Будет жестко (СИ) - Шварц Анна - Страница 70

— Я тебе скину в мессенджер. — я подхожу к братику и приобнимаю этого говнюка, чмокнув его в блондинистую макушку. После профессора и после того, как насмотрелась на их отношения в семье, я особенно люблю своего придурка. Он такой заботливый, пусть даже бухтит, если ему так охота.

Когда я выпрямляюсь, то встречаюсь с охреневшим и подозрительным взглядом брата.

— У тебя что-то случилось? — интересуется он, а я закатываю глаза.

— Нет. С чего вопрос?

— Ведешь себя странно.

— Я просто обнимаю родного брата, идиот.

— Ну вот ты этим уже лет пятнадцать не занималась. Тебя этот хрен обижает, что ли? Давай колись, что за внезапные нежности. Или ты беременная?

— Иди ты в жопу. Больше не буду так делать никогда.

Я хочу было уйти с кухни, как в спину мне летит вопрос:

— С Саньком ты прощаться не будешь? Он сегодня уезжает.

Перед глазами всплывает лицо теть Лары и я кривлю губы. С Сашей, может, я бы и попрощалась, проводив до аэропорта, но как вспоминаю об этой женщине, так думаю, что век бы эту семейку не видела бы.

— Не смогу. Передай ему приятного полета и спасибо за все. И что я рада была снова с ним увидеться.

Брательник с каким-то сомнением смотрит на меня.

— Ну смотри сама. Приедет в следующий раз еще через десяток лет… Ему уже сороковник будет, уже не торт. С женой и детишками. Может, пока не улетел, подумаешь над его кандидатурой? Как-то понадежней вариант, чем твой мажор.

— Хочешь теть Лару мне в свекрови?

— Да пофиг на нее, все равно жить отдельно будете. Санек тебя в обиду не даст.

— Ага. Ой отстань, все. — не выдержав, снова закатываю я глаза и ухожу с кухни. Кажется, окончательно и бесповоротно разрушая хрупкие мечты братика стать родственниками с его кумиром детства. Но если он так любит Санька, может сам выйдет за него замуж и терпит теть Лару в свекровях? В Америке такое возможно.

Приняв душ, высушив волосы и накрасившись, я переодеваюсь в обычные серые джинсы и топ, а сверху накидываю чистую толстовку. Вместо рюкзака я беру небольшую сумочку на цепочке. Все же это день рождения, и совсем уж пофигисткой с рюкзаком выглядеть я не хочу.

Когда я возвращаюсь к машине, чудовище все еще продолжает свою увлекательную переписку, разложив заднее кресло так, что я удивляюсь его возможностям. Ого, тут даже подставочка для ног. Тут и выспаться можно при желании с комфортом. Как же классно быть богатым, все-таки.

— Я все. Ты еще насчет подарка переписываешься? — спрашиваю я его, закрыв за собой дверь. — И как, нашел яхту?

— М-м. — утвердительно мычит он. — Она уже есть. Я купил.

Я растерянно смотрю на него. Меня не было полчаса от силы, а он уже?…

— Так быстро? Я думала, что покупка чего-то такого серьезного — это долго. Разве не нужно оформить документы, найти продавца, договориться?…Это же яхта. Яхта, блин! А не батон колбасы. Как ты, блин, умудрился? — я заглядываю в экран его телефона и вижу, как он переписывается с кем-то на английском.

Господи, он так быстро строчит, так же, как и на родном языке. У меня появляется комплекс неполноценности.

— Я, когда учился, дружил с принцем одной страны. — невпопад поясняет мне чудовище, и я таращу глаза. — Он согласился мне ради такого дела продать одно прикольное судно. Деньги я ему перечислю, он быстро все оформит, позаботится о формальностях и отправит с кем-нибудь все документы самолетом.

Мда. Комплекс неполноценности, кажется, расцветает сильнее. «Я дружил с принцем одной страны». Так легко сказал, словно это какая-то херня.

— А-а… — неуверенно произношу я, все еще не зная, как правильно реагировать на это все. — …А ты не думаешь, что твой отец просто продаст такой подарок и все? И все твои усилия пойдут прахом.

— Не-а. Я позабочусь о том, чтобы не продал, и чтобы ему пришлось его содержать до конца жизни. Он туда жить переедет, если вдруг придется распродать все свое имущество.

В этот момент в окно тихо стучат. Я растерянно смотрю на мужчину за ним, а профессор, оторвавшись от экрана, молча достает ключи и, открыв окно, передает их стучащему.

Кажется, фоном, пока это чудовище сидит в телефоне, разворачивается какая-то больно бурная деятельность вокруг подарка на день рождения его отца. Мне даже искренне жаль этого мужчину.

И я впервые вижу чудовище настолько оживленным и занятым, потому что со мной он обычно более-менее спокойный и рассудительный. За исключением моментов, когда ему в голову бьет какая-то дикая идея, которую ему припирает сразу же исполнить, но она обычно более мелкая, чем сейчас…

Мне кажется, что с его организаторскими способностями, связями, фантазией и острым умом, он реально не просто так протирает штаны в кресле гендиректора. Если бы его способности направлять исключительно в хорошее русло…А то так он превращается в настоящую катастрофу.

— Включи какую-нибудь музыку. — просит он водителя и тот послушно нажимает на экран, выбирая нужные приложения. Включается какой-то бодренький трек, и чудовище, кинув телефон на коленки, расслабленно откидывается на кресло, постукивая пальцами в такт музыке.

Выглядит сейчас просто предельно, охренительно счастливым.

— Спасибо, Ром. — говорит он водителю и тот улыбается ему в зеркало заднего вида.

— Да обращайтесь, не за что.

— Цветкова, тебе тоже. — говорит он мне, пока я пытаюсь охреневать чуть меньше, чем сейчас. Я в ответ поднимаю глаза.

— За что? Это не я ж подала тебе такую идею.

— Да просто. Ты меня вдохновляешь.

36

Остаток времени до начала дня рождения отца профессора пролетает достаточно мирно — мы с чудовищем приезжаем к нему домой, я помогаю ему заклеить руку, чтобы он сходил в душ, а потом он решает часик, все-таки, поспать. Учитывая то, что этой ночью, похоже, он вообще не выспался, это ему и впрямь необходимо. После зашитой руки с температурой тоже. И судя по его задолбанному лицу с синяками под глазами и легкой заторможенностью.

Я даже бросаю наскучивший за час просмотр видео и свой кофе, чтобы потом тихо пробраться к нему в комнату и, присев на корточки у кровати, понаблюдать за его спящим лицом.

Если бы он был абсолютно обычным человеком, я бы от восторга писалась с его внешности, ей-богу. И тряслась от страха, что этот красавец от меня однажды уйдет. Но так как вот это мирное, расслабленное лицо я вижу только когда он спит, а в остальное время я наблюдаю как он выпендривается, пытается кого-то сожрать взглядом или делает такое лицо будто планирует массовые убийства, то мне, в принципе, попроще жить.

Я протягиваю руку и осторожно подушечкой пальца нажимаю на его губы. Такие классные. Еще я много чего не трогала, поэтому я заодно провожу пальцем по ресницам, словно пересчитывая их, на закрытых глазах, трогаю брови, а затем веду по переносице вниз и нажимаю на кончик красивого носа.

Даже удивительно, что он настоящий. Мне кажется, что профессор еще на стадии зарождения шантажировал нужные гены, чтобы взять себе самое лучшее для внешности.

— Тц. — цыкает внезапно это чудовище и я вздрагиваю. Он сбрасывает мою руку с лица и переворачивается на бок, закрываясь подушкой. — Цветкова, ты издеваешься?

Блин, разбудила.

— Ладно-ладно, спи. — бормочу я, поднимаясь с корточек, как внезапно что-то очень сильное хватает меня за джинсы и резко тянет назад. Я падаю с криком на кровать к чудовищу, а потом это «что-то», оказавшееся его рукой, просто подгребает меня к себе.

Так я и остаюсь лежать оставшееся время вместе с этим недовольным, лишенная начисто шанса потрогать его лицо еще раз, но зато всей своей спиной и задницей чувствуя остальные не менее интересные части его тела и пытаясь нормально дышать. Господи, зачем мужчин сделали настолько сильными? Я ощущаю себя как в тисках.

Уже ко времени нашего выхода, это чудовище, более-менее выспавшееся и радикально посвежевшее, переодевается и наводит марафет своими мужскими штучками.