Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 28

— Разумно, — одобрил Фома, делая пометки. — Так и передам. А ещё вот что — появились желающие не просто стекло покупать, а в дело вкладываться. Один московский купец предлагал долю взять в производстве, деньгами помочь, взамен на часть прибыли.

— Павел Иванович Третьяков? — уточнил я.

Фома удивлённо поднял брови:

— Точно, он самый! Вы уже знакомы?

— Познакомились на приёме у градоначальника, — кивнул я. — Он мне своё предложение передавал. Вот, кстати.

Я достал из кармана бумаги с расчётами Третьякова и передал Фоме:

— Посмотри внимательно. Изучи условия, проверь цифры. Человек он, похоже, честный, но в делах осторожность не помешает. Если найдёшь какие-то подводные камни — скажи. А если всё чисто — можем подумать о сотрудничестве. Это на тебе будет.

Фома взял бумаги и начал внимательно их изучать, время от времени что-то бормоча себе под нос и считая на пальцах. Закончив, он задумчиво почесал бороду:

— Ну что сказать, Егор Андреевич… Условия выглядят честными. Цифры сходятся, подвоха не вижу. Двадцать пять процентов прибыли за вложение трёх тысяч и организацию сбыта — справедливо. Особенно учитывая, что он берёт на себя все хлопоты с доставкой и поиском покупателей.

— Но? — уловил я нотку сомнения в его голосе.

— Но я бы всё же не спешил, — осторожно сказал Фома. — Человека этого мы толком не знаем. Пусть он и рекомендован градоначальником, но в делах торговых всякое бывает. Я бы предложил так: начнём с малого. Дадим ему партию стекла на реализацию в Москве, посмотрим, как справится. Если честно деньги вернёт, без обмана — тогда можно и о партнёрстве думать.

— Разумно, — согласился я. — Так и сделаем. Напишите Третьякову письмо — мол, предложение интересное, но запустим пробную партию стекла на реализацию, а по результатам уже обсудим долгосрочное сотрудничество.

— Так и напишу, — кивнул Фома, убирая бумаги. — А когда мы в Уваровку возвращаемся?

— Да вот завтра или послезавтра, — я усмехнулся. — Так то, уже второй день собираемся. Дела здесь закончились, пора домой. Да и Машеньке отдых нужен, устала от городской суеты.

— Это точно, — согласилась Машка, отпивая чай. — Хочется домой, в тишину и спокойствие.

Фома кивнул с пониманием:

— Ну и правильно. Городская жизнь… беременной женщине покой нужен, а не вся эта суета. Я вот тоже собирался сегодня-завтра выезжать, так что можем и вместе отправиться.

— Отлично, — обрадовался я. — Так безопаснее и веселее в дороге.

Мы ещё немного поговорили о делах — Фома рассказал, что Игорь Савельевич планирует открыть торговую лавку в Калуге для продажи нашего стекла и досок из Уваровки. Я одобрил идею и попросил держать меня в курсе.

Когда Фома откланялся, а мы с Машкой поднялись к себе в комнату. Не успел я даже сесть, как снова постучали в дверь.

— Господи, — вздохнул я. — Что за день такой? Проходу нет.

Открыв дверь, я обнаружил посыльного в ливрее с запечатанным конвертом:

— Егор Андреевич Воронцов?

— Он самый!

— Письмо от господина Ивана Дмитриевича. Велел передать лично в руки и дождаться, в случае ответа сразу.

Я взял конверт и вскрыл его. Внутри оказалось краткое послание: «Егор Андреевич, прошу зайти сегодня к обеду в контору. Есть важные документы для передачи. И. Д.»

— Передайте Ивану Дмитриевичу, что я буду к полудню, — сказал я посыльному.

Тот кивнул и удалился. Я вернулся в комнату, где Маша уже собирала наши вещи, готовясь к отъезду.

— Егорушка, нужно решить, что с платьем делать, — сказала она, бережно разглаживая изумрудный бархат. — Оно такое красивое, но такое тяжёлое… Боюсь, в дороге помнётся.

— Аккуратно уложим в короб, ничего с ним не случится — успокоил я её. — Только вот не понятно когда же мы всё-таки выедем, — засмеялся я.

Машка кивнула и продолжила складывать вещи.

К полудню я добрался до конторы. Дежурный в сером кафтане молча пропустил меня — видимо, уже был предупреждён о моём визите. Поднявшись на второй этаж, я постучал в знакомую дверь.

— Входите! — послышался голос Ивана Дмитриевича.

Я вошёл и обнаружил, что он не один. За столом сидел ещё один человек — пожилой господин в строгом чёрном камзоле с проницательным взглядом.

— А, Егор Андреевич! — поднялся Иван Дмитриевич. — Рад, что вы смогли прийти. Позвольте представить — Пётр Александрович Зубов, статский советник, ведающий финансовыми вопросами нашего ведомства.

Зубов встал и поклонился:

— Рад знакомству, Егор Андреевич. Много о вас слышал.

Мы обменялись рукопожатиями и уселись за стол. Иван Дмитриевич достал из ящика толстую папку с документами:

— Вот, Егор Андреевич, как мы и договаривались — официальное назначение на должность главного технического консультанта при тайной канцелярии. Пётр Александрович лично готовил все бумаги.

Зубов придвинул ко мне несколько листов:

— Прошу ознакомиться внимательно. Здесь прописаны ваши полномочия, обязанности и, разумеется, вознаграждение.

Я начал читать. Документ был составлен юридически грамотно. Основные пункты:

1. Назначение на должность консультанта сроком на три года с возможностью продления.

2. Жалованье — двадцать тысяч рублей в год, выплачиваемое ежеквартально.

3. Право требовать материалы, инструменты и людей для выполнения государственных заданий.

4. Доступ к любым государственным предприятиям для ознакомления и консультирования.

5. Особый статус, защищающий от вмешательства местных властей.

6. Обязанность отчитываться о проделанной работе раз в квартал.

Я дочитал до конца и посмотрел на Ивана Дмитриевича:

— Всё выглядит так, как мы обсуждали. Но вот что меня интересует — а если через год я пойму, что не справляюсь или не хочу продолжать? Могу ли я расторгнуть договор досрочно?

Зубов кивнул:

— Можете. Но с уведомлением за три месяца и возвратом части аванса пропорционально неотработанному времени. Это справедливое условие — мы не хотим вас держать насильно, но и понесённые расходы должны быть компенсированы.

— Разумно, — согласился я.

— И ещё один момент, — добавил Иван Дмитриевич. — Часть вашей работы будет засекречена. Не всё, что вы делаете для государства, должно становиться достоянием общественности. Особенно в части военных разработок. Надеюсь, вы понимаете?

— Понимаю, — кивнул я. — И согласен. Некоторые вещи действительно лучше держать в тайне.

Зубов придвинул ко мне чернильницу и перо:

— Тогда прошу расписаться здесь, здесь и здесь.

Я расписался во всех указанных местах.

Зубов собрал подписанные документы, одну копию передал мне, другую убрал в папку, а третью оставил Ивану Дмитриевичу. Потом достал из портфеля кожаный кошель, явно тяжёлый:

— А вот и первый квартальный аванс — пять тысяч рублей. Распишитесь в получении, пожалуйста.

Я взял кошель — действительно, увесистый. Расписался в ведомости и спрятал деньги во внутренний карман камзола.

— Егор Андреевич, — сказал Иван Дмитриевич, когда Зубов закончил с формальностями, — я уже переговорил с генералом Давыдовым. Он в полном восторге от ваших идей. Финансирование на модернизацию завода одобрено в полном объёме — двадцать пять тысяч рублей. Деньги будут выделены в течение недели.

— Отлично, — обрадовался я. — Значит, можно начинать работу?

— Можно, — кивнул Иван Дмитриевич. — Генерал уже распорядился выделить под вашу мастерскую отдельный корпус на заводе. Савелий Кузьмич назначен главным мастером проекта с соответствующим жалованьем. Двадцать лучших мастеров отобраны для обучения. Всё готово.

Он достал из папки ещё один документ:

— А вот официальное предписание, дающее вам право распоряжаться на оружейном заводе в рамках проекта модернизации. С печатью генерала и тайной канцелярии. Показав это любому начальнику на заводе, можете требовать всё необходимое.

Я взял документ и внимательно прочёл. Действительно, формулировки были чёткими и не оставляли места для кривотолков.