Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 49

Они разошлись по своим задачам. Я смотрел на это и радовался — мастера начали работать как настоящая команда, без моих постоянных указаний.

К обеду Семён Кравцов закончил первую форму для стекла. Все собрались посмотреть на результат.

— Ну как? — волновался Семён, показывая форму.

Григорий внимательно осмотрел изделие, провёл пальцем по поверхности:

— Хорошо. Поверхность гладкая, углы ровные. Но вот тут, — он показал на один край, — чуть-чуть волнистость есть. Нужно подшлифовать.

Фёдор кивнул:

— И толщина стенок неравномерная. Видишь? С одной стороны тоньше, с другой толще. Для формы это плохо — остывать будет неравномерно.

Семён слегка приуныл:

— Значит, переделывать?

— Не переделывать, а доделывать, — поправил я. — Основа хорошая. Теперь доведём до совершенства.

Мы вместе принялись улучшать форму. Григорий дошлифовал поверхность. Фёдор выровнял толщину стенок подправив все лёгкими ударами.

Когда форма была готова. Мы отнесли её нашему Семёну, который восторженно осмотрел изделие:

— Вот это работа! Гладкая, ровная! Сейчас попробуем! Как раз стекло готово.

Он залил его в форму.

— Теперь нужно подождать пока остынет, — сказал он.

Через несколько часов Семен аккуратно извлёк лист стекла. Получилось идеально ровно.

— Отлично! — восхитился Семён. — Никогда такого качества не получалось!

— Ну а теперь делаем ещё четыре точно такие же, — объявил я.

Остальные формы делали уже быстрее. По образцу получалось гораздо проще. Григорий строго контролировал процесс, не допуская отклонений.

— Семён, толщина стенки на полмиллиметра больше, чем у образца, — указывал он. — Подгоняй.

— Антон, угол не тот. Сравни с первой формой.

— Фёдор, поверхность недостаточно гладкая. Ещё шлифуй.

На следующий день все пять форм были готовы. Мы выстроили их в ряд — абсолютно одинаковые, как близнецы.

Семён был на седьмом небе от счастья:

— Теперь производство ускорится! Спасибо вам, мужики!

Тем временем братья Волковы с Митяем закончили приспособления для токарного станка. Металлические зажимы были выкованы, подогнаны, установлены.

— Готово! — объявил Антон. — Можно пробовать!

— Но сначала нужны хорошие резцы, — напомнил я. — Для металла те, что для дерева используем не подойдут. Для них нужен твёрдый, хорошо закалённый металл. Еще и крепление для него нужно сделать вместо этой полочки, — я указал на доску, которая служила полочкой для резцов.

— А как такой сделать? — спросил Иван.

— Нужна специальная сталь и правильная закалка, — объяснил я. — Фёдор, Григорий, вы как кузнецы должны это знать. Расскажите.

Фёдор, обычно молчаливый, неожиданно оживился. Видимо, тема была ему близка:

— Для твёрдого резца нужна углеродистая сталь. Чем больше углерода, тем твёрже. Но и хрупче тоже.

— Как углерод в сталь попадает? — заинтересовался Семён Кравцов.

— При ковке, — пояснил Фёдор. — Железо нагреваешь в угольной пыли, держишь долго. Углерод в металл впитывается.

— Называется цементация, — сказал я.

Григорий добавил:

— А потом закалка. Нагреваешь докрасна и резко охлаждаешь в воде или масле. Сталь становится твёрдой, но хрупкой. Потом отпуск — снова нагреваешь, но не так сильно, и медленно остужаешь. Хрупкость уходит, твёрдость остаётся.

— Но тут главное — температуру угадать, — вставил Фёдор. — Перегреешь — сталь пережжёшь, станет хрупкая. Недогреешь — мягкая будет.

— А как угадать? — спросил Иван.

— По цвету, — ответил Фёдор.

Я же добавил:

— У каждой температуры свой цвет каления. Вишнёво-красный — градусов семьсот. Ярко-красный — восемьсот. Оранжевый — девятьсот.

Фёдор, оказывается, был настоящим кладезем практических знаний. Молчун молчуном, но когда дело касалось ремесла — говорил толково и по делу.

— А можно ещё точнее? — не унимался Семён. — Вдруг глаз обманет?

— Можно, — кивнул я. — Есть специальные составы, которые плавятся при определённой температуре. Посыпаешь на металл — расплавился, значит, температура нужная.

— Ого! — восхитился Антон. — А у нас такие есть?

— Сделаем, — пообещал я. — Но это потом. А пока доверимся опыту Фёдора и Григория.

Мастера принялись за изготовление резцов. Фёдор выбрал подходящие заготовки, объяснил, почему именно эти:

— Вот эта сталь хорошая, плотная. Видите, структура мелкозернистая? Из неё резец крепкий получится.

Григорий проводил цементацию — долго держал заготовки в раскалённых углях, следя за процессом. Потом закалка — точный нагрев, быстрое охлаждение в воде. Шипение, дым, напряжение.

— Вот, смотрите, — показывал Григорий, доставая резец из воды. — Если правильно сделал, поверхность должна быть светлой, без тёмных пятен.

— А если пятна есть? — спросил Иван.

— Значит, неравномерно остыло. Такой резец может треснуть при работе.

Несколько резцов пришлось переделать. Но в итоге, после заточки, получились отличные инструменты — твёрдые, острые, крепкие.

— Теперь попробуем на станке! — объявил Антон.

Мы закрепили металлический прут в новых зажимах, установили резец, запустили станок. Резец коснулся металла — и тонкая стружка начала сниматься.

— Работает! — закричал Митяй. — Смотрите, металл точится!

Все столпились вокруг станка, завороженно наблюдая, как резец снимает слой за слоем, превращая грубый прут в гладкий цилиндр.

— Это… это просто волшебство, — пробормотал Семён Кравцов. — Станок металл обрабатывает!

— Никакого волшебства, — улыбнулся я. — Твёрдый резец, правильный угол подачи, достаточная скорость вращения. Всё на физических законах основано.

Григорий не отрывал глаз от процесса:

— Если такие станки на заводе поставить… производительность в десятки раз вырастет! Мы сейчас всё вручную напильниками обрабатываем, часами возимся. А тут за минуты!

— Именно к этому и стремимся, — кивнул я. — Механизация труда, точность, скорость.

Дни пролетали в интенсивной работе. Атмосфера в мастерской была удивительной — тульские мастера и деревенские работали бок о бок, обменивались опытом, учились друг у друга.

К концу недели между всеми установилось настоящее товарищество. Уже не было разделения на «городских» и «местных» — была единая команда мастеров, работающих над общей целью.

Я наблюдал за этим с глубоким удовлетворением. Именно такой обмен опытом и был нужен для развития ремёсел. Когда мастера не замыкаются в своём узком кругу, а делятся знаниями, учатся друг у друга — вот тогда и происходит настоящий прогресс.

В один из вечеров, когда мастера разошлись по своим делам, ко мне подошёл Григорий:

— Егор Андреевич, хочу сказать… Эта неделя многое изменила в моём понимании ремесла. Раньше я думал — главное уметь хорошо ковать. А теперь понимаю — нужно уметь всё. И ковать, и точить, и измерять, и чертить, и с другими мастерами работать.

— Рад, что ты это понял, Григорий, — улыбнулся я. — Это и есть путь к мастерству. Не узкая специализация, а широкий кругозор и умение работать в команде.

— А остальные тоже это понимают, — кивнул он. — Семён вчера говорил — никогда не думал, что кузнечное дело может быть таким интересным. А братья Волковы вообще глаз не могут оторвать от станка.

— И это только начало, — пообещал я. — Впереди ещё много интересного.

Григорий крепко пожал мне руку и ушёл. А я остался в мастерской, обдумывая планы на следующую неделю. Нужно было углубляться в теорию, показывать более сложные технологии, готовить мастеров к самостоятельной работе.

Но главное уже было сделано — барьеры рухнули, мастера объединились, начали думать по-новому. А это была самая важная часть обучения.

Глава 20

На следующий день я собрал всех мастеров в кузнице. Пора было заняться серьёзным делом — улучшением производства стекла. Наш Семён уже несколько дней намекал, что его реторта для обработки песка и глины светильным газом работает на пределе возможностей.