Человек государев (СИ) - Горбов Александр Михайлович - Страница 5

— Ты ему, Филька, для вразумления, архумент свой покажи, — подбодрил его рыжий подельник. — Чтобы соображал быстрей.

Филька вытащил из кармана раскладной нож, крутанул в руке и сунул мне в лицо узкое лезвие.

— Выкладывай деньгу, барчук. А то…

— Да вы ж мои хорошие! — Захребетник занял моё место, и я почувствовал, как губы сами расплываются в улыбке. — Кто вас грабить учил? Разве это так делается?

— Чо?

— Через плечо!

Захребетник молниеносным движением махнул рукой, и типчик захлопал глазами, глядя на пустую ладонь, из которой исчез нож.

— Смотри, как надо!

Захребетник неуловимым движением схватил типчика за ухо и с силой дёрнул, пригибая к земле. А там лицо грабителя уже ждало выставленное колено.

— У-у-у-у!

Типчик схватился за разбитый нос. А Захребетник резко переместился ему за спину и пнул по ногам, заставляя упасть на колени.

— Скажи мне, щербатый. — Лезвие ножа прижалось к горлу грабителя. — Твои друзья тебя уважают?

— Тебя найдут, гад! — заверещал Филька. — Да за меня такие лю-у-у-у-у!

Захребетник так крутанул ухо, что послышался треск.

— Ещё раз спрашиваю. Твои друзья тебя уважают?

Подельники типчика стояли растерянные, не зная, что делать. А когда Захребетник обвёл их тяжёлым взглядом, дружно отшатнулись.

— Д-да! Уху отпусти!

— Тогда с них по полтине, чтобы я тебе твои ухи не отрезал. С тебя же — рубль.

— Иди ты!

— Как хочешь, — Захребетник пожал плечами, наклонился и громко сказал типчику в ухо: — Мне за ними гоняться некогда, а вот ты пойдёшь со мной. Мне как раз нужен помощник в разных делах. Только глухой, чтобы лишнего не слышал, и немой, чтобы не болтал. Ты как раз подойдёшь. А твои уши друзьям на память оставишь — чтобы помнили и заупокойные по тебе заказывать не забывали.

— Слышь! — Рыжий подельник несмело шагнул вперёд. — Барин, оставь Фильку! Мы пошутить с тобой хотели, а ты вона как вызверился.

— Шутка, говоришь? Так я тоже шутки люблю, особенно каламбуры. С вас по две полтины, с него три рубля — выходит по четыре рубля за уху. Смешно, да?

— Барин, нет у нас таких денег! — Рыжий замотал головой. — Ей-ей не вру!

— Да? — Захребетник наклонился к типчику, выкручивая ухо. — Правда нет?

— Нету! — заскулил типчик. — Рубль есть! Отпусти, господин хороший, богом прошу!

— Эх, добрый я сегодня не в меру. Давай свой рубль и проваливай отсюда.

Рубль они и правда насобирали какой-то мелочью чуть ли не по копейке. Рыжий трясущейся рукой высыпал монетки в ладонь Захребетнику и сразу же отскочил, словно заяц.

— Ещё раз увижу, — он обвёл их взглядом, — будете мне ещё за носы платить. Кыш отсюда!

Стоило ему выпустить ухо, как типчик вскочил и кинулся со своими дружками прочь, оглядываясь на ходу и держась за ухо.

— Ну ты и зверь, — покачал я головой, когда тело стало меня слушаться.

«Был бы зверь, убил бы на месте. Найди извозчика, а то ещё найдёшь приключения на свою голову».

— Эй, это ты меня завёл в какие-то трущобы! Вот сам бы и ходил по таким местам.

«Если бы я тут шёл в своём настоящем обличье, — рассмеялся Захребетник, — эти грешники бежали бы отсюда, не помня своих имён! Давай уже ищи извозчика».

Продолжать спор я не стал, вспомнив, как он выглядит на самом деле. И я даже не представляю, что он такое и насколько разрушительным может быть.

«И не надо этого тебе, — отозвался Захребетник. — Меньше знаешь — крепче спишь. А то, боюсь, у тебя случилась бы бессонница, если бы я сказал тебе, кто я такой».

Стараясь не думать на эту тему, я свернул в сторону оживлённой улицы. Но в голову постоянно лезли воспоминания о старой легенде — неосторожном колдуне, на плечах которого в мир пришло некое чудовище. Оно выполнило его желание, но уничтожило при этом целую страну, оставив колдуна в одиночестве посреди гор трупов. И в роли этого неудачника-колдуна мне мерещился я сам.

Глава 3

Поезд в огне

Больше по пути приключений со мной не случилось, и уже через час я стоял перед домом дяди. Старик жил в небольшом двухэтажном особнячке, построенном в стиле предыдущего царствования. Затейливая лепнина, две колонны у парадного входа, балкончики с двух сторон.

Расплатившись с извозчиком, я подошёл к двери и замер, не решаясь постучать. На меня без объявления войны напали сомнения. А вдруг дядя умер, и я зря тащился сюда? А что, если он не захочет иметь со мной дело? Он любил мою мать, а я с ним был не в особо близких отношениях. Или, наоборот, я подставлю старика под удар Басмановых, не оставивших мысли убить меня. А вдруг…

Я не успел додумать все эти мысли. Дверь распахнулась, и на пороге появился старый Лукич, бессменный камердинер дяди. Он увидел меня и нахмурился, собираясь что-то сказать. А затем в его взгляде вспыхнуло узнавание.

— Михаил? Вы ли это⁈

— Я, Лукич, я.

Пиджак с чужого плеча, замызганные брюки, дурацкий картуз — стыд и срам для боярина Скуратова. Неудивительно, что он поначалу принял меня за подозрительного оборванца.

— Господи, радость-то какая! Заходите, барин, заходите! Вот уж Николай Никанорович обрадуется!

Подхватив за локоть, он втянул меня внутрь. Закрыл дверь и потащил меня в глубину дома.

— Кто там, Лукич? — послышался надтреснутый голос дяди. — Коробков опять пришёл? Гони его в шею!

— Никак нет, Николай Никанорович! Гость у нас сегодня просто замечательный.

Дядя в тёплом домашнем халате сидел в кресле с газетой в руках. Стоило мне появиться на пороге, он подслеповато прищурился и ахнул.

— Миша? Откуда ты? Что случилось-то?

Он поднялся мне навстречу и крепко обнял.

— Почему ты в таком виде? Тебя что, из дома выгнали?

Несмотря на все старания Захребетника, замороженные чувства не выдержали, и у меня на глазах появились непрошенные слёзы.

— Дядя Коля! Они убили их, всех убили!

Отмытый, накормленный и переодетый в чистое, я сидел с дядей в гостиной перед камином. Старик заставил меня пересказать историю ещё раз, принудив отбросить эмоции и постоянно задавая уточняющие вопросы. Я скрыл от него момент встречи с Захребетником, но всё остальное рассказал без утайки.

Выжав меня до конца, дядя замолчал, мрачно глядя на пляшущие языки огня. Раньше я никогда не задумывался, чем он занимался, но сейчас заподозрил, что допрос был проведён весьма профессионально.

Немолодая служанка принесла чай, поставила на столик перед нами и удалилась. Я выпил чашку, вторую, а дядя всё хранил молчание, что-то обдумывая и морща лоб.

— Отцов перстень у тебя с собой? — наконец обернулся он ко мне.

— Да, сейчас.

Я достал перстень и протянул его старику на ладони. Он провёл над ним рукой, но касаться не стал. Пошевелил пальцами над золотой печаткой и пожевал губами.

— Лукич!

Камердинер будто караулил под дверью и появился в ту же секунду.

— Здесь, Николай Никанорович.

— Принеси-ка из кабинета шкатулку. Ту самую, помнишь какую.

Пока Лукич выполнял поручение, дядя буравил перстень взглядом из-под кустистых бровей.

— Хм…

— Что-то не так, дядя Коля?

Старик тряхнул головой.

— Разберёмся.

Не прошло и пяти минут, как Лукич принёс старую шкатулку из тёмного дерева, с серебряными накладками на уголках. И с торжественностью на лице вручил её дяде.

— Экспертный набор номер три, — объявил он с гордостью в голосе.

На лице дяди появилась задумчивая улыбка, будто он встретил старого друга — свидетеля своей молодости и каких-то удивительных событий. Старик огладил крышку шкатулки, повернул защёлку и откинул крышку. На потёртом бархатном ложе там лежали странные инструменты диковинной формы.

Первым дядя вытащил прибор, похожий на смесь компаса и часов, с единственной толстой стрелкой и делениями от нуля до дюжины. Поднёс его к перстню и нажал на круглом боку кнопку. Стрелка дёрнулась к цифре три, а затем начала медленно сползать обратно.