Кукла 5 (СИ) - "Мир" - Страница 14

Подключились «аргументы» в стиле «Ты меня уважаешь⁈», ну в смысле — вам что, не жалко своих родителей⁈ Мы же за вас волнуемся! Переживаем! Стараемся! И не надо говорить, что все нормально! Я же вижу, что нет!

В общем — нужно авторитетное мнение, иначе никак.

На это мы применили контр аргумент — да просто не пустим его в дом, вот и все! Да! На то пошли слезы матери, и обвинения отца, что мы их совсем не желаем. Мать, беременная мать! Старается, жилы рвет! А мы… а не пустим!

Эх… Идите как… в пешее эротическое! В спальню!

И что самое смешное, хоть мы их на серьёзных щах их никуда и никак не посылали, и вообще — старались быть вежливыми, и не ругаться, жалеть, и стараться убедить словами и лаской, а не слать, далеко и надолго, в пеше эротическое предки реально пошли, сами, и реально в спальню.

Ух, как они там отжигали! Видимо, решили натрахатся на год вперед! Сестренка смотрела на это кино не отрывая взгляда и густо краснея — с чего бы это? Раньше её подобное не трогало вообще и совсем! И неважно кто и с кем, и насколько близко.

Даже там, в домике с охотниками, мы спокойно ходили меж тел! А тут… что с ней? Или, все же дело в том, что это родители, да? Помнится, когда мелкой была, она тоже впечатлилась от вида действа наших предков. Наверное, пора сворачиваться, хоть это и забавно выглядит, особенно со стороны. Два дитя, смотрят шоу, поедая крекеры, сидя на полу.

— Эй! — возмутилась сестренка, когда экран-стена перестала показывать картинку.

— Спать пора. — зевнул я, убирая крошки с постели, — а тебе еще… бельишко менять — весь пол мокрый.

Она покраснела еще сильнее и убежала ванную подмываться. А я подумал о том, что стоило бы все же защит ту дыру в костюме, чтобы… не мочила что не следует. И какая-то она стала… гипервозбудимая, что ли, видимо еще не отошла от травмы и разных веществ в своей крови — от меня химия лекарства к ней тоже прилетела.

А мне… пожалуй, стоит прогуляться до одного осколка в Хаосе этой ночью. Да, я сам еще еле живой и не восстановился, но… есть дело, и его надо сделать. Есть один осколок, жители которого давно жаждут упокоения. Особенно их король, что условно даже еще живой, но обречен на вечные страдания в своём шлеме.

Лина лежала на кровати, и смотрела в потолок, не в силах заснуть. Да, надо бы! И поздно уже, что скоро утро! Что даже родители уже наверняка спят, успокоившись и утихомирившись, закончив своё страстное удовлетворение друг дружки, но… не спится. Совсем. Как не старается девочка себя заставить, мысли… пожирают её, и она не может от них никуда деться.

Брат ушел в Хаос, опять, а она тут, одна, на кровати, типо дрыхнет. Она чувствует его! Ощущает! Так же, как чувствует тайник, как копья, или собственную руки или ногу, но… при этом брат далеко, очень, за гранью нормального мира, опять рискует собой, а она тут, лежит, пытаясь спать, и бездельничает, когда он работает, и не знает куда себя деть от осознания этого.

— Брат… — проговорила она вслух едва слышным шёпотом, вытягивая ручку к потолку, и разглядывая собственные пальчики, в свете потоков маны от собственного тела и стен вокруг.

Здесь и сейчас, для неё светло и словно день! Яркий и солнечный! Словно и нет в этом мире тней. Но для людей без магии, в комнате кромешная тьма! Непроглядный мрак, словно в погребе! Ведь нет ни единого источника света внутри помещения, и с улицы свет фонарей и звезд пасмурного неба тоже, не заглядывает вовнутрь сквозь шторы.

Словно бы в запертой бочке, что даже собственной руки невидно! И для глаз Лины все так же! Она не видит свою руку своими зелеными глазками! Никак, нету её! Лишь мрак! Хоть сомкни веки, хоть пучь глаза открытыми, ничего не изменится! Но в тоже время — вот её рука, тут, и словно бы день вокруг, что все видно, и не видно тени.

Лина осознает и это, понимает, что она может видеть магию, и глаза тела к этой способности не имеют никакого отношение, и поняла она это не сейчас, но недавно. Она может видеть все, даже ели наденет на голову непрозрачную маску! Закроет глаза рукой, или прикроет их копьём, для неё — ничего не изменится!

Если конечно не решить в таком виде почитать книжку — она так и не поняла. Почему некоторый текст, даже в таком виде остается читаемый, а некоторый сливается в единое пятно, или и вовсе — исчезает бесследно.

Возможно, это связано с объёмом букв! Возможно — с типом краски. Экспериментов она не вела, да и как их провести, не зная специфики печати типографии? А чернила ручек на бумаги видны всегда, разве что иногда, бумага почему-то просвечивает.

Её «глаза», позволяющие видеть магию, видеть в кромешном мраке, это специфика её природы, природы куклы, и она это понимает, как и то, что у такой твари как она, не должно быть никаких проблем со сном.

И вообще — кукле сон не нужен! Это человек в во дреме да отдыхе нуждается! А не тварь магическая! И она должна давать отдыхать телу, но не разуму! Но получается все как-то не так. И она и тело — нераздельны, едины, и она себя без тела или в ином теле и не смыслит. И «переехать» точно никуда не сможет, как бы не желала. И из всех «кусков мяса» вокруг, единственное тело, что ей, хоть столько-то может подойти, это тело брата, что и неудивительно, ведь она его порождение.

Она… раковая опухоль, что под действием магии обрела вид человеческой девчонки! Кусок органики, со своей личностью, что никогда недолжна была существовать! И Кукла, что все так же толком не мыслит за магию, хоть и сама, по факту, ею является.

— Брат… — повторила Лина вновь, закончив крутить ладошку пред собой, вознося её к потолку, и прижимая ручку к своей груди, словно бы желая её обнять, а не саму себя ею.

Он там, в Хаосе! Она его чувствуют! Они… связаны! Едины… но разделены. Всегда такими были, всегда имели меж собой эту связь, но осознала её в полной мере Лина лишь совсем недавно, что стало для неё настоящим шоком.

Хотя ей стило было догадаться об этом давно, осознать эту связь, как она осознает свою связь с местом, где хранятся сейчас её копья. Копья, что брат сделал для неё! Копья, что он ей подарил, и что стали для неё… её оружием, её возможностью, становится сильнее. Ключом, к понимаю собственной силы.

Тем ориентиром, по которому прокладывают путь во тьме невежества. Возможностью, хотя бы в теории, когда-то стать вровень с создателем, перестав быть ему обузой, и просто милой маленькой зверушкой, которую нужно защищать, и которая сама по себе, совершенно беспомощна. Жалкая, смешная, забавная, да и только.

Брат… Она не знает, что именно он сейчас там, в осколке средь Хаоса делает, разница потоков времени, скорость событий, происходящих там, не дает ей понять, что конкретно сейчас происходит вокруг её брата. Просто… мельтешение, и все. Но это сейчас для неё большая благость!

Ведь тогда, в тайнике, когда брата оставил её в их измерении посидеть, а сам ушел работать, она… чувствовала ВСЕ! То, как брат сражается! Как воюет! Как огромные, и кажущиеся бездонным замас сил брата, вдруг резко ухает словно в никуда. Таят, истончается, уходя на одну сверхсильную атаку, что и вообразить нельзя ей мощь! А потом, эта безумная пропасть, дыра из потраченных сил, столь же стремительно восполняется вновь, за счет силы побежденного существа. И она чувствовала, как брат проходит по лезвию битвы. На гране жизни и смерти, регулярно рискуя собой в неведомых битвах.

Она все это ощущала целиком! Словно бы сама была там! Стояла рядом! Но в тоже время — просто наблюдатель! Просто видеть и ощущает, но не может никак помочь! Или хотя — внятно постоять в сторонке! Ведь они — связаны! Их сила едина, и любые её действия, могут навредить! Отнять на себя ту капельку силы, ту соломинку, на которую брат рассчитывал, чтобы не сорваться! Чтобы удержатся на лезвии! Взять чуть больше на собственную, жизнь, чем брат ожидал от неё в этот миг! Нарушить его планы! Стать… причиной его гибели!

Боялась, страдала, наблюдая, не в силах что-либо сделать или помочь. И это было по-настоящему невыносимо! Пытка! Которую она не смогла стерпеть! И… каким-то образом вырвалась из тайника в квартиру, хотя даже сейчас, в спокойствии, и тишине, чутко чувствуя ту сторону, словно бы свою собственную руку, как и копья там лежащие, все равно вряд ли бы сумела туда просочится вот просто так, как бы ни старалась.