Я буду твоими глазами (СИ) - Неярова Александра - Страница 41

– А это не тебе решать воевода! Её выбор, – строго прикрикнула на него Ягиня.

– Верея, не над… – пытался отговорить от беды свою любую и вмиг будто онемел. Открывал рот и закрывал, а звука не вылетело. Колдунья!

– Так что, пойдёшь? – снова спросила хозяйка хоромин у светлокосой, хитро улыбаясь.

– Пойду, – решительно и твёрдо отозвалась та.

– Вот и славно.

…Как стемнело, выпила Верея взвару травяного, кой премудрая дала, и вышла во двор. В руках неприметный клубок ниток крепко держала, храбрилась, хоть и боязно было до колик в животе.

– Веди, – шепнула в тишину ночи и бросила вещицу в снег. Тот и покатился.

Захрустел белесый настил под сапожками, пошла Верея за клубочком зачарованным по неведанным людям тропам, а он петлял зайцем меж стволов разлапистых елей под навесом тёмных крон.

Яробор с Ягиней в тереме остались ждать. Княжич всё порывался за светлокосой девицей следом отправиться, да ведунья не пустила.

– Пойми, упрямец, живым в мир мёртвых ходу нет! Сгинешь в миг! – препиралась с молодцем Ягиня. – Только чистая душа может туда ступить и вернуться. В жилах Вереи течет ведическая сила.

– Но как же она одна там?.. – напирал княжич, а хозяйка хоромин не уступала, своей узкой спиной загораживала дверь в сенях.

– Коли помочь желаешь, обожди! Обратно её позовешь, как потребуется.

– Сядь пока, княжич. Мяу-у, не буянь, не то укушу, – вступился за хозяйку Баюн, запрыгнув на плечо разошедшегося воеводы.

Хоть и не видел кота, а силу его грозную, колдовскую почуял – морозом та вниз, вдоль широкой спины окатила. В народе молва ходила, что Баюн при надобности мог в великана обратиться, сожрать или лапой прихлопнуть.

Скрепив сердце, княжичу пришлось уступить. Права премудрая Ягиня. Никакой из него помощник в навьем.

Верея шла во мраке за клубком. Привел он её к алатырному камню, на котором скрижали начертаны – мудрость божеств. Он держит на себе Мировое древо, от него отходят три дороги: Навь, Явь и Правь. Возле него текли ручьи «живой» и «мертвой» воды.

Живая поднималась в верхние миры золотой цепью, а мёртвая стекала в нижние. Туда Верея и спустилась, следуя по корням древа за тёмным ручьём к источнику. Пропустили её древние стражи по наказу Велеса.

Ягиня велела искать озеро – в нём кроется дюжая сила, а в ручье лишь капли.

Холодно сделалось, словно из тела враз всё тепло ушло, шуба более не грела. Пропал страх и все переживания, безразличие опутывало липкой паутинной.

Ступая вперёд, держалась Верея думами за свои цели, чтобы не потерять себя в этом промозглом омуте хаоса.

Нет в мире Нави привычных глазу ярких красок, не освещает его солнечная колесница Хорса.

Темно, серо и мрачно. Туман кругом. Снег грязный.

Здесь владение Тёмных Богов, которые присматривают за мёртвыми блуждающими душами. Всё они переходят реку Забвения, а опосля неё уже не могут вспомнить, кем были при жизни, потому плутали по навьему миру.

Верея помнила зачем спустилась, она-то в отличии от душ живая и иной дорогой сюда пришла.

Озера пока не видела, но слышала журчание воды где-то рядом, долго шла, шла и шла, пока внезапно не набрела на замёрзший холмистый берег и ветхую, покосившуюся избу на нём.

В окнах горел свет лучин. Кто мог обитать в таком гиблом месте?

Чёрный водоём не был схвачен коркой льда, гладь не дрожала кругами ряби, оставалась гладкой, как тёмное зеркало.

Это он – источник, разумела Верея.

Тревожить хозяев избы не хотелось, мало ли кто оттуда нос покажет, и чем встреча обернётся. Поди, не жалуют в навьем живых гостей.

Потому Верея достала пустой флакон и тихо, стараясь не шуметь, ступила к краю берега, наберёт водицы и обратно повернёт. Склонившись, узрела своё бледное отражение и осторожно почерпнула тёмной воды, не касаясь глади.

Набрав полный пузырь, пробку заткнула, а стоило выпрямиться и сделать шаг прочь, как дверь избы с протяжным скрипом отварилась.

На прогнившем пороге показалась сгорбленная фигура седовласой старухи в грязном балахоне, та на клюку опиралась.

– Что, даже словом со мной не обмолвишься, красна девица? – проскрипела старуха противным, до боли знакомым голосом.

И тот час вернулся страх. Огненной волной окатила хребет тревога, напоминая Верее, что она ещё жива.

Узнала веда кто перед ней – ведьма окаянная, вражина, коя род древлянский загубила!

Сердце забилось, с каждым ударом ухало болью, а злоба и ярость, кои накопились в душе вскипели пеной морской. Но не тягаться силой ей с сестрой Ягини, ещё не равны…

– Не бойся, – усмехнулась ведьма почти беззубым ртом. Издевалась. – Я тебя не обижу.

Верее не верилось. Уж слишком угрожающе выглядела. Больше всего пугали глаза, выпученные, огромные и недобро сверкающие.

– Признаю, крепок твой дух и воля. Справилась ты с моими тёмными слугами и волками, – она повела в воздухе клюкой, покивала своим выводам, – и сюда не убоялась спуститься. Похвально.

В глазах ведьмы горело не обычное пламя, а колдовской огонь, будто вся сущность сгорбленной бабки была соткана из тёмной ворожбы. По сути так оно и было.

– Чего тогда надобно? – недобро и грубо отозвалась Верея, пряча в полах шубы флакон с мёртвой водой.

Проследила старуха острым взглядом, как исчез стеклянный сосуд и хмыкнула, как под ноги плюнула.

– Помочь хочу тебе непутёвой, – скривила рот в жутком оскале. – Правду открыть о том, кого спасти от моего проклятья ты намерилась.

– Какую… ещё правду? – насторожилась Верея. А в груди заныло, завозилось нехорошее предчувствие. Догадалась уж о ком, но всё равно с уст вырвалось тихое: – О Яроборе?

– Иное у него имя, – склонила ведьма седую голову к плечу, хитро прищурившись. – Другое при рождении отцом дано.

– Как не его? – встрепенулась, чувствуя, как ноги в землю стылую вросли, а ком за пазухой ширился, перекрывая дыхание.

– Сказать какое? Аль сама домыслишь, коли не глупа? Та стрела с полосатым оперением, чей обломок на память о прошлом ты хранишь – его.

Злой хохот залепил уши. Верея пошатнулась, перед взором поплыло.

– Княжич он кагоярский! Криво сплела твоё полотно Небесная Пряха, девица, – выплюнула ведьма зло, ревниво. – Полюбила ты убийцу!

Но Верея её уже почти не слышала. В голове звенело нещадным гулом, затмевая прочие звуки:

Его та стрела…

Княжич кагоярский...

Златояр.

Прошлое нагрянуло вихрем, ужасы которого она забыла. Верея наблюдала за собой маленькой словно со стороны. Кошмар с медведем обернулся страшной явью.

Сизый туман от медвежьих лап ленты потянул к ногам Вереи, маленькой девочки. Холодно очень. Злая тьма во мгле таилась. В раненую душу заползла.

Сила колдовская. Нечистая.

Зверь встал на задние лапы, как человек, поднял передние, в когтях лук охотничий со стрелой появился, и нацелился бурый прямиком в оцепеневшую Верею.

– Сестрица, сестрица! Мне страшно, помоги!

Голос маленького братца раздался где-то совсем рядом. Верея заозиралась, но никого не увидела, а повернувшись к косолапому закричала от ужаса.

Вовсе не зверь перед ней стоял, а… тёмная фигура мужчины с горящими янтарными глазами – теперь ей известно кто это был.

Позади убийцы вспыхнуло пламя пожара. Вниманием Вереи всецело завладел полыхающий в беспощадном огне острог.

Всё поселение древлян горело! Луга вдоль речки Живицы. Огонь в воде тёмной отражался.

Терема, избы поменьше и постройки, башни околицы! В нос забивался едкий запах гари, вызывая саднящий кашель. Крики, стоны людей и скота, оглушающий рёв жадного до дерева и плоти пламени.

И повсюду сновали вражеские воины.

Много! Полчище! Люд невинный рубили, жизни мужей, девок, баб и стариков безжалостно обрывали.

Матушку, отца… бабку Грознегу. Ироды даже детей не щадили!

Сердце Вереи ныло и рвалось на части от ужаса. В темноте и дыме было не разглядеть одежд подло напавших на мирный острог. Алые языки пламени тянулись в мрачные небеса. Дружинники вяженского князя уже не успеют подоспеть на помощь, а своими силами не справились.