Мечников. Свет разума (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 39

— Книжку? — переспросил я. — А что была за книга, Семён?

— Очень умная книга! Только у меня её забрали, когда привезли сюда. Больше не разрешают читать.

Как я и думал, этот псих сильно отличается от всех остальных. Неспроста он видит богов. Похоже, что с ума его свёл контакт с каким-то артефактом. Нужно спросить Филатова. Может, эта книга всё ещё здесь.

Покидая палату Семёна, я настойчиво решил придумать способ исцелять душевнобольных людей. В моём мире это невозможно. Вернее, это работало только в том случае, если состояние пациента ещё не запущено. И то, единственный способ решения — это вывести больного в ремиссию, а затем удерживать её. Заболевание при этом никуда не пропадает. Шизофрения и многие другие психические болезни чем-то напоминают мне опухоль. Механизм их действия — это «онкология души». Излечиться практически невозможно. Исключение — только самые ранние стадии.

Но здесь есть магия! Должен быть какой-то способ помочь им. Артефакты, кристаллы, лекарская сила — что-то из этого может подействовать. Если я найду способ лечить таких пациентов, наша с Ярославом статья будет носить не только образовательный характер. Это может стать прорывом, которого не было ни в одном из двух известных мне миров!

Я вернулся в кабинет Филатова. Заведующий уже задремал. Совсем ослаб из-за длительного голодания.

— Тимофей Андреевич, — разбудил его я. — Мне нужно кое о чём вас спросить.

— Да-да! Я не сплю, — потряс головой он. — Что такое, господин Мечников?

— У вас сохранились личные вещи пациентов? — спросил я. — Мне нужно взглянуть, что изъяли у Семёна, прежде чем поместить его в палату.

— Хм… А вам крупно повезло, Алексей Александрович, — заявил Филатов. — Вообще-то, чаще всего личные вещи забирают родственники. Но с Семёном всё вышло иначе. Его семья уехала в другой город и не захотела с ним больше пересекаться.

— Тогда покажите мне их, — попросил я. — Ах да, и ещё кое-что. Семён сказал, что у него был господин. Вы не знаете, кому он служил ранее?

— Насколько мне известно, он был помощником лекаря, которого уже нет в живых, — ответил Филатов, затем проводил меня в помещение, где хранились вещи больных, и показал мне ящик с имуществом Семёна.

Я быстро нащупал среди одежды ту книгу, о которой он говорил.

И, чёрт меня раздери, до чего же неожиданной оказалась эта находка. Откуда он её вообще взял⁈

Глава 20

После рассказа Семёна я был почти на сто процентов уверен, что к нему каким-то образом попала в руки очередная копия трактата Асклепия. Да, насколько мне известно, все эти книги уже давным-давно найдены другими лекарями, поэтому очередному трактату взяться было неоткуда.

Я полагал, что Семён нашёл в доме своего господина эту книгу и не справился с её могуществом, отчего и потерял свой рассудок. Но, как оказалось, книга в личных вещах пациента лежала совершенно другая.

«Безумие и меланхолия». Автор: Демокрит.

Ну ничего себе находка! Правда, не помню, чтобы философ Демокрит писал нечто подобное в моём мире. Вообще, большинство философов древности априори считались врачами. В те времена именно они изучали анатомию и закладывали фундамент для будущей медицины. Но самых больших успехов достиг Гиппократ.

Правда, я где-то читал, что Гиппократ и Демокрит обсуждали природу безумия. Только в моём мире дальше обычного разговора дело не зашло. А здесь, судя по всему, древний философ всё же составил труд на эту тему.

Может быть, он был лекарем? Вполне вероятно. Асклепий и его дети появились гораздо раньше, значит, в тот период уже могла появиться лекарская магия.

Странно только, что об этой книге я ни разу не слышал. Может быть, её относят к списку запрещённых трактатов? Тогда на это должны быть свои причины. К примеру, алхимические справочники Парацельса запрещаются, потому что некоторые умники умудряются делать на основе его рецептов запретные зелья.

Мне больших трудов стоило выбить у ордена лекарей разрешение заниматься алхимией. Благо после того, как мои препараты распространились по всей Российской Империи, вопросы у ордена быстро отпали.

Может, и с этой книгой то же самое? Она потенциально опасна, но содержащуюся в ней информацию можно использовать на благо людей.

Насчёт блага пока что сказать трудно, но вред от неё точно есть. Не просто же так Семён лишился рассудка сразу после того, как открыл эту книгу.

Я решил рискнуть. Коснулся старинного фолианта и аккуратно открыл первую страницу. Вся книга скрипела. Казалось, что даже бумага может в любой момент превратиться в пыль.

На корешке я сразу же заприметил надпись.

«Собственность Кирилла Ионовича Решетова».

Решетова⁈ Видимо, это фамилия лекаря, которому помогал Семён. Правда, я вижу уж больно много совпадений с моим старым знакомым.

Когда я работал в Хопёрске, мне уже довелось встречать господина Решетова. Он был самым старым лекарем в районной амбулатории. И даже отчество у него было то же самое. Только имя отличается. Решетов Василий Ионович.

И ведь на этом странности не заканчиваются. Именно от этого старика я получил трактат Асклепия. Книгу, которая сделала меня избранником Гигеи и дала колоссальное количество знаний и сил.

Счесть это простым совпадением было бы как минимум глупо. Почему-то у Решетовых вечно оказываются на руках древние книги, с которыми они совершенно не умеют обращаться.

Думаю, имеет смысл поговорить с Василием Ионовичем. Надеюсь, он ещё в добром здравии. Человек он хороший, скрывать от меня секреты не станет. Завтра приедет Анна, вот у неё и поинтересуюсь, работает ли Василий Ионович в Хопёрской амбулатории, или же он всё-таки решился отправиться на заслуженный отдых.

Сдержать любопытство было практически невозможно, поэтому я отогнул следующую страницу книги… И тут же почувствовал, как моё сознание провалилось в бездну. Пришлось приложить усилия, чтобы закрыть книгу и больше к ней не прикасаться.

Ага… А с ней всё не так уж и просто. Теперь понятно, как Семён лишился рассудка. А если учесть, какой объём магии содержится в этих страницах, нетрудно догадаться, почему, лишившись рассудка, мужчина начал видеть богов.

Возможно, кто-то из них приложил руку к этому труду. Кто знает? Может, сам Демокрит был когда-то избранником, как и я?

— Тимофей Андреевич, — обратился к Филатову я. — Могу ли я забрать эту книгу с собой? Не стану скрывать, она очень опасна. Простолюдинам она точно не предназначена. Её лучше осмотреть способному магу.

— А вы думаете, я стану отказывать человеку, от которого зависит, поем я завтра или нет? — грустно усмехнулся Филатов. — Конечно, Алексей Александрович. Забирайте. Семёну эта книга вряд ли теперь пригодится.

А вот и не факт. Филатов подразумевает, что Семён останется психом до конца своих дней. Но я уверен, что процесс можно запустить и в обратную сторону. Эта книга наверняка содержит массу полезной информации. И я ей обязательно воспользуюсь. Главное, придумать как прочесть содержимое без риска для своего собственного рассудка.

Я завернул книгу Демокрита в тряпку, поскольку подозревал, что даже контакт обложки с телом может быть опасен, а затем вернулся в карету — к Константину.

— Ох и долго вы, Алексей Александрович, — вздохнул он. — Я уже начал переживать. Как вернёмся в город — будет уже три часа дня. Не заподозрит ли наш главный лекарь, что мы решили играть по своим правилам?

— Не волнуйся, я там такой список липовых адресов накатал, что у Антона Степановича и мысли не возникнет, что мы его обманываем. Как раз наоборот, он порадуется, что получит больше денег, — объяснил я.

За час мы добрались до Саратова, я отдал Косте деньги, которые якобы заплатили нам пациенты, после чего направился на завод.

Там я объяснил ситуацию Синицыну, Сеченову и Березину, и мы сразу же приступили к организации поставок для лечебницы. Лично мне ничего делать не пришлось. Мои соратники разделились и пообещали, что вернутся уже через полчаса. Скоро всё необходимое будет готово к отправке. Завтра утром Тимофей Филатов, его сотрудники и пациенты получат первую партию провизии.