Леонид. Время исканий (СИ) - Коллингвуд Виктор - Страница 25

— Он огромен, медлителен и неповоротлив, — продолжаю я, проверяя каждое слово. — В небе будущей войны, где будут летать скоростные истребители-монопланы, он станет идеальной мишенью. Любой современный истребитель сможет зайти ему в хвост и расстрелять, как на полигоне.

Я сделал паузу.

— На этом так называемом «линкоре первого класса» товарищ Туполев собирается ставить восемь моторов. Восемь! Вероятность того, что хотя бы один из них выйдет из строя в долгом полете, почти стопроцентная. Мы получаем не грозное оружие, а гигантскую братскую могилу, которая рухнет где-нибудь в тайге, не долетев до цели. И наконец, цена. Она безумна! Так что и ТБ-3, и однотипный с ним ТБ-6 — это не самолеты будущего. Это летающие динозавры.

Я видел, что мои аргументы попадают в цель. Взгляд Сталина стал более осмысленным, в нем промелькнуло уважение. Он ценил холодную, рациональную логику.

— Куда же вы предлагаете направить нашу авиацию, таварищ Брежнев? — спросил он. — Что наши заводы должны строить канкрэтно?

— На немедленную разработку нового, современного двухмоторного бомбардировщика, — ответил я без колебаний. — Мы не можем вечно летать на ТБ-3. Да, это была великая машина для своего времени, символ нашей мощи. Но ее время ушло. Ее производство нужно сворачивать, и как можно скорее. Будущее, товарищ Сталин, не за воздушными линкорами, а за скоростными бомбардировщиками с гладкой обшивкой и способностью наносить авиаудары с пикирования.

Туполев, уловив, что Сталин слушает мои аргументы с явным интересом, мгновенно перестроился. Обида на его лице сменилась деловой энергией.

— Скоростной бомбардировщик? — переспросил он. — Но это совершенно иная задача! Мы готовы! Товарищ Сталин, дайте задание, и мы сделаем лучший в мире скоростной бомбардировщик!

Сталин удовлетворенно кивнул. Конфликт был исчерпан, но я добился своего: публично, при самом Хозяине, была похоронена бесперспективная концепция и дан старт новому, правильному направлению.

«Паккард» тронулся дальше, оставив Туполева возле его гиганта. Следующая остановка была у линейки легких, изящных самолетов ОКБ Яковлева. Сам конструктор, молодой, энергичный, с умными, живыми глазами, стоял возле своей последней машины — АИР-7. В его взгляде читалась смесь гордости за свое детище и отчаянной надежды.

Когда мы вышли из машины, он шагнул вперед и, обращаясь в первую очередь ко мне, сказал срывающимся от волнения голосом:

— Товарищ Брежнев! Товарищ Сталин! Вот, АИР-7. Самый быстрый легкий самолет в мире. Но… После прошлогодней аварии мне запретили дальнейшие работы!

Он осекся. Все помнили ту неприятную историю, когда на правительственном показе у его самолета отвалился элерон. Хоть вины конструктора и не было, комиссия ЦК наложила запрет на его дальнейшую деятельность.

Я посмотрел на Сталина.

— Товарищ Сталин, я считаю решение о запрете работ товарища Яковлева ошибочным. Авария произошла по причине производственного характера. А конструктор Яковлев — один из самых талантливых и перспективных в стране. В конце концов, не ошибается лишь тот, кто ничего не делает! Прошу вас, под мою личную ответственность, разрешить ему продолжить проектирование новых машин.

Сталин на мгновение задумался, переводя взгляд с меня на смущенного, полного надежды Яковлева.

— Харашо, — наконец произнес он. — Если вы, таварищ Брэжнев, ручаетесь… Работайте, таварищ Яковлев.

Лицо конструктора озарилось от счастья.

Следующая остановка была у ряда истребителей И-5 — основной машины наших ВВС. Здесь нас ждал их создатель, Николай Николаевич Поликарпов, признанный «король истребителей». Он стоял возле своего самолета, невысокий, коренастый, полный энергии и чувства собственного достоинства.

Сталин медленно обошел вокруг истребителя, потрогал рукой обтянутое перкалем крыло.

— Харошая машина, — сказал он, обращаясь к Поликарпову. — Крепкая. А вот таварищ Брэжнев утверждает, что этот самолет уже устарел.

Поликарпов мгновенно вспыхнул, словно его ударили. Он бросил на меня негодующий взгляд.

— Товарищ Сталин, И-5 — это надежная, отработанная машина! Но мы не стоим на месте! — горячо заговорил он, жестикулируя. — Уже этим летом на испытания вышли машины нового поколения! Во-первых, это И-15, развитие этой же концепции, но с более мощным мотором и улучшенной аэродинамикой. Это будет самый маневренный биплан в мире, он сможет перекрутить в виражном бою любой заграничный истребитель! А во-вторых, — он понизил голос, переходя к самому главному, — мы создали истребитель совершенно нового класса! Скоростной моноплан И-16! Это прорыв! Маленький, верткий и быстрый, как молния!

Он говорил с жаром, с увлечением гения, влюбленного в свое творение. Я выслушал его тираду и, когда он закончил, спокойно возразил.

— Николай Николаевич, вы, без сомнения, выдающийся конструктор. Но, кажется, вы совершаете фундаментальную ошибку, пытаясь в своем проекте И-16 объединить несовместимое — высокую скорость моноплана и исключительную маневренность биплана. В итоге мы рискуем получить самолет, который будет уступать специализированным машинам и в скорости, и в маневре.

Поликарпов побагровел. Он не привык к публичной критике.

— Позвольте, но опыт всех войн…

— Опыт прошлых войн говорит о маневренном бое бипланов, — прервал я его. — Характера будущих войн мы не знаем, но логика подсказывает — специализированный инструмент всегда лучше, чем универсальный. Тенденции развития самолетостроения — это постоянный рост скорости. Значит, впереди у нас — бои скоростных монопланов на вертикалях. Самолет, обладающий преимуществом в скорости и скороподъемности, будет навязывать свою тактику, атаковать сверху и уходить безнаказанно. Время «собачьих свалок» в виражах уходит в прошлое. А вы в вашем «И-16» пытаетесь угодить «и нашим и вашим» — делаете самолет, который будет и скоростным, и маневренным. В итоге получится «ни то ни се»!

Закончив эту отповедь, я повернулся к Сталину.

— Товарищ Сталин, я считаю, что мы должны разделить задачи. Николай Николаевич — непревзойденный мастер маневренных бипланов. Пусть он сосредоточит все силы на доводке и массовом производстве своего блестящего И-15. Этот самолет, конечно, тоже довольно быстро устареет, но все же нам очень еще пригодится. А вот создание чисто скоростного истребителя-перехватчика на базе нового, мощного мотора водяного охлаждения «Испано-Сюиза» нужно поручить другой, молодой конструкторской группе. Это позволит избежать распыления сил и в то же время создать здоровую конкуренцию. Нельзя же все яйца класть в одну корзину!

Сталин молчал, внимательно слушая. Поликарпов, оскорбленный до глубины души, тоже молчал, не находя, что возразить на эту железную, пусть и спорную, логику. В воздухе повисло тяжелое напряжение.

— Это стоит абдумать, — отложил вопрос товарищ Сталин, когда с трибуны замахали, приглашая его произнести речь. В итоге мы вернулись к членам политбюро.

Праздник близился к завершению. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо над Ходынским полем в багровые тона. Толпы народа медленно расходились, в воздухе повисла усталость и легкая грусть, как всегда бывает после большого торжества. Я разыскал глазами Дору, чтобы наконец отправиться домой, но в этот момент Сталин, прощавшийся с членами Политбюро, повернулся в мою сторону.

— А ви, таварищ Брэжнев, задержитесь, — произнес он своим глуховатым голосом. — Паедете с нами. Закончим разговор.

Это был приказ. Я кивнул и, проходя мимо группы молодых авиаинженеров, заметил Артема Микояна. Он стоял, возбужденный, с горящими глазами, и что-то горячо доказывал своим товарищам, чертя пальцем в пыли схему крыла. Возникла мгновенная, почти инстинктивная идея.

— Товарищ Сталин, — сказал я, подойдя к нему. — А вот молодой, очень толковый инженер, брат Анастаса Ивановича. Талантливый парень. Разрешите ему поехать с нами, пусть послушает, ему будет полезно для будущей работы.