Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил - Страница 31

— Всё это конспирология, и думаю, что у нас, дамы, нет возможности во всем этом разобраться. Главное, на мой взгляд, в следующем: мы невольно попали в какие-то большие игрища, и почти всё происходящее с нами — не случайность. История моего брата тоже имеет ко всему этому непосредственное отношение. Уклониться от участия во всем этом шансов у нас нет, поэтому задача — уцелеть: сохранить жизнь, честь и всё остальное по максимуму.

— Матушка, а вам дополнительная охрана не потребуется? — озадаченно спросила Анна.

Евдокия Семеновна грустно улыбнулась.

— Нет, Анечка. Не беспокойся об этом. Меня, во-первых, есть кому защитить, а во-вторых, дни мои сочтены. Я молила Господа, чтобы вы поскорее обвенчались, чтобы мой уход не помешал вам.

Состоявшийся наш такой неожиданный разговор забрал лично у меня кучу душевных и физических сил. Анна уже успела прочитать все молитвы, положенные ей как женщине, второй раз вышедшей замуж, а я все никак не мог закончить свои вечерние дела.

При любом раскладе надо, например, проверить, как несет службу охрана поместья. Иначе можно получить неожиданный «свадебный» подарок. Милош накануне венчания докладывал, что его гайдуки заметили каких-то людей, пытавшихся скрытно наблюдать за нами.

Когда я пришел, Анна, естественно, не спала. Лимит на слезы и всякие другие глупости у неё закончился, и меня ждала моя любимая женщина в своем обычном состоянии: жадная до страстных ласк и в то же время рассудительная, не теряющая от них голову и разум. Эти её качества были для меня полнейшей загадкой.

Накануне венчания Анна сразила наповал господ сербских офицеров. Она несколько раз была со мной на стрелковых и фехтовальных тренировках и попросила сербов обучить и её приличной стрельбе и владению холодным оружием.

Неожиданно для всех у неё это дело пошло. А стрельбой из кольта она овладела просто на раз-два.

И вот после последней стрельбы Анна, обворожительно улыбаясь, протягивает Милошу револьвер и говорит:

— Милош, а вы не могли бы мне сделать дорогой подарок на венчание?

Сербы оказались мужчинами сообразительными и очень «галантными». Они переглянулись, Другатин хитро хмыкнул и толкнул своего товарища в плечо.

— Конечно, — улыбаясь во весь рот, ответил Милош. — Мы посовещались и решили вам с Александром Георгиевичем подарить по револьверу.

Вот так мы с Анной обзавелись личным огнестрельным оружием. Помимо револьверов, они также подарили нам и две кобуры. Самым ценным в них было то, что их можно было использовать для скрытого ношения. По крайней мере, мне. Анне это все-таки намного сложнее, хотя, например, где-нибудь в дороге или на прогулке на лошади — да и вообще в любой ситуации, когда сверху надето что-то свободное и застегивающееся спереди.

Пистолет Анны лежит рядом с изголовьем на столике. Она с ним не расстается ни на секунду. Даже во время венчания он был у неё в изящной сумочке, висящей через плечо.

Перед тем как сесть за стол, Анна переложила его в другую сумочку, менее изящную и попроще, но всё равно надела её через плечо.

Евдокия Семеновна была в курсе секрета сумочки, а все остальные, наверное, сочли это естественным. По крайней мере, никто не выказал своего изумления.

Я мудрствовать не стал и после небольшой тренировки просто всегда стал носить кобуру под одеждой.

Так как я почти всегда одеваюсь сам, по крайней мере, после «попадания», и не щеголяю, например, в одной сорочке, то никаких подозрений ни у кого не возникло.

На ночь я кладу пистолет под подушку.

После первой ночи я решил, что это детский сад и шизофрения, но через несколько часов Милош доложил о странных людях, замеченных его гайдуками.

Раздевшись, я тоже положил револьвер на столик возле своего изголовья. Анна, облокотившись на локоть, наблюдала за мной. Увидев, как я ношу кобуру, она улыбнулась.

— Я всё думала, как ты носишь пистолет, неужели он у тебя в столе в кабинете?

— Ты знаешь, я сначала подумал, что это уже сумасшествие — за каждым кустом видеть что-то нехорошее. Но после доклада Милоша понял, что береженого Бог бережет.

— Сашенька, я представляю, каково тебе было все это держать в себе. И прошу тебя, никогда больше так не делай. Мы с тобой — одно целое.

Я молча кивнул. То, что мне приходилось скрывать от Анны происшедшее в Париже, очень угнетало. И внезапное раскрытие этой тайны меня обрадовало. Тем более что выяснились такие «пикантнейшие» подробности.

Я в итоге вообще оказался в шоколаде: жертва каких-то заговорщиков, а не слюнтяй-мажор, решивший с какого-то перепугу полезть в петлю.

— Какой же у нас с тобой интересный медовый месяц получается, — Анна улыбнулась как-то горько и в то же время насмешливо.

— Когда всё это разрешится, а я не сомневаюсь, что так и будет, мы с тобой поедем куда-нибудь, где можно будет беззаботно провести какое-то время, — мечтательно сказал я.

— Хотелось бы, — кивнула Анна, соглашаясь со мной. — Но в Европу я не хочу.

— Давай мы с тобой этот вопрос будем решать, когда он станет актуальным. Мне, честно говоря, не хочется сейчас заниматься такими мечтаниями.

— Как скажете, мой повелитель, — Анна попыталась в постели изобразить поклон.

Но у неё ничего не получилось, и она тут же сменила маску покорной жены на маску повелительницы.

— Хватит, сударь, болтать. Быстро приступайте к исполнению своей главной обязанности. Сашенька, родной мой, сделай мне ребеночка.

Переход от повелительного требования к просьбе был столь неожиданным, что я даже немного растерялся, но быстро исправился.

Я как продвинутый мужчина XXI века был хорошо осведомлен о всяких способах физиологического предохранения от беременности, и мне не составило труда вычислить, что самое время для выполнения просьбы-требования супруги сделать ребеночка настанет после нашего венчания.

Совпало абсолютно всё: её физиологическая готовность, мое воздержание, связанное со строгим постом перед венчанием, и наш настрой.

После возвращения с Калуги я не взял в рот ни капли спиртного, и мы вели тихий размеренный образ жизни. Поэтому я был уверен, что первая ночь после венчания будет плодотворной.

Возвращаться к сказанному накануне совершенно не хотелось, да и зачем. Все вроде бы пока сказано. А по мере поступления новой информации видно будет.

Евдокия Семеновна сразу же после завтрака собралась уезжать.

— Анна, — официально и торжественно начала она, когда мы остались одни, прощаясь. — Дмитрий просил меня передать тебе медальон. Может статься, что у меня не будет возможности вас представить друг другу. Надеюсь, вы сможете узнать его.

Медальон был достаточно большой и двусторонний. С одной стороны был портрет двух совсем юных молодых людей: красивой девушки, очень похожей на Анну, и безусого гвардейского корнета. Без лишних слов было понятно, кто это изображен.

С другой стороны медальона — портрет мужчины неопределенного возраста с потухшим усталым взором, на голове — остатки коротко стриженных седых волос. Тонкие губы сильно сжаты. На левой щеке — тонкий шрам, он небольшой и не уродует худощавое лицо, которое производит очень гармоничное впечатление.

Нам надо быть одновременно во многих местах, но больше всего в Сосновке. Мне необходимо интенсивно готовиться к поездке на Кавказ.

Поэтому мы решаем, что первые дни своего так называемого «медового» месяца мы проведем в нашем имении — в Сосновке.

Кроме занятий с сербами, никаких дел у меня в имении нет. Все идет своим чередом, и ни во что пока вмешиваться нет необходимости. А вот в Торопово есть чем заняться. Это всё, конечно, не срочно, но раз мы остались на несколько дней, то почему бы и нет. И в первое же свободное от моих тренировок время мы едем туда.

Первым делом я еще раз осматриваю большой господский дом. Дворня содержит его в отличном состоянии. Всё после рождественской трапезы убрано, везде чистота и порядок.

— Ты не хотела бы переехать в Торопово? — спросил я Анну для очистки совести.