Полное погружение (СИ) - Васильев Сергей - Страница 41

— Что, простите?

— Итальянское игристое, родившееся в живописных регионах Венето. Производится в одноимённой деревушке из одноимённого сорта винограда, — процитировала Василиса сомелье, развлекавшего её с Дэном в первый день знакомства во время совместного ужина. — Фруктовые нотки просекко великолепно сочетаются с атмосферой морской романтики, добавляют лёгкости и свежести, создавая ощущение праздника.

— Простите-с, — замялся официант, — но я не знаю…

— Идите и узнавайте, — начальственным голосом скомандовала Василиса, — и прошу вас, пока мы разговариваем, не подходите сами и не позволяйте другому персоналу нам мешать. Вопросы есть?

— Да… Конечно… Нет, не имею, — подтвердил официант, — не смею больше беспокоить. Приятного аппетита.

Василиса, довольная своим экспромтом, потянулась к следующему куску кулебяки и заметила, с каким удивлением смотрит на неё София.

— Что-то не так? — Вася посмотрела, не запачкала ли она свой передник.

— Нет-нет, — улыбнулась адмиральша, наливая кофе, — я только укрепилась во мнении, что не зря буквально навязала вам свою помощь. Ваше поведение — это потрясающая эклектика казарменной грубости и интеллигентной эрудиции, а революционные навыки соседствуют с этической беспомощностью. Вы сотканы из тайн, Василиса, и если бы совсем не аристократическое имя, я бы подумала…

— Ну, знаете! — Вася отложила только что взятую кулебяку. За двадцать лет своей жизни она научилась виртуозно защищать свою самоидентификацию. — Да будет вам известно, София Фёдоровна, что «Василиса» означает «жена правителя», «царица». В древнегреческой мифологии это имя было эпитетом Геры и Афродиты. А на Руси Василисами звали как минимум двух ростовских княгинь и дочь великого правителя московского Василия I.

— Простите, я не хотела вас обидеть, — опешила аристократка от такого напора, — у вас замечательное имя, просто я думала, что это псевдоним для отвода глаз.

— Почему вы так думали? — Вася еще пыхтела, но любопытство перевесило.

— Так получилось, — София поставила чашечку с кофе, — что в Российской империи не только люди имеют сословные признаки, в дворянских семьях старательно избегают плебейских имен: Ефросинья, Фёкла, Марфа, Агафья, Матрёна, Анфиса, Акулина… и Василиса тоже, да…

— Какой бред! — не выдержала Вася.

София улыбнулась.

— Ваша реакция ещё раз убедила меня в том, что вы родились и выросли где угодно, но только не в России.

— А где же, по-вашему, я родилась и выросла? — запальчиво спросила Вася.

Стрешнева сказала это на эмоциях, сгоряча и сразу же прикусила язык. Слово — не воробей, вылетело — не поймаешь! Ей бы сменить тему, а не лезть в бутылку, но стрешневская натура прорезалась в самый неподходящий момент…

— Ваши родители, судя по всему, состоятельные и культурные люди, потому что речь и манеры выдают в вас человека с хорошим образованием и воспитанием, вы абсолютно легко и естественно используете англицизмы, при этом не имея ни капли чинопочитания и сословного подобострастия.

София задумалась, словно решала, продолжать ли игру в Шерлока Холмса.

— Вы не считаете для себя зазорным «voyager sans accompagnement» (путешествовать без сопровождения — фр.), не привыкли ездить в экипаже, зато обожаете авто… Когда вы смотрите на них у вас загораются глаза, как у человека, встретившего давнего хорошего знакомого… — продолжила она.

— И какой же вывод вы сделали? — задав вопрос, Вася перестала жевать и дышать, ожидая приговора.

— Такое имя могли вам дать такие же карбонарии, каким является князь Кропоткин. Вы совсем недавно прибыли в Россию из страны, где автомашин на улицах больше, чем повозок, скорее всего, из Америки, и по каким-то причинам вынуждены скрывать своё аристократическое происхождение, как бедняжка Лизи…

— Лизи? — переспросила Василиса, — меня почти так же называл один… знакомый…

— Господи, — София прижала пальцы к вискам, — я боюсь запутать вас и запутаться сама… Не знаю, с чего начать…

— Начните с объяснения абсолютно неожиданного обращения Изольды Тимофеевны ко мне, как к княжне, — быстро проговорила Вася, радуясь, что может, наконец, съехать с темы своего происхождения и появления в этом времени.

— Тогда я должна рассказать про Лизи… Елизавета Васильчикова — очаровательная, пылкая и восторженная девочка… Кстати, вам что-нибудь говорит эта фамилия?

— Фамилия известная… То ли герой Бородино, то ли секундант Лермонтова.

— И то, и другое, — кивнула София, — вот видите, я не ошиблась, у вас очень разностороннее образование. Однако, вернемся к Лизи. Скоро вам станет ясно, почему я вам про неё рассказываю.

София Фёдоровна поведала, что мама Лизы, Мария Александровна Васильчикова, с 18 лет была фрейлиной императрицы Александры Фёдоровны, но последние 20 лет не состояла при дворе и жила в Австрии, в имении, принадлежащем князю Францу фон Лихтенштейну, служившему до русско-японской войны австрийским послом в России. Князь, скорее всего, и является отцом Лизы, хотя в официальный брак Мария Александровна никогда не вступала — без разрешения императора это было невозможно.

С начала войны Марию Александровну взяли под домашний арест, и любые контакты с ней прекратились. Однако, весной 1915 года она смогла передать императору Николаю II письмо, где сообщала об интригах союзников России по Антанте с целью свержения монархии. Потом было ещё одно письмо — о готовности Германии и Австрии прекратить войну с Россией. Оба эти письма остались без ответа. Тогда Мария Александровна решила вместе с Лизой сбежать из-под ареста в Австрии и лично приехать в Петербург через нейтральную Швецию. Говорят, что у неё на руках были неопровержимые доказательства участия Англии и Франции в заговоре против престола, а также личное письмо Вильгельма II императору России с предложением мира.

— Судя по всему, княгине не поверили, — с сожалением произнесла Василиса.

— Ещё хуже, — вздохнула София, — её обвинили в сношениях с врагами империи и в шпионаже в пользу Австрии. С неё прилюдно сорвали шифр фрейлины и отправили под полицейский надзор в Чернигов, где она пребывает до сих пор в депрессии, страдая от ипохондрии[9].

— Обидно, — прокомментировала Василиса.

— Очень, — согласилась София. — Тут мы подходим к самому трагическому эпизоду. Юная Лиза, не желая прозябать в бездействии в черниговской глуши рядом со своей матерью, сбежала в Екатеринослав, в Екатерининскую общину сестёр милосердия, где уговорила взять её в действующую армию. Так она оказалась простой санитаркой на госпитальному судне «Портюгаль»…

— Я слышала это название, — Василиса сразу вспомнила, как, переделывая сценарий, читала про совсем не русское название отечественного корабля, — его потопила германская подлодка, правильно? Погибло тринадцать сестёр милосердия…

— Четырнадцать, — София потупила глаза, — Лиза не состояла в списках, её должны были туда внести. Эти документы выхлопотала для неё старшая сестра баронесса Мейендорф… Они пришли почтой на моё имя и ждали здесь, в Севастополе… И вот оно как вышло…

Василиса и адмиральша синхронно замолкли. Одновременно прекратилось звяканье посуды на кухне, и вся кофейня погрузилась в вязкое, обжигающее молчание.

— Значит, там, в госпитале, — с трудом поборов волнение, произнесла Стрешнева, — вы сказали, что я — это она?

— Да…- София снова потерла пальцами виски, словно пытаясь избавиться от головной боли, — миссия Марии Александровны и её опала были встречены в действующей армии с сочувствием и симпатией к ней, и я не сомневалась, что моя маленькая ложь мгновенно изменит отношение к вам… Так оно и вышло… А ещё я буду счастлива, если этот паспорт и свидетельство смогут хоть кому-то пригодиться, принести пользу… Ведь я своими глазами видела, как вы умеете оказывать первую помощь.