Венская рапсодия - Дростен Юлия - Страница 42

Фанни добежала до ателье и исчезла. Макс смотрел ей вслед, не в силах поверить, что она снова так страстно с ним целовалась, а потом резко оттолкнула. Его сердце полнилось чувствами, которые пробуждала в нем только эта девушка, но никак не жена.

«Я жалкое ничтожество», — горько подумал он и опустил голову на руль.

Глава тринадцатая

— Я на обед! Кто со мной? — Фанни заглянула в швейную мастерскую.

Элизабет Николич встала из-за стола.

— Я пойду. Уже за полдень. — Она направилась к выходу.

Еще две женщины последовали ее примеру.

— Чем ты занималась все утро? За шитьем я тебя точно не видела, — заметила Элизабет, входя следом за Фанни в комнату отдыха.

— Я шпионила для мадам в «Каса пиккола»[46]. — Фанни взяла с полки бутерброднину и термос с кофе.

Элизабет с удивлением посмотрела на подругу.

— Ты была у Флёге? И тебя не вышвырнули?

Фанни с улыбкой покачала головой:

— Самой Эмилии не было на месте, а другие сестры меня не знают.

Муза знаменитого художника Густава Климта и Сара Моро годами соперничали за звание лучшей модистки города. В то время как мадам создавала элегантные французские наряды для сливок венского общества, Эмилия Флёге прославила «реформаторский мешок»[47]. С помощью тканей, выполненных специально для нее в венских мастерских, она превратила бесформенную хламиду в эксклюзивное платье, любимое художницами, актрисами и самыми эмансипированными женщинами.

Как у Сары Моро, так и у Эмилии Флёге была своя клиентура, но обе ревниво следили за успехами друг друга и по возможности старались переманить заказчиц.

— Платья госпожи Флёге этой осенью снова ужасно широкие и никак не подчеркивают фигуру. Зато они скиты из тканей, в которые вплетено золото и серебро, и смотрятся весьма неплохо, — рассказала Фанни.

— Вряд ли мадам это обрадует, — заметила Элизабет Николич.

— Скорее всего, нет. Но вдохновит на новые идеи. Даже я и сама уже кое-что придумала. — Фанни открыла бутерброднину, но тут в дверь заглянула продавщица:

— Вот ты где, Фанни! Внизу тебя спрашивает дама.

Девушка со вздохом положила бутерброд назад, закрыла коробочку и встала.

— Кто именно?

— Не знаю. Точно не постоянная клиентка. Она не назвалась, но спросила тебя.

Фанни пошла за продавщицей к лифту. Когда они спустились, она увидела элегантно одетую даму, стоявшую неподалеку от входа. Та смотрела через витрину на улицу Грабен. Это была Изабелла Кальман. Фанни поблагодарила продавщицу и подошла к посетительнице.

Фанни и Хелена время от времени встречались поболтать, но с Изабеллой с той самой неожиданной встречи, которая случилась тремя месяцами ранее, девушка виделась лишь однажды, когда принесла готовое платье для Эммы. Тогда они с прежней госпожой всего лишь обменялись приветствиями, поэтому Фанни недоумевала, чем она обязана нынешнему визиту.

Изабелла повернулась, и Фанни напугало, насколько бледной и подавленной та выглядит.

— Бог в помощь, барышня Кальман, — сказала она и протянула руку. Изабелла коротко пожала ее.

— Бог в помощь, барышня Шиндлер. Мы можем поговорить наедине?

Фанни растерянно кивнула:

— Конечно.

Она провела Изабеллу в салон на втором этаже. Как только дверь закрылась, гостья опустилась на стул, сняла шляпу и провела пальцами по лбу. Фанни села напротив.

Изабелла сказала:

— Нелли сегодня потеряла ребенка. Я подумала, вам стоит об этом знать, раз вы снова хорошие подруги.

— Иисус, Мария и Иосиф, это ужасно! — воскликнула Фанни. — Как она себя чувствует?

— Слаба, но врач говорит, что она справится. — Изабелла помолчала. — Хелене плохо. Она не откликается, когда с ней говорят. Не прикасается ни к еде, ни к напиткам, ни даже к медикаментам, которые ей прописал доктор. Просто лежит и смотрит в потолок.

— Я хочу ее видеть. Это возможно? — Голос у Фанни дрожал.

Во взгляде Изабеллы читалось облегчение.

— Именно поэтому я и пришла. Может быть, она поговорит хотя бы с вами.

Фанни попросила мадам отпустить ее до конца дня и проследовала за Изабеллой к экипажу, который ждал перед магазином. До квартиры Кальманов они ехали в полном молчании. Фанни вспоминала, как была в гостях у Хелены за неделю до этого. Подруга выглядела счастливой и спокойной и рассказывала, что ребенок активно толкается в животе. Врач предполагал роды примерно через две недели, в середине сентября. Фанни была уверена, что на этот раз все пройдет гладко. Она видела готовую детскую со стопками шапочек, штанишек и распашонок. Неужели они теперь никогда не пригодятся?

Войдя несколькими минутами позже в квартиру вслед за Изабеллой, она сразу ощутила гнетущую печаль. Было тихо. Дворецкий приветствовал ее с грустным лицом. Зеркало на стене рядом с входной дверью было завешено. Изабелла пробормотала, что ей нужно прилечь, и исчезла.

— Где Эмма? — спросила Фанни дворецкого, который взял ее шляпу и пальто.

— Ее утром забрала баронесса Батори. Малышка не понимает, что происходит, и все время просится к маме. Могу ли я проводить вас к сударыне, барышня Шиндлер?

Они прошли мимо гостиной, в которой Хелена и Фанни еще на прошлой неделе пили чай. Дверь была открыта, и девушка увидела Макса: он стоял у окна и смотрел на пожелтевшие платаны.

Фанни не виделась с ним с того дня, когда они страстно целовались в автомобиле. Но от Хелены она знала, что Кальман с отличием сдал выпускной экзамен в военной школе и был приписан к генеральному штабу 84-го пехотного полка в Вене в чине обер-лейтенанта.

Девушка жестом показала дворецкому, что хотела бы поговорить с хозяином, и слуга с коротким поклоном удалился.

Фанни тихо вошла в гостиную и позвала:

— Макс…

Он повернулся и уставился на нее, как на привидение. Глаза у него были красные и запавшие; на щеках и подбородке отросла щетина.

— Ты здесь? Откуда ты знаешь про… — Он не закончил фразу.

— Изабелла пришла в модный салон, чтобы сообщить мне. Ох, Макс… — Девушка протянула руку и коснулась его плеча: — Очень сочувствую.

Он молча кивнул и отер глаза тыльной стороной ладони.

— Изабелла сказала, что Нелли плохо.

Кальман снова кивнул.

— Врач говорит, что ее тело справится, но я не знаю, выдержит ли душа. Это уже второй ребенок, которого жена теряет. Ах, Фанни, я бы все отдал, чтобы облегчить ее страдания!

— Нелли прежде всего требуется время, — мягко возразила она.

Макс тихо вздохнул.

— Два дня назад она сказала, что ребенок больше не шевелится. Врач пришел немедленно, но не смог услышать сердцебиение плода. Ты бы видела ее лицо в этот момент, Фанни. Никогда не забуду смертельного ужаса в глазах Нелли.. — Голос у него задрожал, и пришлось остановиться, прежде чем Кальман смог продолжить: — Ночью началось кровотечение, потом схватки, а потом… Ах, Фанни, почему он не выжил? — Макс снова замолчал, пытаясь взять себя в руки. — Я видел его и держал на руках, это был полностью сформировавшийся ребенок! Но Нелли не захотела даже взглянуть на его.

— Для нее это слишком тяжело. — Фанни старалась сохранять спокойствие, но была потрясена.

Макс взял ее за плечи и повернул к себе.

— Хочешь на него посмотреть? Он лежит в своей детской, в колыбели, которую Нелли туда поставила.

Девушка думала отказаться, но, увидев полные боли глаза Кальмана, кивнула.

С колотящимся сердцем она последовала за ним к закрытой двери в конце коридора. Когда Макс распахнул ее, в солнечном свете, падавшем через окно, заплясали пылинки. Фанни на цыпочках подошла к колыбели в центре комнаты и осторожно склонилась над ней. Крошечный мальчик, который лежал спеленатным на матрасике, выглядел так мирно, будто спал. Глаза девушки наполнились слезами. Она протянула руку и погладила малютку по щеке.