Воронцов. Перезагрузка. Книга 7 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 1

Воронцов. Перезагрузка. Книга 7

Глава 1

Я перечитал приглашение ещё раз, обдумывая его содержание. День святого Николая — 6 декабря. Осталось буквально дней десять.

— Ой, Егорушка, а что же я надевать буду? — спросила Машенька. — У меня же платья подходящего нет! На такое торжество нельзя в простом крестьянском сарафане являться!

Я обнял её за плечи, успокаивая:

— Не волнуйся, солнышко. В городе есть хорошие портные. Закажем тебе самое красивое платье.

— Но времени-то мало! — не унималась она. — Всего дней десять! Еще и дорога. Разве успеют сшить?

— Успеют, — заверил я её. — За хорошие деньги и не такие чудеса делают.

— Егорушка, — сказала она задумчиво, — а почему нас градоначальник приглашает?

— Я ему жизнь спас, — напомнил я. — Вот он и высказывает уважение.

Следующие два дня прошли в активной подготовке к поездке. Я вызвал к себе Петьку и дал ему срочное задание:

— Петька, нужно сделать ещё три дамасских ножа к отъезду. Справишься?

Глаза у него загорелись:

— Конечно справлюсь, Егор Андреевич! К вечеру завтрашнего дня постараюсь сделать.

— Только смотри, чтобы качество не подвело, — предупредил я. — Это будут подарки важным людям.

— Понял, Егор Андреевич! Сделаю, не подведу!

Петька бросился в кузницу с таким энтузиазмом, словно от этих ножей зависела судьба всего мира.

На третий день утром мы были готовы к отъезду. Я решил взять с собой серьёзную охрану — дорога до Тулы проходила через леса, где промышляли разбойники, а помимо ценных подарков, мы ехали с Машкой.

— Захар! — позвал я.

— Слушаю, Егор Андреевич! — ответил он, подходя ко мне.

— Берёшь с собой шестерых служивых. Все при оружии. Ружья, сабли, пистолеты — полный комплект.

— А лошадей сколько? — спросил Захар.

— Семь — под вашу команду. Плюс три для саней. Итого десять лошадей. И запасных ещё двух возьми, на всякий случай.

Захар кивнул:

— Понял. Когда выезжаем?

— Через час, — ответил я. — Как только последние приготовления закончим.

Я прошёл в дом, где Машенька в последний раз проверяла свои сборы. Она была одета в лучшее из имеющихся платьев — тёмно-синее, с белым воротничком, строгое, но красивое.

— Готова, солнышко? — спросил я.

— Готова, — кивнула она, но в голосе слышалось волнение. — Только… Егорушка, а вдруг…

— Никаких «вдруг», — перебил я её, обнимая. — Всё будет хорошо. Вот увидишь.

Анфиса суетилась вокруг нас, словно мы уезжали навсегда:

— Егор Андреевич, а еды в дорогу взяли? А одеяла тёплые?

— Анфиса, — успокоил я её, — всё взяли. И еды, и одеял.

— А если заболеете? — не унималась она.

— Не волнуйся, разберемся. Да и вернёмся мы скоро.

Наконец все приготовления были закончены. Захар с людьми уже сидел на лошадях, готовый к выезду. Новые сани стояли у крыльца, запряжённые тройкой лучших лошадей. На дуге висели бубенчики — по моему указанию их прикрепил Степан.

— Что ж, — сказал я, помогая Машеньке устроиться в санях, — в путь-дорогу.

Степан подошёл к саням и поклонился:

— Счастливого пути, Егор Андреевич! Мария Фоминична! Возвращайтесь поскорее!

— Обязательно вернёмся, — пообещал я. — Смотри тут за всем, чтобы порядок был.

— Не сомневайтесь, — заверил он.

Я взял вожжи, и тройка тронулась с места. Бубенчики зазвенели серебристым перезвоном, разнося по всей деревне весть о нашем отъезде. Звук был такой праздничный, такой торжественный, что даже у меня на душе стало веселее.

— До свидания! — махала рукой Машенька, глядя на провожавших нас жителей Уваровки.

— До свидания! — кричали ей в ответ Анфиса, Петька, Семён и другие крестьяне, вышедшие на улицу.

Уваровка медленно осталась позади, и мы выехали на большую дорогу. Лошади шли ровной рысью, бубенчики мелодично звенели, полозья саней шуршали по плотному снегу. Машенька, укутанная в тёплые меха и одеяла, сидела рядом со мной и поначалу всё оборачивалась, смотря на удаляющуюся деревню.

— А ты не боишься? — спросила она тихо. — Там же будут такие важные люди… Князья, бояре…

— Да что с ними сделается, — усмехнулся я. — Люди как люди. Просто одеваются побогаче да пищу едят поизысканнее.

Захар с охраной ехал впереди и по бокам от наших саней, внимательно осматривая дорогу и окрестности. Семь всадников на добрых лошадях, все вооружённые и готовые к любым неприятностям. Время от времени Захар подъезжал ко мне, чтобы обсудить маршрут или предупредить о каком-то подозрительном месте.

К концу дня лошади устали, да и сами мы изрядно продрогли.

— Захар! — окликнул я его. — Помнишь, Фома говорил про место, где обычно останавливался на ночлег?

— Помню, Егор Андреевич, — кивнул тот. — Должно быть совсем недалеко. Там есть поляна в стороне от дороги, защищённая от ветра.

— Вот туда и направимся. Лошадей покормим, сами передохнём.

Нужное место нашлось довольно быстро — узкая дорога сворачивала с основной и вела в небольшую лощину, окружённую холмами. Здесь было заметно теплее, поскольку холмы защищали от ветра, а на поляне виднелись следы прежних стоянок — обгоревшие брёвна, вытоптанные места.

— Вот оно, — сказал Захар, слезая с лошади. — Фома тут не раз ночевал.

Мужики быстро принялись за дело. Одни развьючивали лошадей и устраивали их на ночлег, другие собирали хворост для костра.

— Вот, Машка, — сказал я, помогая жене выбраться из саней, — тут и будем ночевать.

— А не замёрзнем? — спросила она, с сомнением оглядывая заснеженную поляну.

— Не замёрзнем, — заверил я. — Костры разведём, шатер поставим. Будет даже теплее, чем в иной избе.

Действительно, опыт ночёвок на природе у наших мужиков был. Быстро нашли удобное место для шатра — в низинке, где не так дул ветер. Разложили на снегу еловые ветки, сверху постелили войлочные подстилки и тёплые одеяла.

Притащили охапки сухих дров и скоро на поляне запылали три больших костра — один для готовки, два других для тепла. Между ними и поставили шатер, и получилось довольно уютное место.

— Ну вот, — сказал я Маше, усаживая её на импровизированную лавку из брёвен возле костра. — Ну вот, а ты боялась, что холодно будет.

Она улыбнулась, протягивая руки к огню.

— А ещё и красиво как! Смотри, как искры летят к звёздам.

Действительно, зрелище было завораживающим. Яркие языки пламени плясали в темноте, искры улетали вверх, где сливались с холодными звёздами. Вокруг царила такая тишина, какая бывает только зимой в глухих местах.

Ужин приготовили простой, но сытный. Захватили с собой копчёное мясо, хлеб, сыр. В котелке сварили кашу с салом. А в другом котелке заварили чай из трав с мёдом.

— Знаешь, Машунь, — сказал я, когда мы ужинали у костра, — мне даже нравится такой ночлег. Как в старые времена, когда люди ещё кочевали.

— А мне страшновато, — призналась она. — Вдруг волки придут? Или разбойники?

— От волков костёр защитит, — объяснил я. — Они огня боятся. А от разбойников у нас Захар с людьми.

Захар, услышав своё имя, подошёл к нам:

— Не беспокойтесь, Мария Фоминична. Караул выставлю, по очереди будем стеречь. Никто близко не подойдёт незамеченным.

После ужина мужики расположились у костров, а мы с Машенькой забрались в шатер. Внутри было удивительно тепло — тепло от костров проникало через тонкую ткань, а одеяла и меха создавали дополнительный уют.

— Егорушка, а что дарить будем? — спросила она.

— Ножи, — ответил я. — Те самые, что Петька делал. Увидишь, как их оценят.

Машка ещё немного поспрашивала о городских обычаях, о том, как себя вести, что говорить. Я старался её успокоить и подбодрить. Постепенно она расслабилась и заснула, прижавшись ко мне.

А я ещё долго лежал без сна, слушая потрескивание костров и негромкие голоса караульных.

Утром мы проснулись от того, что кто-то шумно возился возле шатра. Выглянув наружу, я увидел, что мужики уже встали и готовят завтрак. Костры подновили, в котелке что-то варилось, лошадей уже запрягали.