Локки 9. Потомок бога (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 13

Она хмыкнула и приподняла бровь, осматривая мою фигуру, покрытую слизью из глаза монстра.

— Ты где так испачкался? — с толикой удивления осведомилась богиня, двинувшись ко мне.

— На рыбалку ходил, — усмехнулся я. — Ничего не поймал, да ещё и лишился дядюшкиной сабли, но зато червю глаз выбил.

— Зная тебя, могу предположить, что за таким простеньким и фантасмагоричным рассказом скрывается история, достойная древних летописей, — протянула Марена.

— Точно-точно! — вставил капитан, блеснув глазами.

В следующий миг смертные, перебивая друг друга, начали взахлёб рассказывать, как я сражался с Великим Змием. И с каждым их словом живая часть лица Марены всё больше наливалась удивлением и даже чуть-чуть восхищением.

Но вслух она лишь сухо проронила:

— А ты не терял времени даром, Локки.

— Ага, — коротко отозвался я и кинул взгляд в сторону люка.

Из него наконец-то показались Тахрир, Мия и Древний. Появление последнего моментально заткнуло рты смертным — они начали боязливо коситься на него, старательно держать подальше. Возможно, люди опасались его даже больше, чем бури.

— Что ж, дамы и господа, — произнёс я, — нам пора приниматься за дело. Прошу всех пройти в мою каюту.

Я первым направился к палубной надстройке. Остальные двинулись следом, преодолевая качку и ветер.

К счастью, до каюты мы добрались без потерь и приключений. А внутри оной яростно свистел ветер, сумевший сорвать одеяло, которым я прежде закрыл раму, ощерившуюся кусками разбитого стекла.

Мия хмуро посмотрела на неё и невольно потёрла под грудью, явно на миг представив, как пуля того перепуганного мужчины прошивает её насквозь. После этого она зло покосилась на труп, всё так же лежавший со свёрнутой шеей у шкафа.

Кстати, тело ни у кого не вызвало вопросов, даже у тех, кто не знал, что здесь произошло. В том числе у Апофиса, с трудом протиснувшегося в каюту.

— И каков твой план, Локки? — спросил дракончик, стараясь выглядеть не по годам степенным и мудрым.

— Мы все поделимся своей магической энергией с Древним, а он использует её, чтобы спасти корабль, — ответил я и покосился на осьминогоголового.

Тот неподвижно стоял возле стола, заложив руки за спину.

— Ты бы хоть кивнул, что ли, дабы мы поняли, что ты уяснил мой план, — добавил я.

Древний молча кивнул.

— Чуть голова, наверное, не отвалилась, да? — саркастично выдал я.

Он промолчал. Зато подала голос Марена, чьи мокрые волосы трепал ветер:

— И как мы поделимся с ним энергией?

— Думаю, Древний воспользуется рунами, — произнёс я, вспомнив Иврима. Тот постоянно ими пользовался.

— Руны для дилетантов, — холодно и с каплей высокомерия проговорил Древний. — Вы просто встанете в круг, а я буду в центре оного.

— Как в детском саду… Но главное, чтобы всё получилось, — пробормотал я себе под нос и повысил голос: — А где гарантия, что ты не используешь нашу энергию, чтобы, к примеру, открыть межмировой портал? Не хочешь поклясться, что не сделаешь этого?

— Клятва? — проронил Древний и следом величественно отрубил: — Вам хватит и моего слова. Оно нерушимо, как вечный камень.

— Я, конечно, не подвергаю сомнению, что твоё слово крепко, как мои стальные яйца, — протянул я, — но всё-таки клятва успокоила бы нервы многих, кто сейчас находится в этой каюте.

Осьминогоголовый несколько мгновений помедлил, а затем коротко произнёс клятву, устроившую нас всех.

— Давайте приступать, — с азартом произнесла Тахрир, будто это было увлекательное приключение.

Она взяла за руку Мию, а другой ладонью дотронулась до спины Апофиса. С противоположной стороны к дракону прикоснулась Марена. Я же встал между Тахрир и богиней смерти.

Древний оказался внутри нашего круга. Он запрокинул голову и начал медленно шевелить щупальцами, попутно что-то шипя на языке, пробирающем до самых костей. Эти звуки казались неправильными, вывернутыми и колючими. Я их не узнавал, хотя, по идее, знаю чуть ли не все языки во Вселенной. Видимо, этот был даже старше самого Локи, от которого мне и досталось умение понимать речь разных миров.

Между тем Древний поднял руки и кончиками холодных склизких пальцев коснулся головы Апофиса и моего плеча.

Я тут же ощутил, как из меня будто клещами потянули энергию. И ощущения были, прямо скажем, отвратительными.

Осьминогоголовый явно не церемонился. Он, как огромная грёбаная пиявка, высасывал из меня энергию, а мои тело и душа изо всех сил сопротивлялись. Оттого боль становилась куда более острой, чем простая физическая — она резала не плоть, а будто саму душу, оставляя за собой рваные раны.

Но я не издал ни звука, лишь стиснул зубы, украдкой косясь на остальных участников ритуала. Судя по их лицам, энергия уходила и из них. Однако она не сразу поступала Древнему, а сперва проходила либо через меня, либо через Апофиса, после чего и втекала в руки осьминогоголового.

Мы с дракончиком оказались чем-то вроде связующего звена. Почему на эту роль Древний выбрал именно нас? Да Фенрир его знает! Может, он посчитал нас наиболее «энергопроводимыми» существами. Или самыми устойчивыми к боли. А может — просто сильными.

Но всё же остальным участникам ритуала тоже досталось. Больше всех страдала Мия. Её лицо исказила судорога боли, она тихо застонала и закусила нижнюю губу так сильно, что по подбородку скатилась одинокая капля крови. Порыв ветра подхватил её и унёс к двери.

Впрочем, вскоре и Апофис начал глухо порыкивать, будто чуял приближение крупного хищника.

Даже Марена тяжело задышала, скрипя зубами от боли.

Тахрир же начала терять чёткие очертания. Границы её тела стали смазываться, словно всё её естество жаждало обратиться в клочок мрака.

А меня боль выкручивала так, что лишь невероятное усилие воли позволило стоять не шелохнувшись.

— Когда… когда ты уже насытишься? — с трудом прохрипела Мия, дрожа всем телом.

— Не разрывайте круг, — сухо произнёс Древний. — Иначе вся эта энергия высвободится и превратит корабль вместе с нашими телами в прах.

Мия побледнела до мелового оттенка. Апофис вздрогнул.

А я иронично просипел, чувствуя, как по виску ползёт капелька пота:

— Да, лучше о таком говорить в самый разгар ритуала, а не до него.

— Смертная, если ты подведёшь нас, я тебя уничтожу, — прошипела Марена, добавив в голос такие угрожающие нотки, что у большинства людей по спине пошли бы мурашки размером с кулак.

У Мии же вырвался только каркающий смешок и последовала яростная реплика:

— Не угрожай мне! И так сдохнем, дура, если я не сумею перетерпеть эту боль!

Лицо Марены перекосило от гнева, но спустя мгновение она взяла себя в руки. Черты разгладились, а в живом глазе снова зажглась привычная холодность богини смерти. Она промолчала — и этим только поднялась в моих глазах. Лишь мудрое создание сумело бы поступить именно так.

Марена не стала провоцировать девушку, позволив той ощутить некую победу. По крайней мере, именно тень триумфа мелькнула во взгляде Мии, на миг потеснив боль. Ей явно было приятно, что она так резко осадила саму богиню смерти.

Как я и говорил, Мия была импульсивной особой, готовой на эмоциях рявкнуть что угодно, будто её совсем не беспокоили последствия. А сейчас её явно заботила лишь боль. Она нарастала, и на смуглой коже девушки выступили капли пота. Жилка на виске забилась, как птичка, попавшая в клетку. Губу же она прокусила ещё глубже, из-за чего на подбородке заблестело пятно крови.

В какой-то момент Мия начала стонать, запрокинув голову. Её тело выгнулось почти дугой, будто она наступила на оголённый провод. Раздался хруст позвонков.

Взгляд Апофиса потемнел и наполнился обречённостью. Он, как и все, понимал, что Мия вот-вот рухнет на пол, прерывая ритуал. И что тогда? Дракончик вряд ли переживёт выброс энергии. Он умрёт, ведь его душа прибита гвоздями к этому телу.

— Мия, слушай мой голос! Сконцентрируйся лишь на нём! Отринь всё остальное! — прохрипел я сквозь злорадно завывающий ветер.