Нож в сердце рейха - Карпенко Виктор Федорович - Страница 20

Сергей, шедший впереди, приоткрыл дверь одной из гримерок и, обернувшись, радостно воскликнул:

– Хозяин на месте, входим!

Вошел первым и встал справа от входа. Следом за ним в маленькую гримерную прошли Олег и Лесковский. Последним был Шредер. И как только он переступил порог, Сергей нанес сокрушительный удар по бритому затылку гестаповского майора. Когда же Лесковский никого не увидел на стуле перед гримерным столиком, а в зеркале, перед которым актеры гримировались, отразились лишь два офицера, он насторожился и, мигом протрезвев, вытаращил глаза.

– Господа, что происходит? – завопил он, но тут же поперхнулся на полуслове. Стоявший рядом с ним Олег ткнул его кулаком легонько в живот.

– Тихо! Еще хоть слово произнесешь, отправишься к господу за своим майором! – на русском языке спокойно предупредил Самойлов и, когда Лесковский отдышался, продолжил: – Будешь делать все, что я скажу, останешься жить, Отто Шнайдер, или как тебя звали раньше – Арсений Богданович Лесковский!

От этих слов поляк дернулся, но пистолет Сергея, ствол которого был приставлен к его ребрам, погасил все мысли к сопротивлению.

– Что вы от меня хотите? – также на русском спросил Лесковский.

– Сейчас мы пройдем по коридору, выйдем через служебный вход из театра и сядем в машину. Напоминаю, что только от вас зависит – будете ли вы утром пить кофе или нет…

Сергей метнулся из гримерки и через несколько минут вернулся.

– Свободно. Машина у подъезда. Вахтера и охранника на выходе я обезвредил. Можно выходить.

Оказавшись в машине, Лесковский удивленно воскликнул:

– Это же «Хорх» оберста Энгельса, начальника львовского гестапо!

– Да, мы ее у него одолжили, – улыбнулся Сергей. – Не могли же мы такого большого человека, как Арсений Лесковский, везти на грузовике.

Когда автомобиль тронулся, поляк сник, а позже спросил:

– Куда вы меня везете?

– Узнаете, когда придет время, – ответил Самойлов. – А теперь слушайте внимательно: если вдруг машину остановит патруль, вы проглатываете язык и молчите.

– Да, но у меня с собой нет документов…

– Не волнуйтесь, они у нас. Сергей, покажи, – повернул голову Олег, сидевший на переднем сиденье рядом с Федором.

– Прошу прощения, господин капитан, или как вас там… – продолжал канючить Лесковский. – На дворе зима, а мы раздеты… Если ехать далеко, замерзнем…

– Придется потерпеть. – И, повернувшись к Федору, сказал: – Выедем за город, отдашь этому гаденышу шинель водителя Энгельса.

Машину полковника Энгельса знали, и потому никто из патрульных не осмелился остановить ехавший на небольшой скорости автомобиль, и даже на въездном КПП, осветив автомобиль прожектором и узнав его по номерам, патрульные поспешили открыть шлагбаум и вытянуться по стойке «смирно».

– А теперь гони, Медведь! – приказал Самойлов. – Еще минут десять до антракта… Пока найдут майора Шредера, пока доложат Энгельсу, пока отдадут команды, обзвонят КПП и снарядят погоню, пройдет с полчаса. Вот эти тридцать минут у нас есть. В Дрогобыч явно позвонят и поднимут всех на ноги. Так что в город нам путь заказан.

– А нам и не нужно в город, – подал голос Федор.

– Так куда вы меня везете? – снова всполошился Лесковский. – Меня будут искать, я очень ценен для Германии! Я известный ученый! Вы знаете, чем я занимаюсь?

– Знаем! А теперь заткнись! Надоел! – сказал, словно отрезал, Сергей. – Или тебе рот твоим галстуком заткнуть?

Еще издали Федор увидел выходивший на обочину из кустарника комель дерева. За десять метров до него остановился, вышел из машины, но скоро вернулся.

– Здесь! А теперь держитесь, кто за что может, – спокойно произнес он и резко повернул руль автомобиля. Подминая кустарник, «Хорх» пополз вниз по склону обочины. Еще мгновение… и автомобиль остановился, высветив поросшую мелким кустарником просеку. – Это заброшенная дорога, проехать можно, сам ею прошел до нужного нам места.

Выключив двигатель, Федор вернулся к дороге и, как мог, расправил смятый машиной кустарник.

«Сразу не увидят, а коли при дневном свете найдут место съезда, то это будет уже неважно…»

Осторожно проехав переезд, Федор прибавил скорость. Дальше дорога пошла ровнее. Через полчаса водитель остановился и заглушил двигатель.

– Дальше пойдем пешком. С километр, не более, – пояснил Федор. – Посидим пяток минут, чтобы глаза к темноте попривыкли. Интересно, сколько сейчас времени?

– К 21:00 стрелка подходит…

– Ничего себе, – присвистнул Сергей. – Всего-то! За два часа управились! Ай да мы!

– Чего разахался?! – осадил Сергея Олег. – Еще надо самолета дождаться…

– Дождемся… Прилетит, – уверенно произнес Сергей и распахнул дверцу кабины. – Ну, веди, куда надо, Сусанин!

– Старый, – обратился Федор к Самойлову. – Здесь идти с километр. Я на всякий случай один наведаюсь, посмотрю, что да как, и приду за вами.

Федор не спеша вылез из-за руля и исчез в темноте. Через какое-то время вернулся в сопровождении Мирона Студенца. Тот, пожав руку Самойлову, молодцевато доложил:

– Все готово: костры разложены, сыны на месте. – И, несколько обмякнув, попросил: – Прости своего товарища, что с собой меня привел. Не хотел я, чтобы мою просьбу сыновья услышали. Как дело повернется, неизвестно. Чую, война будет затяжной. У старшего-то сына жена, детишки, а младший – мальчишка совсем. Богом прошу, командир, возьми Никитку с собой. Я хотя бы за одного из сыновей буду спокоен…

– А в полиции его не хватятся?

– Это дело я утрясу, – заверил Мирон.

Поразмыслив немного, Олег твердо сказал:

– Возьму! Парня пристрою…

Ровно в два часа послышался рокот двигателя. Вспыхнули костры, и самолет с первого захода пошел на посадку. Сел. Не выключая двигателя, развернулся, и только после этого открылась дверь кабины. Пересиливая шум двигателя, кто-то из экипажа крикнул:

– Самойлов! Подойди! Один!

И когда Олег приблизился, летчик ручным фонариком осветил ему лицо.

– Самойлов! – произнес он уверенно. – Твой нос ни с чьим не спутаешь. Быстро грузимся и улетаем. Нам бы до рассвета линию фронта перепрыгнуть…

Уже в самолете Лесковский, не утерпев, спросил:

– Так куда же мы летим?

– Домой летим! В Москву! – был ответ.

Часть вторая

I. Берлин

После прилета в Москву данная группе Самойлова начальством неделя на отдых пролетела как сон. Единственно, чем остался доволен Федор, это осмотром Москвы. На удивление, все культурные учреждения работали, и таежный охотник осуществил свою давнюю мечту: посетил Третьяковскую картинную галерею и несколько музеев. Восторги он потоком изливал на своих друзей, которые в конце концов заявили ему, что, если он не отстанет от них, они обратятся с просьбой к полковнику Воскресенскому, чтобы тот запретил выход Федору с территории базы. Федор набычился, но на следующий день, после посещения цирка, опять досаждал своим друзьям обилием хвалебных слов от увиденного. Но всему наступает конец, закончился и отдых. Группа Самойлова предстала перед своим непосредственным начальником.

Игорь Николаевич, оглядев разведчиков, начал с поздравления:

– От имени командования и от себя лично поздравляю вас с успешным окончанием операции. По информации нашего берлинского агента, после авианалета от лаборатории не осталось камня на камне. А так как почти все работники лаборатории находились в то время на территории усадьбы, немецким командованием принято решение исследования по этой теме приостановить. А скоро фашистам будет не до исследований, – загадочно улыбнулся Воскресенский. – Еще одна приятная новость: командованием нашего управления принято решение вашу группу представить к государственным наградам. И последнее… – Игорь Николаевич, возвысив голос, воскликнул: – Заноси!

В кабинет вошел помощник Воскресенского майор Золотарев, неся перед собой поднос, накрытый белой салфеткой. Поставив его на стол, он, как фокусник в цирке, сдернул покрывало.