — издалека доносились восторженные крики и бурные аплодисменты. Потом вроде затихло — и снова: визг, овации! Дальше голос, усиленный рупором, прокричал:

— Дамы и господа, рубиновый цирк благодарит вас за внимание! Для желающих будет повторение выступления через четверть часа!

Тут аплодисменты взорвались ещё раз и начали затухать, а навстречу нам повалили люди. Публика, что характерно, попадалась самая разнообразная — и дворяне, и купцы, и студенты, и разночинцы всякие, вплоть до работяг в костюмах автомобильных техников.

— А вот и они! — пробормотал Иван и кинулся вперёд, резко заступив дорогу двум увлечённо щебечущим барышням, которые кроме друг друга ничего вокруг не видели.

— Ай! — пискнули они хором, и та, что посветлее, тут же повисла у Сокола на шее:

— Ваня!

— Привет, Катюня. Здравствуйте, Лидочка! А я не один, с друзьями. Петю и Серго вы знаете, а нашего общего товарища тебе, Катенька, я думаю, даже представлять не нужно, так хорошо ты о его жизни осведомлена.

На этих словах Катерина слегка покраснела и постаралась незаметно ткнуть Ивана в бок.