Случайный папа для близняшек (СИ) - Свит Кэти - Страница 30

— Я не смогу, — продолжаю шептать.

— Ксюша, солнце, у тебя нет иного варианта, — произносит крайне печально. — Иначе они разорвут и тебя, и меня.

Молчу. Пытаюсь собраться с мыслями. Разумом понимаю, что Вадим прав, но сердцу ведь не прикажешь. Меня парализовало от животного ужаса.

— Хорошая моя, — говорит ласково и нежно. — Пожалуйста, сделай то, о чем я прошу. Ради наших дочерей. Ради себя. Ради меня, — продолжает упрашивать. — Всего лишь один прыжок.

— Хорошо, — зубы отстукивают чечётку. Сжимаю кулаки крепче, пытаюсь унять дрожь в руках.

— На счёт три, — повторяет. — Согласна.

— Да, — цежу сквозь зубы. Ком в горле мешает говорить.

— Раз, — собачий рык повторяется. Кровь стынет в жилах. — Два, — делаю глубокий вдох. Готовлюсь к прыжку. — Три! Давай! — кричит. И я делаю это. Свой самый сложный в жизни прыжок.

Глава 45

Ксюша

Дальше все происходит слишком быстро. Мне остаётся лишь поражаться.

Отталкиваюсь ногами от деревянной поверхности, лечу назад. Собачий рык становится только ближе. Хочу выставить руки вперед, чтобы хоть как-то смягчить предстоящий удар. Не выходит. Сгруппироваться не получается.

Резкий рывок. Я прижата к сильной крепкой груди самого любимого мужчины на свете. Он обнимает меня, закрывает собой. За спиной Богданова слышу собачьи рыки.

Громкий лай разносится на всю округу. От звука когтей, что впиваются в дерево когда псы устремляются вперёд, кровь стынет в жилах. Глухие удары мощных мускулистых тел в попытках обойти соперников и первым добраться до добычи будоражат сознание. Страшно. Клацанье зубов, скорость, лай, ярость, толкотня. Всего этого слишком много.

Нутром чую, что нам настал конец. Псы двигаются слишком быстро. Слишком.

Сильный резкий толчок, полет на деревянный пол, резко закрытая дверь и скулеж по ту сторону. Царапанье двери когтями. Удары один за другим в стену.

Сажусь. Поджимаю ноги к груди. Смотрю вперед широко открытыми глазами.

У входной двери стоит Вадим. Мужчина ранен. Придерживает плечо, морщится при каждом шаге. Из раны на голове тонкой струйкой течет кровь, все же я знатно его той доской приложила.

Мда. Человек пришел меня спасать, а я… Нужно будет у него потом попросить прощения.

Богданов игнорирует свои раны. Не до них. Сейчас есть вещи гораздо важнее.

Псы пытаются прорваться в дом. Я даже не представляю сколько сил требуется, чтобы их сдержать. Но Вадиму это удается! Несмотря ни на что он успевает обеспечить нам относительную безопасность.

Мужчина с трудом удерживает дверь закрытой, поворачивает ключи в замках, запирает нас внутри. Меня начинает трясти.

— Шшш, — подходит ко мне. Успокаивает. — Не переживай. Не надо. Все хорошо. Я с тобой.

Вадим опускается на пол рядом со мной, обнимает меня. Я закрываю глаза, вдыхаю его запах, слушаю биение сердца. Успокаиваюсь понемногу.

Некоторое время мы просто молчим. Мне нужно собрать себя воедино. Осмыслить все, что произошло.

Не знаю сколько прошло времени, но собаки затихли. Они перестали пытаться прорваться в дом и мне стало немного лучше. Разумом я понимаю, что тишина по ту сторону двери не вечна и что скоро лай и возня возобновятся. Но сердцем… Я очень устала и хочу сейчас единственного. Тишины.

Мы сидим с Вадимом на полу, обнявшись. Мужчина посадил меня к себе на колени, гладит по волосам, по спине. Успокаивает. Пытается помочь расслабиться. Хоть чуть-чуть.

— Пойдем, — говорит. — Тебе нужен отдых.

Он поднимает меня на руки, прижимает к себе. Льну к нему. Всей душой. Всем телом. Всем сердцем. Богданов моя опора и защита. Единственный мужчина на всем белом свете, которому разрешаю прикасаться к себе.

— Ты пришел, — шепчу. Смотрю на Вадима, тону в его взгляде. Медленно меня начинает отпускать дикий страх.

— Пришел, — заверяет. — Я всегда за тобой приду, где бы ты ни была.

Вытирает подушечкой большого пальца льющиеся из моих глаз соленые слезы. Хмурится. Сводит вместе брови. В глазах застыла вселенская боль.

— Прости меня, — говорит тихо. С надрывом. — Я не должен был тебя отпускать.

— Ты не виноват, — озвучиваю вслух чистую правду. — Игнатов в любом случае бы добрался до меня.

— Больной на всю голову придурок, — произносит не пряча презрение и злость.

Достает сотовый, набирает номер, ждёт. Слушаю длинные гудки, жду подмогу. Молчу.

— Вадим, привет! — в динамике раздается знакомый голос. Мои брови от удивления подлетают наверх. — Ты нашел ее?

— Мирон Степанович, Ксюша со мной, — ни на секунду не оставляет меня без внимания. — Благодарю за наводку.

— Она цела? Игнатов где? Помощь нужна? — засыпает вопросами.

— Ксюша цела. Она со мной, — отвечает. — За Игнатовым следят мои люди. Он в городе.

— Понял, — сухой строгий голос моего крестного и его беспокойство пробуждают светлые чувства. — Помощь нужна?

— Не помешает, — признается Богданов искоса поглядывая на дверь.

— Держитесь там! — говорит бодро. — Сейчас пришлю к вам наряд.

— Здесь собаки, — шепчу. — Скажи Мирону Степановичу, что здесь собаки! — прошу Вадима.

Он передает мою просьбу. Я тихо благодарю своего спасителя. Нам осталось ещё немного продержаться и весь этот кошмар будет позади.

Мой крестный отреагирует молниеносно. Степанов давно на Игнатова зуб имеет. Сейчас тому припишут похищение человека, причинение вреда здоровью, попытку изнасилования. В этот раз ублюдку от наказания не уйти. И условно-досрочным не отделается. За ним теперь рецидив.

Совсем скоро за нами приедут. Осталось совсем немного и мы будем на свободе. Больного на всю голову гада посадят и больше он никогда никому не причинит вреда. Это самое важное, что только есть.

Сотрудники органов безопасности, что выехали за нами, должны знать с чем именно будут иметь дело. Надеюсь, что Мирон Степанович им расскажет обо всем. Так будет правильно.

Мужчины беседуют ещё несколько минут, но я уже не вникаю в суть их разговора. Я нежусь в объятиях Вадима и пытаюсь хоть немного прийти в себя.

— Ксюш, — слышу сквозь сладкую негу. Приоткрываю глаза. Я не заметила, как задремала.

— Вадим, — смотрю на мужчину.

— Ты как себя чувствуешь? — спрашивает с беспокойством. Убирает прядь волос с лица. Замирает увидев царапину. Глаза становятся чернее южной ночи. — Кто это сделал? — задаёт вопрос. От сурового тона внутри все покрывается инеем даже у меня. — Игнатов⁈

— Все хорошо, — прижимаюсь крепче к нему. — Я в безопасности. Теперь все в порядке.

Вадим в ярости. Зубы сжаты, желваки ходят ходуном, губы превратились в тонкую линию.

— Я уничтожу его! — рычит. Злости не прячет.

Хочу сказать, что не надо. Я не хочу, чтобы Вадим марал руки. Рана заживёт, шрама не будет. Я очень на это надеюсь.

Не успеваю даже закончить мысль в своей голове, как начинается штурм.

За окном раздаются громкие хлопки, мужские голоса, чьи-то крики. Топот ног, глухие удары, несколько выстрелов и… тишина.

— Все закончилось! Открывайте! — раздается по ту сторону двери.

— Вы от кого? — громко спрашивает Вадим. — Хочу исключить подставу, — шепотом объясняет мне.

— От Степанова! Крестного отца пострадавшей, — доносится с улицы. Вадим к даёт на меня полный изумления взгляд.

— Мирон Степанович мой крестный, — подтверждаю.

— Охренеть! — все, что отвечает Богданов на мое признание.

Поднимается, открывает дверь. В дом тут же входят вооруженные люди в черном специализированном обмундировании. Перекидываются несколькими фразами с Вадимом, берут нас в кольцо.

Меня и Богданова держат под пристальным вниманием все то время, за которое дом и его окрестности осматривают, изучают, ищут улики. Лишь убедившись, что вокруг безопасно, нам позволяют выйти. Естественно при сопровождении людей в черном. Куда ж без них.

Глава 46

Вадим

Жду у служебного автомобиля. Я отказался уезжать не убедившись, что Игнатова взяли. Живым, мертвым, плевать! Мне нужно быть уверенным, что ублюдок находится под стражей. Что никакой адвокат, даже самый высокооплачиваемый, не вытащит его оттуда за залог.