Последний Герой. Том 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 16

Она смотрелась устрашающе: глаза горели, все тело, как натянутая струна, руки чуть дрожат от напряжения.

— Нет, конечно, нет, — выдавил Сергеич, голос проскрипел неуверенно. Он не отводил взгляда, но в его лице не было осуждения. — Опусти нож. Всё нормально. Успокойся. Мы за тебя. Ты не думай.

Женя хмыкнула — грубый, короткий звук, который мог означать и облегчение, и усталость. Она опустила руку, осторожно провела лезвием по одежде мёртвого, вытерла клинок, а потом присела у ручья, отмыла браслет от крови. В её ладонях он выглядел чужим и тяжелым.

— Мой муж знал о наших планах, — сказала она тихо, глядя на браслет так, будто видела в нём весь этот механизм предательства. — Умолял оставить его в живых, клялся, что ничего никому не расскажет. Но я его знаю слишком хорошо. Он… вообще-то всегда поступал по выгоде. Если шкура на кону — продаст кого угодно, даже мать родную.

Она замолчала, как будто вспоминая старую, неприятную картинку, но сразу же отмахнулась:

— Впрочем, это совсем другая история, — добавила Женя ровно. — Вам она не интересна.

Я взглянул по очереди на каждого. В лицах собрались разные оттенки реакции: усталость, отвращение, но и понимание, тяжёлая солидарность тех, кто через многое прошёл.

— Всё нормально, Женя, — сказал я наконец. — Мы на твоей стороне.

Молчание держалось несколько секунд. Каждый думал своё, и всё же никто вслух не осуждал. Невысказанная мысль висела над нами: чтобы сделать это — тоже нужно было решиться. Никто, кроме неё, не решился, вот она и взяла этот шаг на себя. Был ли он так необходим неизбежен, теперь судить уж поздно.

— Ну что, босс, — спросил Ворон меня, нарушая паузу. — Какие планы?

— Пока у нас есть силы, и голод нас ещё не сломал, — сказал я, — нужно выдвигаться. Лучше прямо сейчас. В поселок врага… Можем проголосовать, если хотите.

— К чёрту голосование! — воскликнул Ворон, хватаясь за кол, и в этом крике была вся его бесхитростная решимость. — Пойдём и надерём этим ублюдкам задницы!

Линда стояла на крыльце домика, держа в руках кружку с кофе. Утренняя сырость висела в воздухе, серое небо нависало над лагерем, и ветер гнал клочья тумана между бараков. Телефон у нее в кармане завибрировал. Она вытащила его и провела пальцем по экрану.

— Доброе утро, Инженер, — произнесла она ровно.

— А доброе ли оно, дорогая Линда? — в голосе слышалось раздражение. — Я не могу дозвониться до Дока. Геолокация показывает, что он в лагере.

Внутри у неё кольнуло: черт, надо было разбить его телефон сразу. Она машинально сунула руку в карман, вытащила аппарат Дока, повертела в ладони, прикидывая, куда бы его швырнуть, хотя, конечно, понимала — поздно, поздно. Следы уже остались.

— Док?.. — она сделала паузу и фыркнула. — Да он забухал. Нажрался, как свинья, полез в компьютер. Файлы испортил, что-то там натыкал, уверял, что лучше меня знает, как шоу вести. В итоге трансляция накрылась, всё по его вине.

— Откуда ты знаешь, что она накрылась? — голос Инженера стал холоднее.

— Ты же поэтому мне и звонишь? Я тоже не вчера родилась, — ответила Линда. — Вижу: сигнала нет.

На том конце повисла короткая пауза. Потом сухо прозвучало:

— Да. Трансляция прервалась. Инвесторы очень недовольны. Эти жирные, закормленные иностранные твари уже сказали мне, что с русскими вообще лучше дел не иметь.

— Знаешь что? — Линда прищурилась. — Пошли их к черту. Ты всё равно найдёшь, куда применить свой препарат и свои наработки. И без их кошельков.

— Пошлю, Линда, когда придет время. Это я всегда успею, — произнёс Инженер. — Это бизнес. И все риски в нём просчитаны. Сейчас главное — найти Дока. Приведи его в чувство.

Собеседница Инженера поморщилась.

— Будет сделано, — кивнула она, хотя он этого не видел.

— И ещё… — голос его стал особенно жёстким. — Браслеты группы «Б» показывают, что все они мертвы.

Линда замерла на секунду, потом подняла бровь, сделав вид, что удивлена:

— Как так — мертвы?

— Очень просто. Они считывают температуру тела. Все тела остыли. Значит, мертвы. Ты разве не знала?

— Я же говорю: трансляция прервалась, — ровно ответила она. — Я не в курсе.

— Мне кажется, ты что-то скрываешь, — произнёс Инженер, и в его голосе уже слышался не только холод, но и недоверие.

— Чёрт возьми! — выругалась Линда, — Я столько лет работала на тебя верой и правдой, и ты меня в чём-то подозреваешь. Даже когда мы были близки, когда я тебя любила, и тогда ты не доверял мне до конца.

— Моя натура, — холодно отрезал Инженер. — Я даже самому себе не всегда доверяю.

— Да пошёл ты, — выдохнула она, и в голосе зазвенела обида.

— Полегче на поворотах, дорогая, — усмехнулся он, стараясь вернуть тон в деловое русло. — Я всё ещё твой наниматель.

— Всё ещё? — переспросила Линда, удивление играло на лице, но рука сжала телефон крепче. — Ты что… всерьёз хотел меня уволить?

— Нет, — ответ последовал чуть торопливо, с ноткой лукавства. — Прекратим эти ненужные споры. Выпускай наши опытные образцы, пусть зачистят — найдут группу «А» и ликвидируют её. Жду подробного отчёта.

Она почувствовала, как напряжение в груди сжимается.

— Ты серьёзно собираешься просто их всех перебить? — спросила она тихо. — После всего?

— Это бизнес, Линда… И сними всё на видео, — сказал он. — Отправь мне, и лучше пусть это сделает Док. Найди этого чертового алкоголика, заставь его всё прислать с его телефона. Как вы выпускаете «образцы» за группой «А».

— Я прикажу охране, пусть швырнут Дока в ледяной ручей, — сухо бросила Линда. — Быстро протрезвеет. Видеоотчёт пришлю. Все сделаю…

— Хорошо. До связи.

Он положил трубку. Линда осталась стоять на крыльце, слушая короткие гудки в телефоне. Кофе остыл, и утро вдруг стало слишком холодным… Она прогнала прочь нахлынувшие вдруг воспоминания и, выплеснув негодный кофе на землю, вернулась в дом.

Через пятнадцать минут Линда уже шла по лагерю быстрым шагом. Снаружи домик, к которому она направлялась, выглядел ничем не примечательным — такой же, как десятки других: бревенчатые стены, покосившаяся крыша, облезлая краска на окнах. Можно было подумать, что это обычная избушка.

Внутри же всё было иначе. Спартанская обстановка без намёка на уют: железные кровати, прикрученные к полу, такой же железный стол, стены с застарелыми потеками от сырости. Гибрид казармы и тюремной камеры. Но запах стоял какой-то стерильный, будто недавно здесь всё выжигали хлоркой.

Дверь сюда отличалась от всех остальных — утолщённая, с внутренними рёбрами жёсткости, на уровне головы — решётчатое окно, через которое можно было наблюдать за обитателями. Она приложила палец к считывателю замка. Сканер пробежался по подушечке, фиксируя папиллярный узор. Раздалось тихое жужжание, тяжёлый замок щёлкнул, разрешая доступ. Линда толкнула дверь и вошла.

Мысль мелькнула сама собой: если эти трое решат взбунтоваться, никакая дверь их не удержит. Но порядок был такой: формально они считались «образцами», а не заключёнными.

На кроватях сидели трое. Неподвижные, будто статуи. Смотрели в одну точку, с ровным дыханием и пустыми взглядами. Инженер когда-то лично дал им прозвища: Стрелок, Самурай, Боксёр.

Линда не раз слышала эти имена, но только сейчас вглядывалась в них по-настоящему. Снаружи они и правда казались почти одинаковыми — сухие лица, выбритые скулы, одинаковая тактическая форма без опознавательных знаков. Но у каждого был свой акцент, своя энергия.

Самурай — тот кто владел клинками так, будто они продолжение его рук. Любое холодное оружие, выданное ему, становилось смертельным инструментом. Его движения были отточены, как у бойца древней школы.

Стрелок — в руках у него короткоствольное оружие превращалось в инструмент ювелира. Он стрелял и с двух рук, и с любого положения, и на дистанции, которая подготовленному, но всё-таки обычному снайперу казалась бы фантастикой.