Ком 9 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 40

— Айнц! Цвай! Драй! — торжественно отсчитал Фридрих и изумлённо закричал, неаристократично тыча пальцем мне за спину: — О майн Готт! Дас ист погибший профессор Кнопфель!

ВОТ ЭТО АХТУНГ

В полсекунды я обернулся на сто восемьдесят градусов. Чуть не в самом углу комнаты распахнулись металлические створки, за которыми ярко сияли светильники лабораторных ламп и сумрачный германский гений (болезненно худой, седой, с обширной проплешиной на макушке), сдвинув на лоб огромные очки, рассматривал что-то исходящее переливающимся паром в пузатой реторте.

— Задержайт! — неожиданно рявкнул Фридрих, и ближе всего оказавшийся к двери Серго на чистых рефлексах (а может быть, на азарте от того, что наконец-то — вот оно, приключение!) кинулся вперёд. Я — за ним. Не оставлять же друга в сложной ситуации! Позади тяжело грохотали шаги Фридриха. Мелькнула мысль — честное слово, словно носорог по пятам летит.

А Кнопфель, высоко взвизгнув, испуганным зайцем кинулся бежать, ловко петляя между лабораторными столами. На вопли профессора из боковых дверей соседней комнатушки выскочили двое громил, которым больше подошла бы роль санитаров в дурдоме для буйных, чем научных ассистентов. Оба бросились нам наперерез, но в лабораторию уже вваливались Иван, Петя и Хаген.

И тут профессор толкнул вполне обыкновенного вида деревянную дверцу и, почти скрывшись за ней, изо всех сил метнул свою склянку о каменный пол. Прямо нам под ноги.

Больше всего из разлетевшегося зеленоватым облаком содержимого реторты досталось нам с Серго. Охнул, оседая мешком на пол, Фридрих. Помощники профессора разом шарахнулись от облака и вылетели на Сокола, который вопил:

— Илюха! Профессора! Профессора держи!

Но первым делом я кинулся к принцу, которому третьему по счёту досталось этой гадости.

— Вас ист дас? — растерянно спросил он, глядя, как мундир на нём начинает обвисать складками.

Я, выдирая из кармана лечилку, сорвал зубами колпачок, сунул ему:

— Пей! Пей, морда твоя кайзерская!

Не вытащим принца, война ж будет, как пить дать!

Фридрих глотнул целительный настой, беспорядочно и суетливо заелозил руками:

— Илья Алексеич! Дас ист важно! Задержайт!

— Да уж, задержайт! — я оттаскивал его от зелёной лужи, сердито ворча: — Не орал бы ты, зашли бы тихо, глядишь, и задержали бы уже.

— Илюха, на! — сунул мне под руку распечатанный бутылёк Серго, лихорадочно блестя глазами.

— А сам?

— Уже!

— Пошли!

Я развернулся к маленькой дверце, чувствуя, как плывёт вокруг пространство. Хрен я кого сейчас догоню.

Я возьму на себя! — рыкнул Зверь. — Дай мне! Смотри! Я расту!

Я отдал Зверю управление телом — мгновенно полегчало. Или лечилка это? Или всё вместе? Мысли неслись галопом. И я понёсся тоже, гаркнув на бегу:

— Серго, на волка скидывай!

— Я уж понял! — крикнул он в ответ с каким-то бешеным азартом.

Что там было сзади, я не видел. Вроде, звенело и грохотало. Мы мчались по длинным коридорам за торжествующе визжащим типом в изляпанном химическими пятнами сюртуке.

Перекинемся?

Нет! Нельзя сейчас!

Я подивился — почему «нет»? Быстрее было бы. Но спорить со Зверем не стал. Ничего, человеком я тоже молодец. Даром, что ли, меня Харитонов как сидорову козу на тренировках гоняет?

Серго нёсся след в след за мной, за ним поспевал ещё кто-то третий, остальные остались в лаборатории, разбираясь с профессорскими ассистентами и ругаясь внезапно ослабевшими голосами. И я всё это слышал разом!

Химический псих резво летел впереди совершенно безумными прыжками. И, что неприятно, хотел я меж лопаток ему ледыхой засветить — не вышло! Похоже, весь тоннель сплошь антимагией изолирован. Я уж думал, уйдёт, гад! Кнопфель юркнул за угол, мы за ним — а коридор внезапно закончился уходящей вверх простейшей лестницей с палками-перекладинами. Химик прыгнул по ней, как кошка, хотел прихлопнуть откинутую наверху крышку — едва по кумполу мне не зарядил, крысёныш юркий!

Но я уже лез наружу.

А тут антимагической блокировки нету!

Точно! — радостно рявкнул Зверь — и я от души засадил учёному прыгуну в лоб ледяным кругляшом. Не убить, а так. Прыть поуменьшить.

Следом за мной на белый свет вылез Серго, за ним — страшно похудевший Хаген, словно его месяц в каких-нибудь застенках голодом морили.

— Ядрёна колупайка! — натурально, страшно же смотреть. — Ну-ка… — я зашарил по карманам, нашёл ещё лечилку: — На-ка пей!

— Я уже принял.

— Лишней не будет. В зеркало вон глянь на себя.

Хаген подошёл к шкафу с озеркаленной дверцей. Оглядел себя, высказался стоически:

— Действительно. Стоит выпить. А ещё есть? Иван и Пётр в ещё более худшем состоянии.

— Есть! — заверил я, и тогда только он принял лечилку.

Хрена се! В ещё более худшем! Тут и так краше в гроб кладут.

— Нам сравнительно повезло, — сурово отчитался Хаген, — мы остались на самом краю этой гадости. Но мелкая влажная взвесь осела и на нас. Как видите, достаточно небольшого количества, чтобы…

— Да уж, вижу! — проворчал я, сдёргивая с окна штору и полосуя её на лоскуты. — Вязать сможешь?

— Яволь!

— Действуй. Будет рыпаться — вон, пресс-папье его приложи.

— Я справлюсь.

А мы с Серго кинулись назад в лабораторию.

— Нет, ты глянь! — слабым голосом возмутился Сокол, завидев наши физиономии. — Хоть бы хны им! Румяные, словно молодильных яблок нажрались!

В двух шагах от него лежали оба лаборанта, обездвиженные, но живые. Тоже исхудавшие до шкелетного состояния. Стонали слабыми голосами. Чем он их, интересно, шарахнул?

— Ты, братишка, с яблоками Гесперид путаешь, — сказал Серго, помогая великому князю усесться поудобнее, опершись о какую-то лабораторную тумбу. — Если б мы молодильных наелись, лежали бы сейчас где-нибудь в коридорчике в виде двух младенцев.

Петя уже сидел, помаячил мне:

— В правом кармане достань флакончики. Слабость какая, ужас, аж руки не поднимаются…

Я вытянул целую батарею лечилок. Петя смотрел с сомнением:

— Как думаешь, если по третьей примем — ничего?

Я потёр подбородок, припоминая маманины наставления:

— Если контуры предметов не начали дрожать и картинка в целом не выглядит чрезмерно глянцевой, то можно ещё.

— Тогда давай! — с облегчением вздохнул Петя. — Хотелось бы иметь способность передвигаться самостоятельно.

Я открыл пузырёк и помог Петру выпить, не пролив. Потом споил один стонущему Фридриху.

— Повезло тебе, что много лишней массы было, — усмехнулся я, придерживая у его рта лечилку. Иначе скопытился бы тут.

— Что есть «скопытился»? — пытливо уточнил принц. — Умирайт?

— Именно. Помер бы, внезапно исхудамши. А всё почему?

— Я уже осознайт, — обескураженно вздохнул Фридрих. — Нельзя раньше время кричайт. О майн Готт!!!

Позади нас с грохотом заваливалась мебель. Я мигом развернулся, подавляя в себе привычку накинуть шкуру. И понял, что не зря. И что теперь не во всякой стрессовой ситуации смогу своим медвежьим свойством воспользоваться.

— Ты только меня не растопчи, — откуда-то из-под стола сказал Сокол и начал с кряхтением подниматься, цепляясь за стул.

А над ним, буквально упираясь спиной в потолок, стоял Серго в своём волчьем обличье. Ох и страшен он сейчас был. Монструозен, можно сказать. Не считая того, что в росте против прежнего прибавил едва ли не вдвое. И растерянно хлопал на нас глазами.

Я подошёл, сунул Соколу откупоренную лечилку:

— Прими, твоё высочество. Чтоб идти хоть мог.

— Благодарствую, — Иван принял бутылочку трясущимися руками.

— Помочь?

— Сам!

— Ну сам так сам… — я ещё раз оценил стати Серго, запрокинув голову. — Я, пожалуй, повременю пока оборачиваться.

— Очень верное решение, — одобрил Сокол.

— А если где-нибудь в узком коридоре? — потрясённо пробормотал наш Волчок.