Венская рапсодия - Дростен Юлия - Страница 64

— Для начала я принесу нам чай. — Она хотела выйти, но Хелена схватила ее за руку.

— Спасибо, что спасла меня, — сказала она тихо. Фании молча обняла ее. После этого она вышла и чуть позже вернулась с подносом с двумя чашками.

— Это пойдет нам на пользу, — сказала она и поставила одну из чашек перед Хеленой. — Что ты вообще делала в университете?

— Я была на лекции, — сказала Хелена. — С этого семестра я студентка медицинского факультета. — Она обеими руками пригладила волосы. — Мы давно не виделись.

— Почти год. — Фанни вспомнила их последнюю встречу. Они не рассорились, но дружба дала трещину, которую никто не пытался залатать.

Хелена сообщила:

— Две недели назад из Венгрии приехала мама. Она живет в особняке Батори.

— Твоя мать приехала из Венгрии одна? — удивилась Фанни. — Отец остался в поместье?

— Папа умер, — выдавила из себя Хелена и заплакала.

Фанни замерла от ужаса. Придя в себя, она взяла подругу за руку и попросила:

— Расскажи мне, что произошло!

Всхлипывая, Хелена сжала ее пальцы. Сначала Фанни не могла разобрать ни слова, но потом услышала чудовищное: барона Батори убили. Дезертиры, сбежавшие из отечественной армии, напали на поместье. Угрожая поварихе, они заставили ее открыть кладовку и принялись истреблять запасы. Барон, кучер и верный слуга Адам были застрелены при попытке сопротивления. Баронессе и Софии удалось спрятаться в каморке камеристки. После кровавой бани убийцы перевернули дом вверх дном в поисках ценных вещей и денег. Заодно они обнаружили винный погреб, перебили множество ценных бутылок выдержанного вина и напились палин-ки. Пока они спали пьяным сном, женщины бежали.

Пешком они направились к железной дороге, непрестанно боясь попасть в руки к дезертирам и мародерам. Они ничего не ели и не пили, прятались по ночам в кустах и через три дня добрались до станции. София обменяла жемчужные серьги баронессы на билеты до Будапешта и продукты. В Будапеште пришлось отдать за билеты до Вены обручальное кольцо Иды Батори.

— У меня больше нет родного дома, — тихо закончила Хелена. — Но самое ужасное, что погиб папа. Он никому не сделал ничего плохого и никому не желал дурного. Я уверена, что он поделился бы с дезертирами последним куском хлеба. — Она снова заплакала.

Фанни погладила дрожавшие пальцы подруги.

— Ты еще не знаешь, что я выкупила дом мод, — начала она, чтобы отвлечь Хелену. — Мадам все еще на положении интернированной. Но уже не в крепости Кар-лштейн, а в частной квартире. Адвокат сказал мне, что со дня на день ждет ее освобождения.

— После этого она вернется в Вену?

— Сначала да, — кивнула Фании. — Но когда война закончится, мадам хочет уехать на родину, во Францию. — Она помолчала. — Осталось недолго. Говорят, что солдаты массово слагают оружие и отказываются воевать дальше. Многие просто возвращаются домой.

— Им следовало сделать это раньше, — вздохнула Хелена.

Йозефа тоже так говорит, — ответила Фанни с улыбкой и осторожно добавила: — Как хорошо, что мы сидим здесь и разговариваем.

Хелена кивнула.

— Я тоже так думаю.

Фанни вспомнила тот день, когда они с Максом встречались с Бруннером. О содержании секретных бумаг она не сказала никому, кроме Макса и Йозефы, хотя не стала сообщать наставнице, какую роль в этом деле сыграл Бруннер. Но Фанни уже давно хотела поговорить обо всем с Хеленой.

— Нелли, — сказала она тихо и проникновенно, — ты должна кое о чем знать. Можешь мне не верить, но тем не менее это правда. — Фанни снова взяла Хелену за руку: — Мы сестры — ты и я, Нелли. — Она напряженно посмотрела на подругу, во взгляде которой отразилось непонимание.

По окончании паузы, которая показалась Фанни вечностью, Хелена покачала головой.

— Прошу тебя, Фанни. Я часто мечтала, чтобы мы оказались сестрами, но…

— Это в самом деле так, Нелли! У нас разные отцы, но одна мать. Через полгода после моего рождения наша мать вышла замуж за твоего отца. Брак был устроен двором.

Хелена посмотрела на Фанни с еще большим недоумением. Та отпустила ее руку и достала из сумочки помятый коричневый конверт.

Это был тот самый документ на случай возникновения непредвиденных обстоятельств. С молчаливого согласия Макса Фанни забрала его из папки, которую Бруннер дал ей в «Захере».

— Этот конверт я всегда ношу с собой, потому что в нем находится единственный документ, удостоверяющий личность моей матери. Она принесла его на роды. Тут значится ее имя и адрес для связи. Умри она в родах, больница должна была известить семью. — Она протянула конверт Хелене.

Та достала из него пожелтевший лист бумаги и развернула его.

— Здесь стоит девичья фамилия моей матери — Ида Мольнар! — воскликнула она, начав читать. — Адрес мне не знаком.

— Это адрес осведомительного бюро. Полагаю, там знали, как связаться с вашей семьей в случае смерти в родах, — сказала Фанни.

— Но как ты выяснила, что Ида Мольнар — это Ида Батори? Откуда тебе известна девичья фамилия моей матери?

— Она значилась в документах, которые я видела. Как и то, что позже она вышла за твоего отца и стала баронессой Батори. — Фанни забрала у Хелены бумагу и рассказала, как Макс помог ей связаться с осведомительным бюро и раскрыть тайну ее рождения. Имя Бруннера она снова не упомянула.

Когда она закончила рассказывать, Хелена встала и подошла к ней.

— Я рада, что мы в самом деле сестры, Фанни.

— Так между нами снова мир? Ты меня простила? — спросила та напряженно.

Вместо ответа Хелена обняла ее.

— А твой отец? — спросила она, когда они разомкнули объятия. — Кто твой отец?

— Он уже давно умер… — начала Фанни. Внезапно она замолчала и улыбнулась: — Нам стоит спросить о нем нашу мать.

Особняк Батори находился неподалеку от Хофбурга между церквями Святого Михаила и Святого Петра. Он напоминал венецианский дворец, феодальная роскошь которого ничуть не поблекла, несмотря на военное время. Над воротами блистал родовой герб, который Фанни уже видела в поместье Батори. Дядя Хелены, как глава клана, занимал с семьей бельэтаж. На третьем этаже находились апартаменты, в том числе небольшая квартира, где жили Хелена и Эмма. У отца Хелены имелось право на несколько большие апартаменты на том же этаже.

— Со смертью папы срок действия прав на вторую квартиру истек, — объяснила Хелена, когда они с Фанни поднимались на лифте на третий этаж. — Мама должна была въехать к нам с Эммой, но я воспротивилась. — Она улыбнулась сестре. — Так что мой дядя пока что разрешил ей остаться в квартире папы.

Они вышли из лифта и остановились перед красивой резной дверью. Хелена постучала. Им открыла София. Узнав Фанни, старая камеристка вытаращила глаза.

— Бог в помощь, София! Мы хотим увидеть маму. — Хелена взяла Фанни за руку и прошла мимо камеристки в небольшую прихожую. Энергично цокая каблуками по мраморному полу, она потянула сестру дальше, к двери слева, постучала и вошла в маленькую гостиную.

Ида Батори сидела в кресле у горящего камина. Закрытое черное траурное платье и темные волосы делали ее лицо таким бледным, что она казалась привидением. В руках вдова держала Библию, и Фанни услышала тихое бормотание:

— Ты говоришь: «Я богат, я много приобрел, и мне уже ничего не надо». Но ты не осознаешь, что ты несчастен, жалок, нищ, слеп и гол…[66] — Женщина прервалась и посмотрела сначала на Хелену, а потом на Фанни. Ее глаза сузились. — Что тебе здесь нужно, маленькая дрянь? Разве я не запретила тебе общаться с моей дочерью?

Фанни трясло — отчасти от напряжения, отчасти от ярости. Она хотела было обрушить на баронессу весь свой гнев, но тут Хелена крепче сжала ее руку.

— Мама! — Она сделала шаг вперед. — Я хочу представить тебе мою сестру Фанни. Она появилась на свет в Рождество восемьдесят девятого года от анонимной матери в родильном отделении Центральной больницы Вены. Но это тебе и так известно.