Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 9

Глава 5

Хозяйке той части Куровской, которая нас интересовала, уже естественно успели доложить, что я интересовался её лесом, и она расценила это абсолютно правильно и была, что говорится, на низком старте, вся в ожидании нашего предложения. Услышав предложение Анны купить её часть деревни, не сдержала своих эмоций, захлопала в ладоши и тут же произнесла:

— Да, конечно, я продам вам, Анна Андреевна, этот захудалый край деревни, от которого мне только одни заботы и совершенно нет никакого проку.

Мы решили, что будет правильнее купить всё это крохотное имение, где всего три двора и по данным последней ревизской сказки 1835 года было девять мужиков старше восемнадцати лет, один из которых с тех пор убежал, а другого отдали в солдаты. Детей с тех пор родилось всего двое, и притом девочки.

То есть это почти гиблое место. И земли, кстати, всего ничего: интересующий меня лес, пустошь, которая образовалась совсем недавно. по крайней мере еще перед войной двенадцатого года, это была пашня.

А сейчас в этом крохотном имении всего десять десятин пашни и, правда, почти тридцать сенокосов и лугов, небольшая пустошь и кусок леса.

Конечно, можно было мужиков отпускать на отхожий промысел, но тут срабатывал комплекс собаки на сене, и мужики сидели на печи и почти в буквальном смысле сосали лапу. Хозяйка не давала им заниматься ничем побочным, какое тут может быть отходничество.

Остальная часть деревни вполне себе ничего, земли конечно маловато, например. по сравнению с соседним селом Обухово, но все равно это земля и небо с частью Куровской, где главная беда — это нерадивая хозяйка.

Торговаться мы не стали, и запрошенные двадцать тысяч я выложил тут же. В палате крепостных дел нас ждали. Господин Иванов просто молодец, отлично всё понимает, и в три часа пополудни Анна Андреевна стала полновластной владелицей купленного куска деревни Куровская.

Тут же мы с приказным крепостной палаты и становым приставом поехали в Куровскую, и через два часа Анна официально вступила во владение купленным.

Собранные возле избы старосты мужики и бабы абсолютно равнодушно выслушали сообщение о том, что у них теперь другая хозяйка, но сразу же оживились, когда приказной сказал, что это Анна Андреевна. В толпе прошла волна оживления, и на некоторых лицах появились улыбки. А староста, седой старик с клюкой, неожиданно в пояс поклонился новой барыне.

В Калугу Анна возвращалась необычно притихшая, мне даже показалось, что у неё на глазах стоят слёзы.

Подъезжая к Калуге, Анна непривычно дрожащим голосом сказала:

— Мой батюшка всегда возмущался, что император Александр оказался неблагодарным монархом и не дал воли своему народу, спасшему его и Отечество. Крестьяне ведь такие же люди, как и мы. Разве новорождённого дворянина можно отличить от крестьянина? Даже государи такие же, когда их принимает акушерка. Как можно доводить своих мужиков и баб до такого, что у них такие потухшие глаза и они, наверное, даже разучились улыбаться?

Когда я собрался отправить посыльного к Константину Владимировичу, Анна попросила:

— Саша, пригласи, пожалуйста, господина Соловьёва к нам, а не в ресторан. Я не хочу сегодня идти туда.

Против такого предложения я ничего не имел, и через час мы принимали гостя у нас в нашей скромной гостиной.

Ужин немного задерживался. Константин Владимирович был большим любителем сибирских пельменей. Поста он не держал, но сегодня пельменей в меню не было, и Анна распорядилась приготовить их специально для нашего гостя. Ожидая, когда принесут ужин, мы прошли в кабинет.

— Ознакомьтесь, Константин Владимирович, с моими соображениями, — я протянул господину инженеру листы с изложением своего представления об организации добычи угля.

Константин Владимирович долго и очень внимательно читал написанное мною. Наконец он закончил чтение, отложил листы и поднял на меня взгляд.

— Мне совершенно нечего добавить, и даже нет смысла вам давать читать свои скромные предложения. Там нет ничего принципиально отличного от ваших соображений. Так, детали. Кроме работы угольного склада. О чём вы вообще не написали, но это, — господин горный инженер дёрнул губами и слегка махнул руками, обозначая незначительность этого вопроса, — а организация работы шахты у вас вообще, на самом деле, революция, даже страшно такое читать.

— Анна Андреевна предсказывает, что заводчики обратятся к государю с требованием судить меня и предать смерти, — я даже сам не понял, это ирония с моей стороны или грустная констатация предстоящего.

— Не сомневаюсь, да только уверен, что это сработает так, что ваши прибыли перекроют все их глупые аргументы, и жадность окажется на первом месте, — Константин Владимирович криво ухмыльнулся. — Помяните моё слово: пока глупцы будут лбы расшибать перед государем, те, что поумнее, тот же ваш дядюшка Алексей Васильевич, который, поверьте мне, великолепно умеет считать любые деньги — и свои, и чужие, — сделают то же самое.

Отзыв господина инженера об Алексее Васильевиче для меня был очень неожиданным и, надо сказать, приятным.

— Вы знаете, я Анне Андреевне сказал примерно то же, — теперь уже я криво ухмыльнулся. — Но я буду готов в любой момент уехать за границу.

— Если бы, Александр Георгиевич, знали, сколько раз я был готов уехать из России, — от горечи в словах Константина Владимировича у меня даже пошли мурашки по коже. — Я ведь разделял взгляды господ декабристов, но изменить присяге и поднять бунт против государя — это в моём понимании выстрелить в своё Отечество, и только это удерживало меня от бегства из России.

Было видно, что господину инженеру трудно говорить, и он замолчал, наклонив голову. Горькая складка прорезала его лоб, и несколько минут он молчал.

— Но, как говорится, Господь не выдаст, свинья не съест, — продолжил господин инженер. — Вот только мою супругу это всё в конечном итоге убило, — его голос задрожал, — в один не прекрасный момент она сломалась и тихо, как свеча, угасла за неделю. Берегите Анну Андреевну, вам очень повезло обоим, что вы встретились.

Разговор, перешедший на такую скользкую тему, пресёкся сам собой: в кабинет зашла Анна — ужин подан, и она сама пришла за нами.

Ужин в итоге был ужином в прямом смысле слова, потому что Анна, пригласив нас, тут же прошла вперёд, а Константин Владимирович, задержавшись на мгновение, тихо сказал:

— Можете на меня, Александр Георгиевич, полагаться всецело. И я готов завтра же приступить к работе.

В Куровской мы с господином инженером были почти сразу же после восхода солнца, а Анна поехала в своё имение.

Староста Серафим оказался умным и мудрым стариком и уже ждал нас, готовый к выходу; ему в буквальном смысле оставалось только подпоясаться.

— Вот что, — я запнулся, не зная, как правильно обратиться к старику, он вызывал у меня какое-то странное чувство — не просто уважение, а ещё что-то плюс, — старче, — нашёл я подходящее слово. — Соберите мужиков, в лесу надо будет построить большой копёр над оврагом. Там будет шахта. За работу я буду платить деньги.

Старик улыбнулся в свои седые усы.

— Добре. Значит, вы нашли горючие камни или, как их зовут учёные люди, уголь. Я сразу же об этом подумал. Это нашей… — старик жёвал кончик своего уса и сменил тему. — Господин горный инженер, значит, будет тут начальником.

«А старик не дурак и в горных чинах разбирается», — с удивлением подумал я.

— Вы Серафим Михайлович? — отчество старосты я выяснил, просмотрев ревизскую сказку в крепостной палате.

— Да, барин, — с поклоном подтвердил старик.

— Обращайся ко мне: Александр Георгиевич, а не барин.

— Хорошо, Александр Георгиевич, — старик, в отличие почти от всех, на имя–отчество перешёл без запинки. — Дозвольте народ собрать.

Мужики собрались быстро, буквально за десять минут. Похоже, они, как и староста, были готовы к этому. Бабы тоже подтянулись, но стояли тихо, как мышки, в стороне.