Бастард Александра (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus" - Страница 25

Быстро делю в уме километры на скорость и прихожу к ошарашивающему результату: путешествие займет не менее полугода! К тому же надо учитывать, что постоянно двигаться в течение шести месяцев нереально и время от времени нужен будет более длительный отдых, чем просто ночевка. Это означает, что заряжаться надо на год, не меньше.

До этого я не задумывался об этом, и сейчас даже расстроился. Конечно же, я представлял, что путешествие займет время, что мерить расстояние надо не часами, не сутками, а месяцами, но все равно цифра неприятно впечатлила. Согласитесь, что даже двенадцать месяцев звучит куда безобиднее, чем целый год!

«А что, даже неплохо, — мысленно пытаюсь сменить негативный настрой и взглянуть на все с позитивной стороны, — когда приедем в Пергам, мое тело на целый год будет больше соответствовать моему возрасту!»

Ирония помогла, и я даже улыбнулся, подумав об этом.

«Действительно, какая тебе разница — сидеть в четырех стенах или куда-то ехать? В пути куда больше шансов остаться в живых, чем во дворце! А каждый прожитый в этом мире день приносит тебе новый опыт и помогает примириться как с непривычным телом, так и с суровыми условиями! Время работает на тебя, так что живи и радуйся!»

Остановившись на этой позитивной мысли, я совсем расслабился и заерзал, поудобнее устраивая свою задницу на спине Софоса. В этот момент замечаю маленькую фигуру, бредущую по обочине дороги. Тощие босые ноги, грязный хитон, из-под головного платка выбиваются завитки черных кудрявых волос.

«Кого-то она мне напоминает?» — напрягаю память. И в этот момент фигура оборачивается и радостно-удивленно восклицает:

— Эней?

Перевожу взгляд на своего телохранителя и вижу на его лице такое же искреннее недоумение.

— Арета⁈

Грек явно не ожидал увидеть девчонку здесь, на дороге, так далеко за городом. После первых мгновений растерянности он озабоченно хмурит брови.

— Ты почему здесь⁈ Где Феба?

На этот вопрос в девичьих глазах мгновенно собирается еле сдерживаемая слеза, а в голосе звучит еще не пережитое горе.

— Мама умерла!

Пока я не знаю, как мне на все это реагировать, и просто смотрю, как Эней спрыгнул на землю, а девчонка, уже не сдерживаясь, бросилась к нему в объятия.

Во всей этой сцене, кроме жалости к бедному, потерявшему мать ребенку, я почему-то испытываю ощущение грядущих неприятностей. Не то чтобы у меня были предубеждения против этой девочки, но мое сознание автоматически ассоциирует ее с проблемами, и есть отчего! Предыдущие встречи с ней не оставили у меня приятных воспоминаний.

Сквозь всхлипывания до меня долетает рассказ, из которого выходит, что местный сутенер забрал Арету у матери за долги, а та попыталась помешать и получила сильный удар в живот, от которого скончалась. Девчонка в отместку подожгла дом сутенера и сбежала. Понятно, что теперь оставаться в Вавилоне она не могла и потому вот идет куда глаза глядят, лишь бы подальше от города.

Чем дольше я слушаю, тем ощущение грядущих неприятностей становится все явственней, и я уже начинаю понимать, в чем дело.

«Кажется, сейчас я лишусь своего единственного стоящего защитника и учителя! — Оцениваю взглядом напряженную фигуру Энея и его замерший напряженно-заботливый взгляд. — Уж не знаю, кем эта девочка ему приходится, но он ее точно здесь не бросит! Тогда что получается⁈ Либо он берет ее с собой, то бишь с нами, либо остается с ней. Чтобы взять с собой, надо просить Барсину, а просить он в принципе не умеет. Во-первых, слишком гордый, а во-вторых, тогда ему надо будет за эту девку поручиться, а может ли он это сделать⁈ Ведь он знает, кто эта девчонка и чем дышит! По первому знакомству — малолетняя проститутка, воровка, член уличной банды! Как говорится, клейма ставить некуда!»

Все эти рассуждения крутятся в моей голове, пока я смотрю на застывшую спину грека. Мне уже ясно, что он думает примерно так же и предпочтет оставить службу, чем бросит беднягу на дороге или поручится за нее перед Барсиной. Он слишком хорошо знает эту малолетнюю воровку, чтобы ручаться за нее, а бросаться попусту словами Эней не привык.

Мне, если честно, совсем не хочется расставаться с Энеем, да и не только мне! Вся моя новоявленная семейка уже настолько привыкла к нему, что всем, включая Барсину, сегодня даже трудно представить, как мы вообще раньше обходились без него. К тому же найти в пути нового учителя фехтования невозможно, а ведь я только-только начал делать успехи. Уйдет Эней, и я потеряю целый год!

«Нет! Энея отпускать нельзя! — Делаю однозначный вывод и вижу, как тот поворачивается ко мне и уже открывает рот, чтобы сказать: „Прости, юный господин, но злой рок вынуждает меня расторгнуть наш договор!“»

Опережаю его на долю мгновения и, обернувшись, кричу Барсине, нажимая на требовательно-капризную ноту:

— Мама! Это девочка потеряла свою мать и совсем одна! Давай возьмем ее с собой!

Краем глаза вижу, как грек пытается возразить, и бросаю ему резко и совсем другим тоном:

— Ты хочешь, чтобы она нищенствовала и продавала себя за деньги⁈

Тот несколько ошарашенно мотает головой, и я затыкаю ему рот:

— Тогда молчи!

Наш стремительный диалог прошел для Барсины незамеченным. Она была раздражена с самого утра и занята только собой и своим недовольством всем человечеством.

На мой возглас она приподнялась на подушках и, глянув вниз на девчонку, брезгливо поджала губы.

— Страшна-то, господи, как! У нее, поди, и вшей полно! — «Мамочка» подняла на меня просительный взгляд. — Геракл, мой дорогой, может, давай дадим ей пару оболов, и пусть идет куда шла!

Вижу, как у девчонки зло затвердели скулы, а Эней сильнее сжал ей руку.

«Как я и думал, — оцениваю свое наблюдение, — девчонка несдержанная и своевольная. Хапну я еще с ней горя!»

Моя нужда в Энее перевешивает все остальные риски, и на слова Барсины я молча разворачиваю коня и подъезжаю к ее повозке.

Свесившись с седла, шепчу ей прямо в ухо.

— Эта девчонка — незаконная дочь Энея! Если мы не возьмем ее с собой, то он уйдет, а мы останемся без охраны!

Что такое незаконнорожденный ребенок, Барсина знает не понаслышке. Это сразу делает грязную нищенку почти соратницей по несчастью, а мои слова про Энея окончательно меняют ее решение.

Ее взгляд оценивающе прошелся по лицу девчонки, затем остановился на греке. Разительная разница между ними заставила ее недоуменно хмыкнуть, а затем она милостиво махнула рукой.

— Ладно, пусть нищенка остается! — процедила она и обернулась к стоящей у повозки рабыне. — Только, ради всех богов, Петра, отмой ее и найди ей какое-нибудь дело!

В ответ та склонила голову в почтительном поклоне, а я довольно повернул Софоса обратно.

Подъехав к все еще стоящему в нерешительности Энею, вижу на его лице растерянное непонимание. Все произошло так быстро, что в его голове еще не успело сформироваться окончательное решение.

Заговорщицки подмигиваю ему правым глазом.

— Можешь не благодарить! — улыбнувшись, проезжаю мимо, оставляю ему только одну возможность — последовать за мной!

Сижу на ступеньке крыльца и, закрыв глаза, пытаюсь уцепиться за последние мгновения сна. Мимо меня из дома во двор и обратно непрестанно шуршат суетливые шаги и звучат приглушенные голоса — это наш маленький караван готовится покинуть место ночевки.

Женщины снуют туда-сюда, вынося поклажу из дома, а мужчины грузят ее на повозки. Среди общей суеты выделяются командный бас Энея, нервное ржание лошадей и заливистый лай собак. Все это звучит где-то далеко, за пределами моего сна, и нисколько меня не тревожит. Я знаю: пока не позвали, можно ухватить еще пару мгновений и поспать.

Это очередное утро еще одного дня пути. Прошло всего пара недель, как мы покинули Вавилон, а кажется, что я всю жизнь только и делаю, что куда-то еду. Все вошло в привычную будничную колею, где каждый новый день абсолютно похож на предыдущий.