Ком 9 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 12

Мы сидели в левых ложах — Иван и Петя с жёнами и тёщей на первом «этаже», Серго с Дашей с ними же, а я, Хаген и Миша Дашков (тоже, понятное дело, с жёнами) — на втором. Я с некоторой досадой размышлял о том, что этот широкий Соколовский жест сразу даст залётным актрисулькам понимание, на кого обращать особое внимание. С другой стороны — да и хрен бы с ними. У нас вон какой собственный розарий, одна дама краше другой, а моя, понятное дело — лучше всех. Но червячок раздражения не умолкал.

И я ведь оказался прав!

08. НА ЛЮДЕЙ ПОСМОТРЕТЬ…

ВОТ ВАМ И ТЕАТР

Это был не спектакль в привычном понимании, а какой-то набор фрагментов, отдельных песен, танцев и сценок. Всё это перемежалось объявлениями, напомнившими мне наши с Соколом давнишние посиделки в новосибирском театре варьете. Казалось, что от расточаемых конферансье определений скоро мёд начнёт со сцены капать — «потрясающая», «великолепная», «несравненная», «восхитительная» — выступающие расхваливались одна больше другой, только имена у них были не настолько пошлые, как в варьете. Не Коко, скажем, а Клеопатра. Ну и другие всякие, режущие русское ухо — Габриэлла, Ариадна, Джозефина, Дафна… Выступления, однако, держались в рамках приличий до тех пор… до тех пор, пока в самом конце первого отделения не вышла та упомянутая Иваном Элиния Больте.

Это была нарочито белокурая девушка с очень ярко нарисованными губами и декольте на самой грани допустимого. По залу пошёл шепоток и нервный шелест вееров.

Элиния улыбнулась, демонстрируя отличные зубы, и влажно заморгала ресницами:

— Дамы и господа! — говорила она со странным акцентом, заставлявшим заподозрить, что сей акцент ей-таки не родной, а привит ради сценического амплуа. — Я хочу исполнить эту песню во славу героев Дальневосточной кампании! — тут она повела белоснежной (натурально, словно мраморной — вестимо, набелённой) рукой в сторону наших левых лож и принялась исполнять какую-то картавую песню на неизвестном мне языке, дыша так, что декольте могло и не справиться со своей основной несущей функцией.

Я лениво размышлял: если эти весьма приличных размеров титьки всё же вывалятся из платья, будут они целиком такие же белые, как руки? Или нижняя часть, скрытая покуда тканью, окажется ненабелённой и розовой? Я даже готов был поспорить сам с собой на эту тему, но тут Дашков сказал:

— Весьма странный выбор песни в честь героев японской войны.

— О чём поёт хоть? — полюбопытствовал я. — Хотелось бы в общих чертах понять…

Я в гимназии в основном аглицкий учил и немного дойч.

— О том, как французы уходят воевать с англами, и девушка провожает своего возлюбленного.

— Действительно, странноват выбор, — согласился я.

Линия-Элиния тем временем допела, сорвав бурные аплодисменты зала, и был объявлен антракт.

Значительная часть публики устремилась в буфет. Нас, вышедших в сводчатые коридоры театра, встретили служители и повели куда-то в другую сторону. Оказалось, что Иван (опять же, на своих великокняжеских правах) заказал отдельное помещение, в которое пригласили все наши четыре ложи — а там накрытый стол, шампанское для дам, коньячок для мужчин, на многоэтажных блюдах — пирожные, крошечные булочки-корзинки с красной икрой и прочая такая вот мелочь, похожая на красоту на маленьких шпажках. Как их? Конопушки?

Примечательно, что шампанское нам вынес сам руководитель столичной труппы, поинтересовался у Ивана негромко, с сомнением косясь на наших дам:

— Не желаете ли ангажировать кого-то из актрис для общения?

— Не сто́ит, любезный, — спровадил его Иван и самолично принялся разливать напитки по бокалам и рюмкам.

Тамара Александровна (это маман Марии и Софии) как истинная светская дама задала тон беседе:

— Могу смело сказать, что отзыв мой о сем пристанище муз исключительно положительный. Достойный театр, я даже не ожидала встретить такой уровень в провинции. И первое отделение прошло весьма успешно. Сразу видно, что запасной состав старается до последней капли использовать выпавшую им возможность показать себя, — княгиня отломила ложечкой кусочек пирожного и изящно отправила его в рот, покивала. — Как вам понравилась ария «Бедный конь» в исполнении девицы Артемьевой?

Занятно, что мамаша Гуриели успела отметить для себя в программке настоящие фамилии исполнительниц вместо их сценических прозвищ.

— У госпожи Артемьевой сильное и хорошо обработанное контральто, — мило улыбаясь, ответила Серафима.

— Тембр голоса весьма приятный, — согласилась Катерина.

— И фразировка в общем недурна, — поддержала её Наталья, которая одно время довольно серьёзно занималась пением.

Эти реплики произвели на владетельную княжну преблагоприятное впечатление и, судя по её лицу, Тамара Александровна сочла компанию карлукских казачек вполне подходящей для общения с её дочерьми.

— А как бравурно играла эта Джозефина… — Есения заглянула с свою программку, — госпожа Востросаблина! С похвальной энергичностью.

— Я бы даже сказала, с огнём, — усмехнулась Соня.

— Да и живые картины хорошо сошли, — добавила маман. — Уж и хлопали им изрядно.

— Ещё бы! — княгиня Гуриели покивала, словно отвлекаясь на какие-то тревожащие её мысли. — Вполне очевидно, что устроители сделали всё, чтобы этот первый выход был удачен. Я едва ли ошибусь, если замечу, что при таком энтузиастическом исполнении, какое было в этот раз, труппа может рассчитывать в будущем на весьма благосклонное внимание публики.

— Мама, тебя что-то тревожит? — прямолинейно спросила Мария.

Заданный в лоб вопрос слегка покоробил княгиню:

— Дорогая, как можно…

— Мама, я прошу тебя, давай без обиняков.

— У нас в компании принято говорить открыто, — поддержала сестру Соня. — Если ты видишь какую-то опасность, скажи, чтобы все были предупреждены.

Тамара Александровна слегка поморщилась, но отнекиваться не стала:

— Последняя девица… Эта Элиния Больте…

— Девица Перетолкина? — уточнила Есения, снова заглянув в свою программку.

— Да, она, — княгиня кивнула. — Меня не может не беспокоить её повышенное внимание, направленное в сторону моих зятьёв и их друзей. Я желаю счастливой семейной жизни всем вам, — княгиня прижала руку к сердцу. — И я должна предупредить вас: ходят настойчивые слухи, что эта девица обладает ментальным даром. Очень и очень слабеньким, но достаточным для того, чтобы производить на слушателей гораздо более сильное впечатление, нежели она достойна. Говорят, у неё есть даже личное дворянство. Амбиций много, минимальный дар, но со способностью на создание эмоционального фона эта актриска способна очаровать выбранный… объект. Я, правда, не сказала бы, что сегодня она вызвала у меня особое восхищение, но, быть может, её дар избирателен, и она воздействует только на мужчин?.. А почему вы улыбаетесь?

— Дело в том, мама, — понизила голос Маша, — что у Ильи есть козырь против этих уловок.

Княгиня с интересом обернулась ко мне, выгнув бровь:

— Не может быть! Илья, вы ещё и менталист⁈

— Не я, — улыбнулся я в ответ. — Айко. Вы ведь видели её в нашем доме. Её щита достаточно, чтобы прикрыть всю нашу компанию. Поэтому сегодня вы посмотрели именно настоящее выступление, а не усиленное магическим воздействием. Верно, Айко?

— Именно так, Илья Алексеевич! — прозвучал лисий голосок из пустоты. — А девочек я отправила прикрывать ложи на другой стороне сцены. Это было для них хорошей тренировкой.

Маман, слушавшая это очень внимательно, довольно кивнула:

— Вот и умницы! — и взяла со стола блюдо с пирожными: — Поешьте-ка, пока спокойно.

Владетельная княгиня с удивлением наблюдала, как с блюда сладости словно рукой смело. Впрочем, так оно и было. И не рукой, а шестью ловкими и быстрыми руками. Тамара Александровна вновь обратила взгляд ко мне, слегка прищурясь:

— У вас всегда пара тузов в рукаве, не так ли, Илья?