Проданная драконом, купленная Смертью (СИ) - Юраш Кристина - Страница 41

— Он мне не нужен! — прошипела она. — Он не дракон! Он — ничто! Но я… я хочу жить! И я обменяю его жизнь на свою!

— Нет! — закричала я, бросаясь вперёд и пытаясь вырвать у нее из рук крошечную душу. — Ты не имеешь права!

— Я — мать! — завопила она, прижимая ребёнка к себе. — Это — мой ребенок! Я решаю, жить ему или умереть!

— Нет! — вырвалось у меня, когда я в ярости пыталась не дать ей обменять беззащитную кроху на себя. — Ты — убийца!

Её пальцы впились в мою кожу — не плотью, а тенью.

Я чувствовала, как её воля тянет ребёнка в покой, в забвение.

А моя — вырывает его обратно, в боль, в крик, в жизнь.

Мы боролись не за тело.

Мы боролись за его душу.

Неимоверным усилием я вырвала ребёнка из рук матери. Он был лёгким, как пепел. Холодным, как первый снег.

Я развернулась и побежала к порталу. К жизни.

Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Воздух резал лёгкие. Но я бежала. Сквозь туман. Сквозь страх. Сквозь боль.

В последний миг я прыгнула в портал, который сужался на глазах, и влетела обратно в тело.

— Доктор! — выдохнула я, падая на колени.

Он стоял, держа мальчика на руках.

И в этот миг ребёнок вздохнул и тихо заплакал.

Глубоко. Живо. Как будто только что родился заново.

А Мелинда…

Мелинда лежала мёртвой. Глаза — открыты. Рот — в усмешке.

Будто даже в смерти она верила, что победила.

Но нет.

Победила не я.

Победил тот, кто не остановил меня, когда я рванулась в портал.

Тот, кто молчал, пока я крала душу из его владений.

Смерть не нарушил слово.

Он просто… позволил мне восстановить справедливость.

И в этом — его самая страшная милость.

Глава 82. Другая

Я шмыгнула носом, понимая, что открылось кровотечение. Вот тебе и цена походов «туда».

Каждый раз, когда я вырывала душу из лап Смерти, мое тело платило за это свою цену. И сегодня получилось особенно дорого.

Кровь капала на подол платья — тонкую льняную ткань, сшитую для девочки, что так и не стала невестой.

Алая. Горячая. Живая.

Я прижала ладонь к носу, чувствуя, как пальцы дрожат от слабости.

Голова гудела, будто в ней били колокола над пустой могилой.

Но я встала.

Потому что падать — значит сдаться.

А я уже не та, кто сдается.

Шатаясь, как пьяная тень, я добралась до умывальника.

Холодная вода обожгла лицо, смывая не только кровь, но и остатки страха.

В зеркале отразилась женщина с бледной кожей, синяками под глазами и взглядом, в котором больше не было слёз.

Только сталь.

Только решимость.

— Нужно найти кормилицу, — услышала я голос доктора за дверью. — Малыш голоден. Я займусь этим. А ты… отдыхай. Ты выглядишь так, будто тебя вытащили из ада дважды за одну ночь.

Я не ответила.

Просто кивнула, опираясь лбом о прохладное стекло.

— Не спать! - прошептала я. - Точнее, спать, но не здесь.

Я с усилием дотащила свое тело до комнаты и просто рухнула в кровать, совершенно обессилев.

И в следующий миг провалилась в сон.

Без сновидений. Без кошмаров. Просто — тьма.

Та самая, что дарит передышку перед новой бурей.

Утро встретило меня не пением птиц, а голосом.

Холодным. Напряжённым. Знакомым до боли.

— Я пришёл за женой! — раздавалось снизу. — Где она? Я требую видеть её немедленно!

Сердце замерло.

Не от страха.

От ярости.

Я открыла глаза.

Села.

Натянула платье Лили — то самое, что пахло лавандой и свободой.

И спустилась вниз.

Нельзя! Ни в коем случае нельзя трогать меня с утра, пока я не выпила чашку чая! Я злая, как сатана.

В приёмной стоял он.

Абертон Арбанвиль.

Герцог. Дракон. Муж. Бывший.

На полу у его ног лежал сундучок.

Открытый.

Внутри — мои серьги с изящной старомодной огранкой.

Серебристое платье со звёздами по подолу.

Браслет с гравировкой «Вечность».

Всё, что содрали с меня и продали на аукционе в тот злополучный вечер. Нет, главное, всё было разложено так красиво, словно в попытке переписать историю.

Я смотрела на серьги — те самые, что держала в руках баронесса Вельская, хихикая: «Наверное, из тех времён, когда женщины верили в любовь».

А теперь он протягивает их мне, как будто можно стереть позор золотом.

Но позор — не на вещах. Он — в памяти. В глазах. В голосе, что кричал: «Кличка — Рианнон!»

— Я выкупил всё, — сказал Абертон, протягивая мне сундучок, будто это была корона на бархатной подушечке, а не пыльные воспоминания о не самом приятном дне моей жизни. — Всё. Каждую вещь. Каждый камень. Каждую нитку. Никто больше не посмеет смеяться. Никто не посмеет даже взглянуть на тебя с презрением. Я не позволю. Я клянусь, что убью любого, кто посмеет тебе напомнить о…

— …твоей ошибке, - перебила его я. — Ну и зачем мне всё это? Я разве просила?

Мой голос — тихий, но острый, как лезвие.

— Мне это не нужно. Больше не нужно, - ответила я, глядя на сверкающие камни в драгоценной оправе.

В памяти всплыл дворец Смерти. Зеркало, где отразился не позор, а поцелуй.

Его слова: «Скажи — и будет. Хоть слёзы твоего мужа». А я отказалась. И сейчас мне тычут моими же вещами, которые благородно выкупили обратно? Нет, милый, со мной такой номер не прокатит.

— Ты вернёшься, — сказал он, и в голосе — не мольба, а приказ, прикрытый болью. — Не потому что я прошу. А потому что я не позволю тебе остаться здесь, в этой нищете, когда ты — моя. Ты всегда была моей. Даже когда я был слеп.

— Ты не можешь исправить то, что уже стало частью меня, — ответила я с улыбкой. — Я не та женщина, что стояла с верёвкой на шее. И быть той больше не хочу. И да, лучше сделай милость… Забери тело Мелинды. И сообщи её родственникам о том, что она скончалась. Сегодня ночью.

Слуги герцога забрали тело Мелинды по его приказу.

— А ребёнок? - спросила я, глядя бывшему мужу в глаза.

Глава 83. Дракон

— Это не мой ребёнок, — произнёс Абертон.

— И что? — спросила я, усмехаясь.

— Я готов выделять деньги на его воспитание, но видеть его у себя дома я не хочу, — холодно произнёс Абертон.