Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 50

В России мода на них только появляется. Будучи дважды в Петербурге, я только однажды увидел офицера в бурке в Михайловском училище. У нас в Калуге она мне еще не встречалась. Так что мы с Василием будем первые, а Милош с Другутином — вторые. А некоторые наши мужики и сербы, тоже получившие их в подарок, будут третьими.

Дед Зелимхана, тоже, кстати, Зелимхан, возглавляет ушедших с нами горцев. Он извинился, что они не могут каждому нашему казаку подарить бурку и черкеску. Такого количества всего этого у них просто нет, но горцы дали слово, что как только они их изготовят, то сразу пришлют к нам.

Василий подарков получил еще больше меня, и ему нагрузили две вьючных лошади.

По вьючной лошади в итоге вместе с ним офицеры и нижние чины тоже получили богатые подарки.

Итогом этого праздника изобилия было то, что горцы остались чуть ли в буквальном смысле с голым задом. Все это произошло на подходе к Екатериноградской станице, и, естественно, мне пришлось тут же принимать срочные меры.

Я действовать начал сразу же, и вся адъютантская, чиновничья и прочая братия, сопровождающая генерала Головина, и сам всё это лицезрели. Думаю, что это их впечатлило.

Но больше всего это впечатлило Аслана. Он ехал чернее тучи и не скрывал того, что перспектива оказаться на нашей стороне его радует. В некоторых случаях однозначно было видно, что только молодая невеста, которую он не отпускал от себя ни на шаг, удерживала его от какого-нибудь опрометчивого шага. Фатима для него определенно была всем на свете.

Всё изменилось, когда открылся мой рог изобилия. Мы провели в Екатериноградской неделю, отдыхая и приводя себя в порядок. В принципе, наш поход по горным весенним тропам — это не что-то запредельное, но чувство ответственности, по крайней мере для меня, давило как тяжеленная бетонная плита.

И не только за брата и тех неизвестных мне людей, которые были вместе с ним в этом горном ауле. Со мной пошли не просто какие-то русские и сербы, а мои молодые мужики и сербы из семей, которые доверились мне.

И как мне придется потом смотреть в глаза их родителям, женам и невестам?

В то, что всё кончится так, как произошло, я совершенно не верил и сейчас был безумно рад этому чуду. Хотя нисколько ему не удивился. Всё-таки моё попадание произошло не просто так, и иначе, наверное, быть не может. Оно — настоящее чудо, а они, как известно, просто так не ходят и как минимум парами.

А что пара моему попаданию простому смертному, как мне, неведомо.

Во Владикавказе я окончательно понял, что всё, я это сделал, и напряжение куда-то исчезло, и вокруг только розовые тона.

В Екатериноградской мои наличные капиталы начали резко заканчиваться, но это уже не имело никакого значения. Горцы были обеспечены всем необходимым, и все последующие вопросы можно будет решить после возвращения с Кавказа, когда станет ясно, что осталось из того, выделенного мною на это дело.

Мой рог изобилия оказал волшебное действие на Аслана. Его настроение стало меняться, и похоже, вариант перехода к русским перестал быть для него чем-то ужасным и концом света.

Василий попросил меня не спешить с возвращением домой и дождаться решения судьбы доверившихся нам горцев.

Он был уверен, что генерал Головин воспользуется своими чрезвычайными полномочиями и решит все вопросы сам, а не будет дожидаться Высочайших повелений. Это ни в коей мере не значило, что наш царь-батюшка передал всю власть на местах своим боярам. Нет, последнее и решающее слово, конечно, за ним.

Но Командующий Отдельным Кавказским корпусом и главноуправляющий гражданской частью и пограничных дел в Грузии, Армении и Кавказской области имеет большие полномочия и очень многие вопросы может решить сам.

За неделю в Екатериноградской успела появиться целая кучка «жучков», готовых в любой момент кредитовать меня в случае необходимости, но необходимости в их услугах не было.

Я еще во Владикавказе написал письма домой и Лизе в Ярославль. Анне я, конечно, доложил, что жив-здоров, наши казаки не понесли никаких потерь, а Василия с товарищами спасли.

Лизе еще раз предложил переехать к нам, написал, что она будет жить в Торопово и что Василий жив.

Так что задержка была не смертельна. Почтовый начальник, получивший в свои дражайшие руки мою корреспонденцию, заверил меня, что она пойдет чуть не по фельдъегерским порядком. Поэтому вынужденная задержка меня не угнетала, надо так надо.

Вечером седьмого дня из Ставрополя примчался знакомый жандармский подполковник.

Василий уже спал, он чувствовал себя достаточно скверно после всей этой эпопеи и спал иногда часов по четырнадцать, ложась в шесть часов вечера.

Жандарм откровенно этому обрадовался, вручил толстенный пакет мне и не успел я открыть рот, чтобы потребовать объяснения, как он развернулся и был таков.

От подобной наглости или разгильдяйства я остолбенел и ничего ему не сказал. Это, конечно, форменный беспредел!

Ежу понятно, что в пакете не амурная переписка, а какие-то серьезные документы, и адресат — поручик Нестеров, а уж никак не его брат.

Вскрывать такой толстый пакет и, наверняка, очень важный, я не стал и без всякой жалости пошел будить Василия. Мы с ним занимали, наверное, лучшее жилье в Екатериноградской, и у нас были отдельные комнаты.

Спал Василий очень чутко, хотя он сам сказал мне, что раньше за ним такого достоинства не замечалось. Но месяцы, проведенные в плену, выработали эту привычку.

Поэтому ни трясти его за плечо, или щекотать, например, голую пятку, мне не пришлось. Я просто от порога тихо позвал:

— Вася!

Он тут же открыл глаза и рывком сел в постели, привычно запустив руку под подушку за пистолетом. Поэтому я быстро сказал:

— Пакет из Ставрополя.

— Давай.

Он быстро прочитал содержимое пакета, вернее, большую часть вложенных в него документов.

— Вот видишь, Саша, как полезно иногда нашего Государя и его генералов мордой об стол водить. А эта наглая жандармская сука будет наказана. Обязательно доложу. Ты мне брат и я тебе естественно доверяю. НО порядок есть порядок. Немцы чем сильны? — Василий задал вопрос и тут же ответил сам. — Порядком они сильны, порядком Саша. А тут офицер, да не просто офицер, а жандарм, которому поручено смотреть именно за порядком, допускает такое.

Выражение «мордой об стол» он услышал от меня несколько дней назад, и оно ему очень понравилось. А против наказания наглеца жандарма я не против, только за.

Василий начал доставать из пакета документы и перечислять:

— Смотри, Саша. Я в отставку, сербы твои тоже. Господа офицеры, если выявят желание. Всем выплатят по два жалования за время плена и пожизненная пенсия в размере тысячи серебряных рублей. Нижние чины — в отставку и право селиться по своему желанию, дети их будут свободными людьми и не обязаны будут в обязательном порядке тянуть эту ненавистную рекрутскую лямку. Они сами и их бабы, у кого уже есть, тоже свободные люди. Им даже пожалуют с барского плеча денег на то, чтобы обосноваться где-нибудь, в размере моего офицерского жалования. А это, брат ты мой, тысяча рублей.

Последним Василий достал целую пачку и принялся ее изучать. Делал он это долго, мне показалось — целую вечность.

— А теперь, наверное, самое интересное. Наши друзья-горцы получают право заселить пустующие земли в долине Теберды. И им велено относиться к её природе бережно, потому что там будет вскорости основан курорт для больных туберкулезом. Все мужчины получат амнистию и охранные грамоты, не важно, какого кто возраста и воевал ли с нами. Сам понимаешь, это означает, что их женщины тоже. Они без своих джигитов никуда. И деньги им выдадут, чтобы обосновались на новом месте и завели хозяйство. Так что, Саша, твои капиталы Государь-батюшка побережет. А теперь угадай, кому предоставлено исключительное право строить курорты в Теберде?

Я слушал Василия и не верил своим ушам, и у меня были ощущения, что попал в какую-то сказку. Скорее всего, это какой-то розыгрыш или глупая шутка, не знаю, правда, кого.